— Ох, видит Маюн, я ни хрена не понимаю! — тараторил Бард, прыгающий сзади, — Ты ж как ветродуй был! Ты чего там с Вайкулом сделал, сожрал, что ли⁈

— Вроде того… — буркнул я, прорубая мечом путь в зарослях.

Потом, подумав, я отдал меч обратно барду. По такой просеке нас ещё легче найдут, придётся продираться так.

— Не смотри на меня, гусляр, — вырвалось у Креоны, когда тот стал таращиться на неё, ожидая рассказа, — Я знаю не больше твоего!

— И Кутень вырос, — добавила принцесса.

— Какой Кутень? — тут уже очнулась Креона и в свою очередь уставилась на барда. Тот развёл руками, показывая, что не в силах ничего объяснить.

Я остановился, чувствуя, что начинаю закипать. Мне нужна была тишина, чтобы думать, потому что делать это на бегу, удирая от погони, и так было трудно. Да ещё, возможно, стихия воздуха раззадоривала пламя в бросской крови ещё сильнее.

Какой же коктейль собрался в этом проповеднике. Бросская кровь сжигает Тьму, а воздух раздувает пламя ещё сильнее. И, сидя на всей этой адской топке, я должен сохранять ясный и холодный разум?

Пока мы стояли, Виол, почесав репу, предложил:

— Знаешь, в лесу от меня никакого толку. Нам бы в Солебрег, в средненький трактир. Там спрятаться гораздо легче, да и эти… — он кивнул назад, — Не знаю, лучевийцы это или кто, но в городе посреди бела дня они будут не так опасны.

Я кивнул. Тут бард был прав.

— И всё же, громада… Видит Маюн, ты должен рассказать, что произошло.

Бард в своей наивности полагал, что я могу открыть ему правду. Если бы я ещё сам понимал, что произошло.

Чуть ранее…

Когда заключаешь сделку, надо помнить, что кто-то всё равно останется в накладе. Таков закон бытия, что для одного это очень выгодно, а у другого просто нет варианта лучше. И не будь я Всеволодом Десятым, если бы не попытался предложить что-то, что заинтересует её.

Стрибор стоял передо мной, протягивая концентрат силы Вайкула:

«Новый договор?»

«А старый у нас в чём заключался?» — спросил я.

«Ты, подлый Хмарок, спас мне жизнь. И ты думал, что я буду вечно должен тебе? Нет, как видишь, я отдал долг. Теперь мы враги, как и раньше, мерзкий северный страшила».

Глядя на кружащийся в руке Стрибора воздушный ком, я размышлял. Догадка, почему этот ветренный меня так ненавидит, витала совсем рядом, и мне не хватало какой-то мелочи, чтоб догадаться.

Нет, и глупцу ясно, что южные и северные боги враги. Вайкул же рассказал легенду, по которой получалось, что боги тут здорово порубились в прошлом. Но сейчас, насколько я понял, вполне себе жили тихо и мирно…

«Я так понимаю, как я тебе спас жизнь, ты не расскажешь?» — спросил я.

«Не доставлю тебе такого удовольствия!»

«Ну, хорошо. И что ты хочешь взамен на эту силу?»

«Достань мне мою Ветренную Диадему».

«Чего?»

«Не притворяйся, Хмарок. Ты прекрасно помнишь, куда дел её. В любом случае, ты вспомнишь».

Я потёр подбородок. Принеси то, не знаю что. Где искать, в бросских горах, в северном храме Хморока? Ну, так-то, мне вроде по пути, почему бы и не заскочить. Но всё же…

«А зачем она была нужна мне, Хмороку?»

И снова лицо Стрибора исказилось ненавистью:

«Потому что ты завидовал!»

«Чему? Твоей магии ветра?» — спросил я. Ну ясно, если диадема ветренная, то она связана с ветром. А уж если это божественный предмет, то и возможности у него большие.

Ну, так и Хморок не какой-то бес залётный, а всё-таки бог.

«Подлый северянин, ты издеваешься⁈» — Стрибор стиснул шар воздуха в кулаке, — «Ты завидовал нашей любви. Ты узнал, что это я подарил Диадему, и в ярости сорвал мой подарок с головы прекрасной Мавши.»

Я вдохнул и забыл выдохнуть. Потому что паззлы, мельтешащие в моей голове, начали вдруг собираться в чёткую картинку. Ох, варварское тугодумие, ты начинаешь делать успехи.

