Надя сияла в лучах славы, и это было настолько непривычно, что она тушевалась и скромно улыбалась. Отвыкла от чужого внимания. Перед выходом на работу она зря переживала, как ее примут в офисе. Почти все коллеги были те же, с которыми она работала раньше. Отдел бухгалтерии был довольно обширный, состоял практически из женщин старшего возраста, так что неловкость была только в одном. Вопросы про детей ее обескураживали и заставляли делать хорошую мину при плохой игре.

— Не переживай, Надь, у меня сестра десять лет не могла забеременеть, а потом раз, и сыночек. Сейчас такой здоровый лоб вымахал, и не подумаешь даже, что недоношенным родился.

— Ой, да не сравнивай, Люб, раньше времена какие были, и сейчас, сплошь химия да канцерогены. Чиститься надо, вот.

— А Ирка дело, говорит, Надь, ты прислушайся, может вам с Лешкой на Алтай махнуть? Говорят, и воздух там чище, глядишь, отдохнете и заделаете ребеночка.

Женщины сочувствовали и давали советы, желали лучшего, а мне было неловко сказать, чтобы они замолчали, не сыпали соль на рану. Благо, к обеду разговоры сменились на обсуждение нового романа технички Зои, так что я смогла спокойно выдохнуть, отвыкнув от подобных разговоров.

— Кстати, Надь, а эта твоя Мирка-вертихвостка, прости господи, что, правда с вами живет? — раздался перед самым обедом вопрос от Любови Павловной, коллеги, сидевшей напротив меня.

— Теть Люб, никакая она не вертихвостка, молодая просто, любит флиртовать, — улыбнулась, а самой внутри было неловко порой за поведение племянницы. Но я списывала ее заигрывания с мужчинами на гормоны. — А так да, пока с нами.

Тактично умолчала, что она беременна, и мы с Лешиком усыновим ребенка. Не хочу порождать новые сплетни, достаточно и того, что все знают про мое бесплодие.

— Ну ты, конечно, баба рисковая, — хохотнула тетя Ира, вставая из-за стола и демонстрируя новую блузку, которая еле застегнулась на ее внушительной груди. Вся она была сдобная, как пышка, но с округлостями в нужных местах, так что мужским вниманием не была обделена, несмотря на лишний вес килограммов этак в тридцать.

— Почему? — нахмурилась и встала со всеми, собираясь, впрочем, зайти сначала за Лешей, чтобы вместе отобедать внизу, в столовой. Ничего с момента моего увольнения, казалось, не изменилось.

— Такая молодуха под боком, не боишься, что мужа-то уведет? Ты у нас девушка красивая, Надь, но уж больно правильная да скромная, а вот Мире твоей палец в рот не клади, по локоть откусит.

Я поджала губы. Было неприятно слышать такое, а уж тем более представлять.

— Мира не такая, она вообще ребенок.

Надя сама не заметила, как выпалила эти слова, отмахиваясь от опасений коллег. Вот только в ее голове пока плохо укладывались слова “ребенок” и “беременность”. Казалось, она в параллельной вселенной, откуда никак не может выбраться.

— Ну-ну, ребенок, глупая ты еще, Надь, хотя уже пять лет замужем.

— Ой, всё, Ир, прекращай нам Наденьку стращать, не все такие, как твой первый муж, — пришла на помощь Любовь, беря Гдальскую под локоток и уводя подальше от кабинета, в сторону столовой.

Ей так и не удалось списаться с мужем, коллеги уволокли ее с собой, не слушая возражений, а затем она окунулась в мир рабочих сплетен. Будто и не было пяти лет перерыва.

Мира в этот момент вышла от Архипова и покрутила головой по сторонам. Работники спешили на обед, а она к кабинету Гдальскому, зная, что он идет кушать обычно чуть позже остальных. Остановилась около закрытой двери и, не став стучать, открыла ее и вошла внутрь сексуальной походкой тигрицы. Ей так казалось, во всяком случае. Возникло вдруг чувство дежавю. Леша сидел за столом практически в той же позе, что и Архипов, перебирал бумаги и ставил свою подпись в нужных местах. Взгляд Миры остановился на его длинных узловатых пальцах и она облизнулась, ощутив странное накатывающее волнами возбуждение. У нее так давно никого не было, а гормоны давали в голову, мешая здраво мыслить. Она прикрыла за собой дверь и хищно улыбнулась.

