— Мы не можем ее взять.

— Не вижу ни одной причины против. Тем более, я созванивался с Надей, она сама за племяшку просила. Ты же знаешь, однокласснице я не могу отказать.

Архипов пожал плечами, а сам с удовольствием наблюдал за тем, как Алексей пытался придумать причину, по которой они не могли устроить к себе Миру.

Конечно же, Наде он не звонил, да и Мира ни о чем не просила, так, что-то вякала по телефону, опасаясь его характера, но он сам ей предложил место в штате.

Несмотря на то, что Надя считала его добрым малым, Архипов таким не был. Скорее уж, непрошибаемым циником и жестким мужиком. Мира было пыталась к нему подкатить, подметив и неплохую тачку, и дорогие часы, и должность, но малолетних девиц он с подросткового периода умел осаживать так, что они к нему на пушечный выстрел подходить боялись.

А вот Алексей по видимому пал жертвой чужого напора. И Михаилу это было на руку, почему бы не подлить масла в огонь, наблюдая со стороны за полыхающим пожаром.

— Она беременна, смысл ее устраивать, чтобы она потом в декрет ушла?

Гдальский промолчал про желание Нади взять ребенка в семью, тем более был уверен, что уж о подобном она Архипову вряд ли сказала. И оказался прав.

— Беременна?

Сказанные Алексеем слова были ошибкой. Архипов прекрасно помнил вечер корпоратива и случившейся оказии, когда вместо своего пиджака на своем стуле обнаружил чужой, Гдальского. Так бы и плюнул, уехав домой, но вот незадача, в его пиджаке осталось портмоне, где лежал презерватив, который он собирался использовать, когда к нему тогда с недвусмысленным намеком подкатила девушка из соседнего офиса.

Пришлось идти на поиски Гдальского, который так наклюкался, что не смог отличить свой пиджак от чужого. Прошел до его кабинета, а там наткнулся на интересное такое кино. Как его подчиненный вовсю имел Миру, которая, не стесняясь, стонала на весь офис.

Пока Архипов вспоминал о прошлом, Алексей, забеспокоившись из-за долгой паузы, решил подстраховаться и уточнить.

— Так что, не берем ее?

— Обязательно берем, — улыбкой чеширского кота ответил ему Архипов, в этот момент как раз выруливая на корпоративную парковку.

Они приехали к зданию их офиса.

— Только на полную ставку, Гдальский. Ты и проследи, чтобы ее оформили чин по чину. Мы должны поддерживать демографию в стране, так что пусть работает девочка до декрета, потом и декретные подспорьем ей будут. Разве ж я могу оставить в беде племянницу подруги?

Гдальский стиснул челюсти, но больше эту тему не поднимал. Архипов мужиком был не глупым, и он побоялся, что из-за его чрезмерной упертости в этом вопросе может начать что-то подозревать, так что решил просто решить этот вопрос напрямую с Мирой позже.

Пока машина парковалась, он вышел первым, прошел к лифту, а затем взял в руки телефон. Решил позвонить Тае, узнать, как там Надя. Вот только та не брала трубку, сколько бы он ни звонил.

Как назло, оставшийся день прошел в работе, так что домой он попал уже ближе к ночи. Понадеялся, что Надя настрадалась и уже вернулась в квартиру, и они, наконец, смогут всё нормально прояснить. Но дома ее не оказалось.

Надя

Наутро после ночевки у подруги у Нади дико болела голова. В горле пересохло, а Тая предусмотрительно поставила около тумбы бутылку воды. Первый глоток был спасительным, а вкус просто божественным.

Надя привела себя в порядок и, наконец, разблокировала телефон. От Леши было тридцать семь пропущенных. На секунду стало стыдно за свое поведение, она так не напивалась со времен студенчества, в ее семейном положении такое и вовсе недопустимо. Но затем пришло запоздалое осознание и всплыли воспоминания вчерашнего дня.

Ее муж — предатель, у которого семья на стороне. Внутри засвербело, и, несмотря на полуночные убеждения Таи, что он козел, мысли Нади приняли иной оборот. Может, она всё не так поняла?

Затем вспомнила мальчишеское “папа”. Ну да, что здесь можно было понять не так?

Руки тряслись, подруга еще спала, и откладывать неизбежный разговор больше не имело смысла. По пути домой позвонила Архипову, понимая, что злоупотребляет общением с ним, но малодушно загасила чувство вины обратно.

