Алексей сбросил пар, устроив разборку со Львом, но легче от этого не стало. Да, было горько, но поразмыслив обо всем в спокойной обстановке и наедине, он вдруг кое-что понял. То, чего так и не понял Лев Николаевич.

— Ладно, закрыли тему. Но я с Львом еще поговорю, пусть раскошеливается и…

— Не надо, я сам разберусь. Ты мне лучше ответь, зачем пошла к нему одна? Еще и Миру взяла, ей и вовсе там не место.

— Мира — мать его будущего внука. Между прочим, первого, их Михаил-то не сподобился, — язвительно произнесла Галина, не смогла удержаться от яда в голосе. — Так что пусть знает, что ты продолжаешь его род.

— Какой род, мама? Я Гдальский, а не Архипов, и мы же не в средневековье. Тем более, ты забыла про Диму, он мой первенец.

— Кстати, о нем. Когда ты нас познакомишь? Приводи эту свою Карину и ребенка, я должна взглянуть, кого она там вырастила.

Карина Галине никогда не нравилась. Слишком своевольная и дерзкая, так что она воспринимала ее, как нечто временное в жизни сына, от чего надо было избавиться. На тот момент, когда Леша с ней расстался, она была рада появлению Нади. Она была хотя бы покладистой и не спорила с ней. Впрочем, Мира лучше. Главное, что не бесплодная.

— Как Карина будет готова, вы встретитесь на нейтральной территории.

Гдальский сморщился, чувствуя за собой вину, что с того раза ребенка так и не видел, но сейчас ему было не до этого. Слишком крутой поворот произошел в его жизни.

— Готова? Пусть там не выделывается, она мать-одиночка, хочет сына отца лишить? — фыркнула Галина.

В ней вдруг заговорили двойные стандарты. Она будто забыла, что и сама поступила почти также. Вот только у нее было весомое оправдание. Она, в отличие от этой вертихвостки Карины, боялась потерять сына, ей угрожала семья новой жены Льва, а этой-то нечего бояться, так что Галина не понимала, почему та выкобенивается.

— Прошу тебя, не лезь в это, мама, — простонала Алексей и протер ладонью лицо. Выглядел он усталым и изможденным.

— Хорошо, — неожиданно согласилась Галина. — Тогда и ты пойди мне навстречу. Не отталкивай Миру, она всё время плачет, это плохо скажется на ребенке.

Гдальский откинулся на спинку стула и еле сдержал агрессивный рык. Его штормило так, будто он потерял ориентацию в пространстве. Надя ушла, в его жизни вдруг возник отец, которого он считал мертвым, а мама цеплялась за Миру и неродившегося ребенка. И Алексей вдруг осознал, что потерял абсолютно всё.

— Дети — это всё, что у нас есть, Леша, — произнесла вдруг мама и положила ладонь на его сжатый кулак, лежавший на столе.

Он посмотрел на ее старческие руки и прикрыл глаза, принимая ненавистное ему решение. Нет. Он не хотел быть таким же мудаком, как его собственный отец. Как бы он ненавидел Миру, ребенка не бросит, хотя тот и не вызывал у него сейчас никаких чувств. Да и с Димой не мешало бы сблизиться.

Леше как никогда нужен был якорь, который бы удержал его на земле. Даже такой нежеланный.

Вот только прежде, чем он возьмет на себя обязательства, сцепив зубы, он должен решить кое-какое дело. Восстановить справедливость и обелить имя матери. Элеонора больше не смеет носить звание ангела, когда так вероломно поступила с ним и его матерью тридцать лет назад.

— Езжай домой, мама, — произнес он и встал со своего места, надевая куртку.

— А ты куда? — сразу же насторожилась Галина.

— У меня важное дело. Не переживай, сразу после него я поеду домой.

— Вот и правильно. А то у матери Миры была остановка сердца, как она сказала, вот и утешишь девочку, она будет рада.

Гдальский замер, чувствуя, как у него заколотилось сердце. Если Мира в больнице, то и Надя там. Ей ведь плохо, и как бывший муж, он ведь может ее поддержать в тяжелый момент?

— Мира звонила, сказала, что эту вертихвостку Надю этот Михаил привез. Видно, недолго твоя Надюша страдала. А этот Михаил весь в мать, сразу в чужое вцепился.

