Стрибор возник передо мной, соткавшись из воздуха. Его губы были сжаты в ниточку, и это говорило о том, что он принял решение.

«Как ты призовёшь меня, глупец?» — выдавливая из себя слова, сказал он, — «Ты же не маг воздуха. Кричать будешь? Я не могу быть вечно рядом с тобой…»

«Верно», — я кивнул, пытаясь его обойти, — «Думай сам».

Снова прямо передо мной возникли золотые глаза. Белого цвета в них почти не осталось.

Раскрылась протянутая ладонь. Вихрь сжатой в тугой комок силы Вайкула покачивался над пальцами, обещая мне нехилую мощь.

«Бери. Просто. Так.»

«Я — воин…»

«Оставь это мне», — отмахнулся Стрибор, — «Магия проще, чем ты думаешь. Тут и твоему Сумраку хватит».

Мавша явно была невероятно дорога Стрибору.

«Жди, южный бог ветра, и я призову тебя», — ответил я, принимая дар бога и чувствуя, как вихрь всасывается в кожу, пронзая вены острой болью. Обретение могущества никогда не бывает безболезненным.

«Чем больше лайков, тем быстрее соображают варвары» © Хморок, грозный северный бог мрака

Солебрег представлял из себя типичный приморский городок, провонявший рыбой и прочими дарами моря. Ещё на подходе к городской стене можно было встретить частые лавки с вывешенной сушёной рыбой, устроенные прямо из повозок. Ценник «целая связка за медяк» очень искушал, а голод требовал своё.

Как бы там ни было, кошелёк того воина был пока нашим единственным состоянием. Вытряхнув на ладонь его содержимое, я обнаружил три серебряных и кучу… один, два, три… пятнадцать медяков.

Вот же смердящий свет, а ведь в караване работорговцев мы нашли тогда настоящее богатство, в сравнении с этим. Но всё посеяли… Помнится, будучи Тёмным Жрецом, я вообще не считал деньги — это был те власть и сила, после которых богатство уже не имело значения. Оно просто было.

Со вздохом подняв связку, я усмехнулся. После ночи в чесночной башне этот запах казался благовониями. Отдав медяк за рыбины, мы свернули с дороги, взяв курс на заросший холм, высившийся за редкими крестьянскими хижинами.

— На ночь в трактире хватит, — сказал бард, растянувшись на траве, — Ну, здесь, за стенами, точно хватит.

Я расположился так, чтобы видеть дорогу, по которой утренний народ из окружных деревень подтягивался в город. Точнее, они большей частью уже тянулись обратно — крестьянская жизнь начинается по прохладе, ещё до первых лучей солнца, а вот мы припозднились.

Хоть Солебрег и был окружён стеной, но народ спокойно жил и снаружи. Видимо, три царя Троецарии довольно хорошо заботились о безопасности своих подданных.

Причём здесь, снаружи стен, дома располагались свободно, рядом с некоторыми чуть ли не пахотные угодья были. А там, в городе, наверняка лепились друг на дружку.

Ворота в Солебрег отсюда было плохо видно, но я разглядел небольшую очередь на въезде. Стража досматривала товары, естественно, забирая свою долю за старания.

— Так-то ночь, чтоб с горячей водой, да с чистыми простынями… — взгляд Виола игриво стрельнул в сторону Креоны, — Это пять-шесть медяков, как договоришься. Но едва стену перешагнёшь, и всё… Не меньше серебряного отдашь.

Я слушал его, пытаясь установить какую-то пропорцию между медяками и серебром, но вопросов пока задавать не спешил.

Зашуршали рядом кусты, мы обернулись. Раздался крик, а потом за листвой со смехом пронеслось несколько мальчишек, дубася друг друга палками.

Проводив их взглядом, Виол продолжил:

— А чтоб вина или пива попить, так ещё придётся добавить… А нас четверо, — тут его глаза скользнули по мне, — То есть, почти пятеро. Здесь ещё переночуем, а в городе мы останемся без средств к существованию.

— Мы… — многозначительно повторил я, — Бард ты или не бард? Ты за один вечер в трактире должен заработать больше, чем мы оставим за ночь.

Тот сразу сгорбился, тяжко вздохнув:

— Да я б и рад. Сердце у самого так и рвётся к струнам, но струн-то у меня… эх, одна Маюнова на плече и осталась. А хорошая лютня, она ведь как меч стоит, если не больше.