— Надь, серьезно? Шесть утра, воскресенье.

Стон Миши был страдальческим, но голос не звучал зло, из чего она сделала вывод, что друг детства не сильно на нее сердится.

— Прости, Миш, дело не терпит отлагательств.

— Ладно, вещай, Надюш.

Надюш… Да он в великолепном настроении. В трубке послышался шум, словно он поднялся с постели, прошел на кухню и поставил чайник. Во всяком случае, раздался характерный щелчок.

— Я хотела поговорить с тобой о работе. О вакансии…

Тая все уши ей ночью прожужжала, что она была дурой, что уволилась, и Надя нехотя соглашалась, хотя в глубине души ее тяготил отказ от собственной мечты в свое время, но Лешу она любила больше. Гораздо сильнее карьеры.

— Ты уже знаешь? Слушай, надеюсь, ты не против, понимаю, что племяшка твоя беременна, но деньги ей не помешают, да и в офисе она уже у нас работала, другую искать проблематично.

Гдальская моргнула, расплатилась с таксистом, который как раз подъехал к подъезду ее дома, и вышла, не понимая, о чем ей говорил Миша.

— Мира? Работа? — забормотала, на секунду отвлекаясь от собственного сумбура в душе.

— Побудет секретаршой твоего мужа, ей не привыкать.

Наде показалось, словно друг усмехнулся, но ей было не до того. Она встала посреди лестничного пролета, последнего перед их этажом.

— А… Я не знала…

— Муж не сказал? — деланно удивился друг, а вот Наде стало неприятно.

Одно навалилось на другое, и сердце еще больше закровоточило. Словно ее предавали снова и снова.

— Н-нет, нет, я просто… забыла.

Перед Мишей не хотелось демонстрировать разлад, но это было глупо, все и так вскоре узнают, когда она подаст на развод. Она держалась из последних сил, хваталась за резавшее болью горло и тихо ревела, не издавая ни всхлипа, ни рева.

— Голос у тебя странный, ты что, плакала?

Миша всегда был проницательным, чувствовал ее настроение лучше, чем она сама, и Надя так отвыкла от подобной внимательности, что от переизбытка эмоций просто села там, где стояла, прямо на лестничные ступеньки, отдававшие ледяным холодом. Мелькнула мысль, что это вредно для яичников и потенциальной возможности забеременеть, но махнула рукой. Даже здоровой, сделать она этого не могла, так стоило ли так беспокоиться? Особенно теперь, когда ей вонзили нож в спину.

Тая была права. Неспроста у Леши случались отлучки, задержки в офисе, ночевки в чужом месте. Неужели он был у другой женщины? Той, что родила ему ребенка, которого она, Надя, не смогла ему родить.

Миша прокашлялся, напоминая о себе, и Гдальская опомнилась, сдерживая всхлип.

— Упала, колени ободрала.

Надя не знала, почему сказала именно это, вдруг почему-то вспомнилась именно эта ситуация, когда она на первом курсе скатилась с крыльца, а Миша потом нес ее до общежития на руках. Помнила то чувство неловкости, которое не отпускало еще несколько дней, и бабочки, летавшие в животе. Впрочем, они быстро исчезли, когда Миша в очередной раз появился с новой девчонкой в универе, и она выбросила глупые мысли из головы, сосредоточившись на учебе.

— Замуж вышла, а осталась такой же неуклюжей, Надюш.

— Да.

Временно нажала пальцем на значок отключения микрофона и всхлипнула, закрывая рот ладонью. Опустила голову, слушая голос Миши и не слыша при этом, о чем именно он говорил.

— Так что ты хотела сказать, Надь?

Гдальская глубоко задышала и стерла ладонью слезы, включила обратно микрофон и насилу улыбнулась, думая, что голос так будет звучать веселее.

— Да нет-нет, ничего. Я тебе перезвоню.

Сбросила звонок, услышав шум сверху. Кажется, Леша вышел раньше, чем обычно. Замерла мышкой, надеясь, что он не решит спускаться по лестнице, и выдохнула, когда раздался звук закрытия дверей лифта. Подождала еще минут пять на случай, если он вернется, и прошмыгнула в квартиру. А там Надю ожидал погром и заплаканная Мира.