— Лучше бы ты нашел своим умелым пальчикам лучшее применение, Леша, — выдохнула и скользнула за его спину, разминая тугие жесткие мышцы плеч.

Гдальский дернулся и встал, оборачиваясь к девчонке, возомнившей себя умелой хищницей. Как назло, мужской взгляд остановился на вздымающейся груди, сверху вниз ему открывался великолепный вид на крепкую троечку.

— Застегни пуговицы, Мира, у нас приличный офис, а не бордель. И пошла вон из моего кабинета, еще не хватало, чтобы слухи поползли.

Алексей поправил галстук и возблагодарил богов, что по офису не пошли шепотки про него и Миру. Благо, он старался нивелировать всё их общение, рычал на нее, как на остальных, и заваливал работой, относясь, как и остальные, как к девочке на побегушках. Повезло, что любое панибратство с ее стороны воспринималось сотрудниками адекватно. Многие и вовсе думали, что она его племянница, а не Надина.

— Застегнуть? — Мира прикусила нижнюю губку и глянула на мужчину исподлобья. — Вот так?

Вместо того, чтобы последовать чужому приказу, она наоборот расстегнула блузку еще на две пуговицы, демонстрируя свое кружевное бюстье, без поролона, просвечивающее ее розовые спелые, словно вишня, соски. Гдальский шумно сглотнул. В последнее время у него чуть ли не пар из ушей валил от отсутствия секса, а эта девица всё лишь усугубляла, ходила в квартире чуть ли не голышом, соблазняла своим аппетитным телом. Алексей был не железным, у него периодически вставал, но Миру он считал отвратной беспринципной особой. Жаль, не мог выгнать ее взашей, чтобы не маячила перед глазами.

— Застегнись, дура, если кто-то войдет, то еще не так поймут всё, — прорычал мужчина, как только отмер, а затем сделал большую ошибку. Схватил ее за края блузки и попытался свести их, опасливо косясь на дверь. Понадеялся, что ленивые сотрудники ушли на обед. Дураков в это время работать не было. Кроме него.

— Воу-воу, Леша, ты хочешь прямо здесь? Нагни меня и возьми, я не против.

Руки Миры проворно схватили руки Гдальского, и его ладони вдруг оказались на ее груди, под сводами блузки. И непроизвольно сжали девичье полногрудое богатство. Отшатнулся, как только почуял шевеление в штанах, и глянул на девчонку с ненавистью.

— Пошла вон! — процедил тихо и указал на дверь. Встал так, чтобы между ними было его кресло. Еще не хватало, чтобы Мира увидела его бугор в штанах, тогда точно продолжил осаду. Больше всего Гдальский боялся, что сдастся под напором спермотоксикоза.

— Ох, бедненький дядя Леша, — вместо того, чтобы задрожать от страха, девчонка покачала головой и начала застегивать блузку, к его облегчению. — Не переживай, скоро мы останемся с тобой наедине на целых три дня. Квартира будет полностью в нашем распоряжении, тебе больше не придется думать, увидит ли нас кто-то. Я буду вся твоя.

Развеселившись, Мира направилась к выходу, а вот мужчина нахмурился.

— Что ты имеешь в виду? — злобно крикнул.

Девчонка не отреагировала, и ему пришлось подскочить к ней и больно ухватить за локоть.

— Ауч. Мне больно. Любишь садо-мазо?

— Прекрати паясничать и объяснись!

— Ух, какой ты злой, ничего, скоро подобреешь.

Мира будто не замечала, что ходит по грани, но ее переполнял восторг. Нужно надавить чуть сильнее, и Леша сдастся, упадет к ее красивым ровным ножкам, как миленький.

— А ты не знал? Скоро она едет в командировку с Михаилом Льво-о-овичем, — имя шефа произнесла с придыханием, особым образом складывая губы в моменте “о”.

Гдальский побагровел, и девчонка воспользовалась паузой и выскользнула из кабинета, никем не замеченная. А как только оказалась в коридоре, ее глаза блеснули хитрым довольством. Леша устроит Наде выволочку, на то и был ее расчет. Тетку она знала слишком хорошо, даже лучше ее самой. Уговоры на нее могли не подействовать, а вот запрет. Не зря говорят, что управлять людьми гораздо проще, если знать их слабости.