Я хмыкнул:

— В пределах городской стены безопаснее.

— Ну, кто ж спорит? Вот только, скорее, там и будут искать.

— Искать будут везде. Если они знают, кого искать, — и мы уставились на Дайю, которая сидела рядом с молчаливой Креоной, едва не прижимаясь к ней, и с интересом разглядывала местную жизнь. Наверняка эта жизнь отличалась от той, что была у неё в Лучевии… Хотя, сдаётся мне, принцесса и у себя-то в стране толком не знает, как живут её крестьяне.

Да уж. А много ли ты, Всеволод Десятый, думал о том, как живут в твоей провинции?

— Это были, наверное, войска моего дяди, — сказала Дайю, заметив наш взгляд, — Я нужна ему, чтобы он уговорил моего отца сойти с трона.

— Дядя — это брат твоего отца?

— Да… Младший.

— А ещё братья у твоего отца есть?

— Да, младшие…

— Знаешь, — сказал я, задумчиво колупая рыбину, — Я бы на месте твоего отца просто казнил бы дядю.

Креона с Виолом уже явно привыкли слышать такое из уст святолиственника, а вот девчонка уставилась с изумлением. Впрочем, она не зря была принцессой, и её отец наверняка на образование не скупился. За её чёрными глазами читался проницательный ум.

— Но закон… — начала было она.

Я перебил:

— Подослал бы ночью убийц, чтобы дядю такого потом выловили в ближайшей реке. И чем тише это сделаешь, тем больше понимания у другой челяди — мою дочь лучше не трогать.

Сам я при этом подумал о Бездне. С ней такое не провернёшь.

— Весь Совет в руках дяди, — вздохнула Дайю.

Я хотел было сказать, что это говорит о слабости её отца, но промолчал. Раньше я бы сказал не задумываясь, теперь же старался соответствовать статусу лиственника. А значит, требовалось быть помягче.

— А может ли быть такое, что людей подослал какой-нибудь другой брат? — спросил я.

Девчонка замотала головой, хотя я заметил секунду растерянности. Просто, насколько мне показывал мой опыт, в таких делах истинные виновники не те, на кого все показывают пальцем.

Послышались крики, донеслось лошадиное ржание, и мы подняли головы. От ворот, грубо разгоняя заснувших крестьян, по дороге из города нёсся целый конный отряд, не меньше тридцати воинов.

Узнали о смерти Вайкула? Получили известие о том, что в окрестностях вражеский отряд? Я этого не знал, но почуял, что всё же в стенах города будет безопаснее. Если нас и будут искать, то отдельные лучевийские шпионы. А кнез Солебрега, скорее всего, о нас даже и не знает — Вайкул и Мирон сделали всё, чтобы так и было.

Всё же действительно оказалось, что город — это стихия Виола. Через стражников я не рисковал пройти в таком потрёпанном и израненном виде, но бард лишь успокаивающе помахал руками. Мол, не беспокойся…

— Будет тебе ночь в трактире, громада, — спокойно сказал он, разминая пальцы, — Видит Маюн.

Он затребовал у меня всю медь, а потом исчез, слиняв в сторону городских ворот. Никакого подвоха я не ощущал, а уж в таком деле меня интуиция пока не подводила. Сейчас нам всем требовалось освоиться здесь, и приходилось пока держаться друг друга.

— Неужели мои уши обрели отдых? — проворчала Креона, проводив взглядом барда.

Дайю возилась с Кутенем, который теперь, когда наелся Тьмы из банки, а потом ему ещё достался кусочек силы мага, легко ерошил причёску принцессы. Она распустила волосы, и под её хохот цербер заматывал ей лицо длинными чёрными локонами.

Я не был против. Это хорошо тренировало мелкого Кутеня, он сегодня отлично показал себя.

— Кто это? — спросила Креона, — Я не вижу… Вроде бы тень.

— Цербер, пёс из глубин Тьмы, — спокойно ответил я, — Тот, кого я принёс с собой.

— Моркатова стужь… Пёс? — глаза Креоны расширились, — Так ты и вправду…

— Хморок? Не знаю, чародейка, но мне об этом сказал уже второй встреченный мной бог.