Я попыталась успокоиться, и стала собираться на вечеринку. Рассуждала: «Стас поехал с охранником, то есть телохранителем, теперь он у него появился, Павел Велушев — коренастый, бывший военный лет сорока. Они отлично поладили и работали вместе уже три месяца».

Платье я выбрала короткое, моего цвета, но не слишком откровенное, стильное и немного строгое. Чтобы оживить образ, из волос сделала высокий хост и перехватила их ярко-голубой лентой с камнями. Макияж дался быстро, я покосилась на мобильный телефон, заняться-то было больше нечем. Вдруг, он, будто от моих мыслей, зазвонил. Я вздрогнула и схватила его трясущейся рукой. В трубке был голос Стаса и не его одновременно, какой-то сдавленный и тихий.

— Малышка… привет, вызови врача, позвони Мишину, пусть он со своей сумкой к нам приедет, только шум не поднимай, никто чтоб не знал, — сказал на одном дыхании и отключился.

Я на этот раз будто замёрзла изнутри, но делала всё чётко и без паники — Мишин был очень хороший хирург, занимался частной практикой, у него была своя клиника, и он был членом клуба, как и его старший сын. Вадима Стас, значит, не хотел привлекать…

Стас был бледный. Его почти внёс на себе Павел, вся его тёмная куртка была в крови Стаса, и я испугалась. Они вошли через чёрный ход, несколько людей стояли у столовой, но они не обратили внимания на мужчин, в коридоре был полумрак. Мы уложили Стаса на кровать, а пока шли к комнате, я услышала от Павла, что в больницу ехать нельзя, огнестрельное ранение, Стас настоял вызвать Мишина. Пуля прошла навылет через грудь, стреляли на улице, когда Стас садился в машину. Вероятнее всего выстрел произвели из винтовки со здания напротив, там всё в лесах, идет реконструкция. Работал профессионал, но из-за того, что Стас засиделся в ресторане, и стемнело, не закончил чёрного дела.

Через десять минут подъехал Мишин, меня попросили подождать в кабинете Стаса.

Всю ночь я сидела над мужем вместе с Мишиным. О ранении узнал клуб только на следующий день.

* * *

Поправлялся он медленно, врач говорил, что ему повезло, что он везучий, и у него девять жизней. Позже я от самого Стаса узнала, что он знает, кто это сделал, и обязательно обеспечит то же самое им. Но прежде, чем он смог окончательно выздороветь, его враги нанесли ещё один удар.

Три недели я была рядом со Стасом, ухаживая за ним. Ему нельзя было вставать, хоть это стеснял его.

Мне на смену я взяла ещё Лилю, таким образом мы и справлялись. Я спала на диванчике в спальне, пока дежурила Лиля. Павел ночевал рядом в кабинете на диване. Однажды вечером Лиля должна была меня сменить, но не пришла вовремя. Я сидела с мужем допоздна, мы смотрели кино, я даже заснула возле него, но потом заставила себя пойти поискать Лилю. Оставила Стаса досматривать фильм и почти не боялась за него, под подушкой у него лежал пистолет с заряженным магазином.

Дом был пуст и уже почти спал, кое-где только это большое общежитие смеялось и пьяно пело, в остальном — тишина. Я не включала свет на лестнице, знала её наизусть, а в коридорах горел в пролётах, чтобы уж совсем не заблудиться. Я уже поворачивала налево на первом этаже, как кто-то вынырнул из-под лестницы и схватил меня, зажав с силой рот ладонью.

Сердце колотилось как бешеное, я попыталась ухватиться за перила, но пальцы скользнули по ним, а чьи-то руки потащили обратно на лестницу, потом — на левое крыло второго этажа.

Комната была богато обставлена, это бросилось в глаза, потому что ярко горел свет в люстре из цветного хрусталя. Слева была даже массивная ширма, из-за которой вышел по пояс обнажённый Патрик. И это он-то мне говорил, что я тощая.

На его лице застыла неестественная улыбка: — О, это уже вы, а я не совсем готов. Камеру сейчас настрою так, чтобы не было видно наших лиц. А в остальном — готов.

Меня держащий отволок к огромной постели и швырнул на тщательно расправленные парчовые покрывала. Я не удивилась, увидев Свена. Тот улыбался, и впервые в жизни я заметила, как он тепло, почти безмятежно держался, разглядывая меня — то была улыбка психопата.

