Идан на моё искренне возмущённое выражение лица ответил, что теоретически вынести можно, но надо уплатить налог. Если нет задания из Предбанника, или от кнеза, или от самого царя, то налог этот может доходить до девяти с половиной частей от добытого, в зависимости от ценности.

Я быстренько прикинул… ну, настолько быстренько, насколько это позволяли бросские мозги… Если у меня десять шелкопрядов, то я отдаю девять с половиной… То есть, с двадцати шелкопрядов мне оставили бы одного!

А у меня их вообще семь. И я так чувствую, отрезать от них кусочек никто не будет. «Извини, бросс, придётся округлить». Смердящий свет!

— Да вы, южане, охренели! — вырвалось у меня.

— Эй, бросс, — Идан возмутился, — Я так-то наш, северный! И, кстати, у нас там, на севере, вообще нельзя из хорла ничего тащить. Так что тут, на юге, ещё по-человечески всё…

— А чего все тогда в Предбанник прутся⁈

— Ну, если со второго хорла тащишь, налог поменьше, до пяти частей. А в первом вообще собирай чего хочешь, там иногда стражники и не смотрят, если мелочь какая.

— Твой брат Андрон… кхм… когда довёл нас до ворот в третью зону, — сказал я, решив не упоминать, какая печальная участь постигла проводника, — Так вот, он упоминал Сидора какого-то, что тот поможет, если что.

— Этот да, этот своё дело знает… — Идан охотно закивал, — Но до Сидора ещё дойти надо, то есть, из хорла выйти.

Я сунул оранжевый камень себе за пазуху, потом вытащил из сумки одного шелкопряда. Глаза северянина, несмотря на ранение, сразу же загорелись.

— Хорлова ж ты… у-у-у-х… красота! Не, бросс, у тебя их всех заберут…

— А огнецветы? — спросил я, вспомнив задание начальника стражи.

— Тоже. Это для магов огня вообще ценный ресурс. Говорят, на Остров Магов их везут, но цари запрещают много рвать. Это тебя десятник Агап попросил, да?

Видимо, моё напряжённое лицо послужило лучшим ответом.

— Не заплатит он. Отберёт, ещё и пригрозит, чтоб помалкивал. А то и на тебя свалит, бросс, что лишнего сорвал. Их в этом месяце уже рвали…

— То есть, твой брат знал об этом и не сказал мне?

Идан, побледнев, сглотнул и медленно кивнул.

— Надеюсь, ты на Андрона не в обиде?

Моя улыбка была самой что ни на есть лучезарной и добродушной. Но Идану что-то не захотелось улыбаться в ответ.

— Смотри сюда, проводник, — спокойно сказал я, — Ты можешь идти вниз, без защитного камня, естественно, и сам разбираться со своими проблемами. Из страны бежать, или чего ты там хотел… А можешь дождаться меня, помочь вынести хабар, — при этих словах я похлопал по сумке, — Говорят, большие деньги решают большие проблемы.

Да, глаза у этого загорелись, совсем как у брата. Идан что-то подсчитывал про себя, то и дело косясь на мою сумку,

Я не стал дожидаться ответа, развернулся и отправился в пещеру.

Оранжевый защитный камень, как оказалось, в темноте имел отличное свойство — он светился. И чем дальше я погружался в темень пещеры, тем ярче он разгорался.

Вообще, это была универсальная штука для стражника. Камень отпугивает местную фауну, освещает путь и, скорее всего, даже выдерживает магические удары.

То есть, с этой штукой стражник мог делать обход по магической зоне, и даже выводить из чащи несчастные остатки каких-нибудь групп. Но охотиться с этим камнем наверняка было затруднительно — он просто всех отпугивал.

Всех… и даже Кутеня. Едва я достал камень, и тот ярко засиял, так щенок отказался вылезать из топорища. Он ворчал на амулет, даже если тот был спрятан за пазухой.

И пусть я с помощью такой-то матери и грозного потряхивания дубиной смог его выгнать, из нашего симбиоза всё равно ничего не получилось. Я не мог смотреть через его глаза, камень давал ужасные помехи, то и дело обрывая нашу связь.

— Да гнус ты небесный! — выругался я.

Ситуация патовая… Оставлю светящийся камень у входа, и этот Идан слиняет с ним. Возьму с собой — и не смогу использовать цербера.

Поразмыслив, я выбрал второй вариант. Так-то я всё равно двухметровый варвар, и ни о какой бесшумности не могло быть и речи.