Только было Алексей хотел отменить свои планы и помчаться в больницу, как после слов матери передумал. Грудь его сдавило, а рот наполнился горечью. Нет, не верил он, что Надя сразу же упала в объятия Архипова, но вот насчет последнего он и не сомневался. Тот давно пускал слюни на его жену, а теперь, словно стервятник, вцепился в нее, пользуясь тем, что у Нади и Леши разлад. Урод.

— Может, это даже хорошо. Я видела, этот Миша в Надьку-то влюблен. А она-то бесплодная, значит, и детей у них не будет. Отлично, твои дети будут единственными наследниками Льва.

Гдальский развернулся и ушел, не желая более слушать голос матери, которую унесло не в ту степь. Нет. Алексей брать деньги Льва не собирался, но вот высказать ему всё, что он думает о его семейке, ему никто не запретит.

Адрес Архиповых он знал, так что вскоре парковался около ворот их коттеджа. Особо не раздумывал, сразу же вышел из салона и направился к калитке, но когда она открылась прежде, чем он постучал, был сильно удивлен. Напротив него стояла Элеонора Архипова. И вид у нее был воинственный. Злой. Недовольный.

— Зачем пришел? Снова буянить?

Элеонора закуталась в шаль, чувствуя озноб. На улице не было холодно, но ее морозило. И она даже знала, что, а точнее, кто послужил этому причиной.

— Льва позови.

Алексей не собирался разговаривать с женой отца, да и видел, что она испытывает к нему неприязнь. Он ее презирал и одновременно с тем поражался, как ей хватает наглости так презрительно на него сейчас смотреть, ведь это она виновата перед ним. Именно она и ее отец угрожали его матери и лишили его отца. С последнего вины Леша тоже не снимал. Тот не был в его глазах ангельским мучеником. Но расставить все точки над “i” спустя столько лет он был обязан.

— Его нет. Говори, что надо, я ему передам.

— Мне от вас ничего не надо, Элеонора, — Алексей усмехнулся. — И с Львом я хочу поговорить с глазу на глаз. Вон его тачка стоит, чего же вы врете, что нет его?

Она поджала губы, а затем оглянулась. В ее глазах проскользнула тревога.

— Сколько ты хочешь? Назови сумму, я достану, но больше ты в нашей жизни не появишься. И из фирмы, само собой, уволишься.

— Засуньте свои бабки… — процедил сквозь зубы Алексей и прищурился. — Как-то всю жизнь прожил без ваших грязных денег, еще столько же проживу.

— Поверь, мальчик, ты даже не представляешь, какими суммами я располагаю. Тебе столько за всю жизнь не заработать.

Его раздражало бахвальство и снисходительный тон Элеоноры, но он старался держать себя в руках. Сюда он пришел не за этим. Но поддеть ее он смог — то принесло ему большое удовольствие.

— Что, на чужих костях их подняли? Самой-то не стыдно?

— Я сделаю вид, что этого оскорбления не слышала. Спишу на то, что ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

— Мне плевать. Зовите своего мужа, иначе я отсюда не уйду.

Его слова прозвучали угрозой, а затем он во всё горло крикнул:

— Архипов! Выходи!

Элеонора напряглась и толкнула его ладонями в плечи, но она была всего лишь женщиной, и ей не удалось сдвинуть его даже на метр.

— Руки, дамочка. Или мне в полицию за домогательства обратиться?

Леша сам себя не узнавал. Из него сыпались колкие фразы и яд. Раньше он себе такого не позволял, держал лицо, но в последние дни вся его жизнь полетела к черту, так что репутация — не то, что его сейчас волновало.

Элеонора в панике совсем забылась, а затем опомнилась. Она ведь может вызвать охрану, пусть они и выкинут этого приблудыша, который посмел заявиться в ее дом. Только она схватила телефон и набрала номер начальника охраны, как сзади вдруг раздался голос ее мужа.

— Эля! Это курьер с офиса приехал? Чего так долго?

Она застыла с телефоном у уха и в тревоге посмотрела на Льва, затем на Алексея, лицо которого горело торжеством.

— Н-нет, Лёва, н-нет.

Не особо раздумывая, а действуя на инстинктах, она отступила вглубь и потянула ручку калитки на себя, чтобы закрыть ее, но Гдальский оказался быстрее.