— Что вам нужно, придурки? — севшим голосом, нестройно закричала я.

— Ты. Немножко тебя. Ты будешь рада нам, вот увидишь, а твой муж расстроится, ну ничего, переживёт. Может быть, — и он громко засмеялся, махнув Свену.

Меня связали, я вырывалась и кричала изо всех сил, но они только смеялись, а потом заклеили мне рот. И вот тут я по-настоящему осознала, что они собираются со мной сделать — омерзение и бессилие накатили на меня. Свен настраивал камеру, а Патрик вкалывал мне наркотик, приторно улыбаясь и пытаясь дотронуться до меня.

— Скоро ты так будешь умолять, чтобы тебя трахнули, весь дом сбежится. А мы запишем.

Я молча закрыла глаза и лежала тихо-тихо, стиснув зубы. Безмолвные слёзы катились по щекам, я знала, что никто не придёт и не спасёт меня. Стас наверняка уже спит, он всегда засыпал рано. Павел охранял Стаса, а где его жена — это вне его компетенции. Да и в голову не могло прийти, что здесь, в этом доме, мне угрожает хоть какая-то опасность.

Я не слушала, о чём говорили эти твари, пришла вдруг догадка, что это они устроили засаду на Стаса. Я резко открыла глаза, взглянула на них и услышала подтверждение мыслей.   К ни го ед . нет

— Маленький сюрприз для Стаса сейчас не повредит, пусть узнает о скрытых возможностях жёнушки — любви к насилию и групповому сексу. Ну а там — закончим сорвавшееся дело, следующий раз будет контрольный, — Патрик направил палец на меня, — в голову. Да здравствует король!

Ох, и горько мне было от его слов, я боялась, что Стас не поверит мне. Если я буду во власти наркотика, который начинал кочевать горячими волнами по телу, он может не поверить мне, отречься от меня, оттолкнуть. И тогда вся моя жизнь и счастье исчезнет. Господи, что же мне делать?

От раскалённых волн я скоро стала кричать, и единственная мысль, последняя, которую я помню, пульсировала в голове — пусть лучше они ошибутся в дозе, и я умру перед камерой, чем произойдёт то, чего они хотят.

* * *

Но я не умерла. Я очнулась через тридцать часов в чужой комнате, рядом со мной никого не было. Я догадалась, что произошло что-то неотвратимое, страшное со мной, но об этом не хотелось и думать. Во рту был неприятный вкус, меня тошнило. И скорее не от физической боли, а внутренней.

В комнате было много света, он уходил медленно, очень медленно. Чтобы встать, мне казалось, надо свернуть горы.

А потом пришёл Стас. По его взгляду мне было не понятно, как он теперь относится ко мне, и в первые секунды на меня накатил страх. Хотя то, что он пришёл, уже обнадёживало.

— Ну, здравствуй, жена, — холодно сказал он. — Теперь и не знаю, зачем я так тебя называю. Наверное, формально. Ты можешь не делать глаза больше, чем они у тебя есть. И грустное лицо. Вадим долго не мог подобраться к тебе, и вот осмелел. Вот всё, что есть.

Он швырнул пластиковую папку мне на постель.

— Ты не ожидала, что тебя разоблачат? Или что это произойдёт именно сейчас?

— Стас…,- мой голос сел от долгого молчания, — что ты говоришь? Я не шпион, чтобы меня разоблачать.

— Странно, а двое наших врагов утверждают, что ты работаешь на них, копала сначала под Вадима, теперь под меня, чтобы нас всех посадить. Ведь то, чем мы занимаемся, мягко сказать — незаконно. Здесь всё, что ты собрала — документы несуществующих фирм, под видом которых мы осуществляли благотворительность с награбленного, номера счетов, билет на самолёт, на котором ты хотела улететь с Кристиной в день её смерти; номер счёта на твоё имя, куда переведены деньги с моего счёта. И это не всё.

— Это неправда, я этим не занималась, ты же верил мне!

— Верил? Что значит — верил. Я тебя никогда и не подозревал, и откуда ты знаешь, что тебе кто-то не верил?

— Вадим не верил мне, я слышала ваш разговор на вечеринке в саду, когда была Виолетта здесь. Вадим считал, что я появилась для чего-то.

— Подслушивала? — рассмеялся он. — И ты говоришь — не шпионила?