А Кутеня я и так далеко бы не отпустил, потому что боялся, что могу недооценить гарпий. Если они умеют нырять во Тьму, то вполне могут и за цербером вслед погнаться. А вдруг они тут сидят в засаде, и сразу слопают неожиданную добычу?

Так что для начала надо бы увидеть эту гарпию воочию, а потом уже гадать, стоит ли церберу с ней тягаться. Но что-то мне подсказывало, что в пещере, куда ходят обязательно большой группой, слабаки не водятся.

Очень скоро я упёрся в развилку… И, как назло, впереди было даже не два, а целых три прохода.

— Да расщелину мне в душу! — вырвалось у меня.

Я посветил камнем в один… Во второй. В третий. Просто пещеры, для меня практически ничем не отличающиеся.

И следы на каменном полу не рассмотришь… Кутень сейчас бесполезен. Не ворчи, если я подумал, что бесполезен, значит, бесполезен.

Я сунул амулет стражника в сумку, положил рядом посох и долго сидел, рассматривая кромешную темноту. Пришлось даже саму сумку за пазуху засунуть, амулет просвечивал через неё.

Вскоре глаза привыкли к темноте, и я различил слабый отсвет с той стороны, откуда пришёл. Это сюда пробивался дневной свет.

Хорошо, посидим ещё. Вспомнились первые мои медитации, когда только учился погружаться во Тьму. Тогда я мог таращиться во мрак по несколько дней, приучая глаза и пытаясь нащупать стихию.

О, ещё один отсвет правее… Слабый, едва заметный.

Я встал, ощупывая стены ладонями. Прошёл, спотыкаясь о валуны, и с улыбкой уставился на обычную магическую метку, будто почти потухший уголёк тлел. Те, кто прошли здесь, оставили для себя знаки.

Подумав, я призвал Тьму, вызывая в ладони небольшое свечение… Метка разгорелась ярче, словно подпиталась огнём. Вот даже как? А на амулет стражника не реагировала.

Кивнув самому себе, я снова вытащил артефакт и, освещая путь, пошёл дальше. И через пару поворотов остановился, удивлённо глядя на цветок, пробившийся прямо сквозь каменный пол.

Яркий, с лепестками, будто пламя… Стебель у него плавно извивался, будто раскалённый докрасна прут на наковальне кузнеца, а с листьев то и дело сыпались и затухали искорки. Тут даже вестнику тупости понятно, что это и есть тот самый «огнецвет».

Я осторожно обхватил стебель и с шипением отдёрнул пальцы… И вправду раскалённый!

С сомнением я открыл сумку и глянул на свернувшихся, словно креветки, гусениц. Интересно, а жареные шелкопряды стоят меньше?

Отец-Небо, ну ты посмотри на своего невольного последователя, до чего преобразился. Как всё-таки положительно влияет на грешников работа на силы света.

Идёт себе по щиколотку в холодной воде к врагам, и ведь думает не о том, как их убить бы, не убивая… нет, нет, что ты. Так думал бы какой-нибудь хладнокровный Тёмный Жрец, любимец Бездны.

А я Малуш, варвар-проповедник, и несу в пальцах, шипя от боли, букетик из двух огненных цветочков. Врагам, конечно, несу, чтобы попытаться решить дело миром. Ну, а то, что цветочка два, так это ж просто совпадение. Хоть и символичное.

Для врагов…

— Твою ж мать-Бездну! — я перекладывал стебли из одной руки в другую, когда начинало обжигать до невозможности. Да тут ещё успей перехватить посох, и не уронить сами цветы в воду.

Впрочем, посох я всё же пару раз уронил… И страдал от бешеного потока ледяных брызг в лицо, пока поднимал его.

— Светлой воды мне за шиворот! — я испуганно посмотрел на цветы, которые от водяного душа зашипели и поблекли, а их лепестки вообще почти потухли. Но, к счастью, через несколько секунд снова разгорелись.

Однозначно, если уроню, цветам конец. Поэтому руки, занятые магическими артефактами — это проблема, которую мне следовало срочно решать.

Эх, то ли дело, когда у меня была Тёмная Аура. Я даже не задумывался о вещах, складируя их в сжатом пространстве, при этом натренированная Аура сама разделяла их по свойствам. Это тоже была магия Тьмы, но там немного другой принцип — кусочек личной тьмы, не имеющей связи со своей великой тёзкой.