Глядя на гневающегося Стрибора, я едва сдерживал усмешку. Великие открытия мироздания следовали одно за другим… Раньше я думал, что есть только Небо и Бездна. Со скрипом я принял новость о том, что этом мире богов, как пауков в банке… Узнал и то, что я Хмарок… или Хморок… да, без разницы, ведь видит Бездна, что я уже принял это.

Но вот то, что бывают боги-неудачники, страдающие от неразделённой любви, я принять не мог. Чёртов ты ветродуй, как такое может быть⁈ На земле тысячи прекрасных женщин, ни в чём не уступающих богиням, а он сохнет по Мавше? Которая, судя по всему, вообще на него не обращает внимания…

«У нас любовь!!!» — Стрибор покраснел.

Поднялся ветер, пыль закрутилась столбом по двору замка. Несмотря на рассвет, заметно потемнело — всё же это был бог, и он был в ярости.

«Дай угадаю», — спокойно сказал я, не обращая внимания на ураган, — «Это Мавша сказала, что я сорвал Диадему с её головы?»

Стрибор от удивления сдулся:

«Конечно, а кто ещё?»

«Значит, так. Я возвращаю Диадему, и ты… Что ты с ней сделаешь?»

«Она так понравилась Мавше. Я до сих пор вспоминаю эти слёзы радости и умиления. Я удостоился поцелуя, полного искренней любви, и за всё это я готов… То есть, у нас была одна прекрасная ночь искреннего поцелуя… любви ночь…То есть не одна… много ночей! Очень много…»

Я сложил руки домиком. Это была моя давняя привычка, когда я вёл длительные беседы. И довольно неожиданно, что память того тела вдруг проснулась в этом.

«Стрибор, южный бог ветра, у меня к тебе встречное предложение…», — осторожно начал я.

«Что? Нет, ты не понял, смертный. Я предлагаю тебе силу. Когда тебе ещё повезёт убить мага воздуха? Неужели ты не заметил, как он был слаб?»

«Заметил, почему же», — усмехнулся я, хоть и сомневался в честности Стрибора. Уж скорее, он был бы доволен, если б Вайкул меня пришил.

Я продолжил:

«Я предлагаю тебе ту, кого ты сам никогда не добьёшься».

«Я…» — Стрибор поперхнулся, — «Ты…»

«Я предлагаю тебе Мавшу».

«Ты…» — бог ветра явно проглотил весь свой рассудок, и не мог собраться с мыслями.

«Ну, не Мавшу, конечно», — я небрежно отмахнулся, — «Её благосклонность».

«У нас и вправду любовь…» — упавшим голосом сказал Стрибор. Правда, он это уже шептал, с опаской оглядываясь в ту сторону, где предположительно находилось море.

«Безусловно. Но, может, надо помочь Мавше это понять?»

Стрибор молчал… Долго молчал, буравя меня взглядом. Его белые зрачки то и дело взрывались золотым блеском, а губы то надменно поджимались, то по-детски надувались.

Я победил. Я чуял это, но надо было дать ему самому довариться в этом соке.

«То есть, ты, Хмарок, обещаешь мне любовь Мавши?»

«Нет», — я покачал головой, — «Я дам тебе шанс. Придёт время, я призову тебя в нужный момент. В тот самый миг, когда ты будешь нужен Мавше».

Я наклонился, сгребая Креону в охапку. Вот же свет мочёный, её ещё одеть надо.

Стрибор вдруг исчез, только схлопнулся воздух. И тут же возник в этом же месте, протягивая мне одежду Креоны. Ну надо же, как я его задел своим предложением.

«Это просто так?» — спросил я. Тот закивал. Я забрал шмотьё и всё так же зашагал в направлении тюрьмы.

«Постой. Ты куда? А сила?»

«Чтоб я был тебе должен?» — я покачал головой, — «Ну, нет. Ты думаешь, Хморок настолько глуп?»

«Да чтоб тебя око Яри… ой!» — он опасливо покосился наверх, потом зашептал, — «Да чтоб тебе мозги твои выдуло, Хмарок», — и Стрибор, стиснув зубы, протянул мне силу Вайкула, — «Бери, я согласен на такой обмен!»

«Нет».

Ответом мне послужили круглые глаза, пышущие золотом ярости.

«То есть… Как нет⁈ А договор?»

«Будет момент, я призову тебя. Ты получишь Мавшу, а я назову свою цену».

«Стой… Да пустых тебе лёгких, ты что несёшь? Получается, я опять буду должен⁈»

«Но у тебя будет Мавша», — я развернулся, шагая к зданию тюрьмы. В остановленном времени это было совершенно безопасно.

«Стой, смертный!» — меня толкнуло в спину порывом ветра. Я чуть не споткнулся, но, не оборачиваясь, продолжил идти.