— А теперь ты не свободен? — не могла не спросить я.

Он задумался.

— Не знаю. Я не знаю.

— А я? Ведь я для тебя не обуза? — в моём голосе проскакивал страх, а вопрос звучал по-детски, я это понимала, но не могла не спросить.

— Конечно, ты — это другой шаг в моей жизни. Ведь времена Короля прошли. Давно.

— Ты хотел бы, чтобы они вернулись?

— Когда я с тобой, у меня ощущение, что так и есть.

— Почему?

— Не знаю, — пожал плечами он, от нашего разговора я задрожала, нервничая, ладонь под банкой пива вспотела.

— Я хочу, чтобы ты знала одну вещь. Я никогда ещё ни разу не хранил верность ни одной женщине, понимаешь? Я постараюсь, но не могу обещать тебе ничего. Лучше, чтобы ты знала это.

Я опустила голову, ком встал в горле от слёз, и выдохнула тихо-тихо, но он расслышал или, скорее, прочёл по губам: — Я не смогу выдержать это.

— Я знаю, я же сказал — я постараюсь. Ты дорога мне.

Он поднял мой подбородок.

— Я боюсь разбить тебе сердце, девочка, ты слишком серьёзна. Но, знаешь, я ведь сказал тебе, как жил до тебя. Мне будет сложно. Я думал, что такие отношения, которых ты достойна — не для меня.

Он наклонился и поцеловал, но от этого стало горько. Я слышала в мыслях слова его друга — байкера: «Люди не меняются, им только приходится ломать себя».

— Не хочу, чтобы ты… ломал из-за меня… себя, — сказала я еле-еле.

— Я не ломаю себя, девочка, мне хорошо с тобой, — чуть улыбнулся он.

Весь вечер я думала о нашем разговоре. Мы катались на мотоцикле, танцевали, я видела, как танцуют девушки; пили пиво — оно одурманивало голову, но не освобождало от мыслей. Я была полна предчувствий, если так можно сказать.

Байкеры и все члены клуба веселились от души. Вокруг пели, смеялись, никто не конфликтовал, а если это и происходило, переносили встречу с разборками на другое время. Мне показалось, что такую расслабленность и эйфорию больше нигде в жизни не видела — люди буквально заражали своим хорошим настроением и счастьем.

Рок группы сменяли одна другую, я уже запуталась в названиях и лицах, мне их представлял Стас — Ария, Коррозия металла, Мастер, Чёрный обелиск, E.S.T., Пилот, Король и шут, Алиса… думаю, это не всё, что там было и что я видела.

Во время всего концерта пиротехнические и лазерные эффекты вызывали настоящие взрывы эмоций зрителей. Глядя на брызги крупных искр, медленно падающих с высоты на сцену, я думала о том, что такого зрелища никогда не видела и не была чем-то по-настоящему цельным с таким количеством людей. Сейчас я была не волком-одиночкой, здесь я нашла свою любовь, и открыла полный мир других ощущений и другой морали.

Это могло бы показаться прекрасным, если бы я не варилась в этом котле, а просто приехала на праздник и тут же укатила домой. У медали, как известно, две стороны.

Под утро, после концерта, Стас потянул меня в бильярдную, где уже собрался цвет местного общества, президенты мотоклубов и их особо приближённые. Конечно, стриптизёрши были тоже там, впрочем, не только они. Единственное, я не видела Вадима и Кристину.

В огромном помещении, где в глаза бросались тяжёлые бордовые шторы и дорогие ковры, стояло несколько больших бильярдных столов, обтянутых алым сукном. Ножки у столов были выполнены под старое дерево в виде толстых фигурок восточных божков. Зеркала повсюду составляли ощущение, что пространство много больше настоящего. Длинная барная стойка сверкала отполированным золотистым деревом. Овальные столики, ненавязчиво стоящие у удобных диванов с резными выгнутыми ножками, ломились от закусок, здесь кое-кто проголодавшийся ужинал… или завтракал — в руках у сидящих сверкало столовое серебро.

Дым висел прямо над головой несмотря на довольно высокие потолки — решительно все курили, и по-моему, некоторые, не обычные сигареты.

— А, Король, как, ты доволен шоу? — громко спросил Стаса Грек.

— Ага, спасибо за новую группу — они далеко пойдут, — поблагодарил он друга. Я вспомнила, что речь идёт о молодой рок группе «Ангелы НЕ», которая мне показалась уж очень шумной и тяжеловатой.

Грек довольно улыбнулся: — Хочешь партийку с нами?

— Да, давно с тобой не играл, — вставил слово Герцог, почему-то хитро прищурившись.

Стас странно хохотнул, долгим взглядом смерил молодого байкера и кивнул.

— Ты есть не хочешь? — спросил он меня.

Я покачала головой. Тогда Стас усадил меня на ближайший диван, небрежно попросив одну из девушек-стриптизёрш подвинуться, отчего та меня холодно, но молча оглядела. В этот момент я почувствовала себя действительно Королевой.

В руках у меня появился бокал с вином, и мой Король стал играть с друзьями байкерами. Весь их разговор был мне слышен, кое-кто из них откровенно потешался над негласным поединком Короля и Герцога.

В какой-то момент игры я даже заметила, как некоторые устроили тотализатор и поставили деньги на Стаса или соперника. Между тем, разговор вёлся на какие-то высокие, даже философские темы — это как-то не вязалось с атмосферой бильярдной, выпивкой, полуголыми девушками и мужчинами в кожаном. Хотя… говорили они о себе.

— Не согласен с этим стереотипом, знаете, о подонках на мотоциклах! — громко заявлял Грек, быстро произнося слова и от этого глотая целые слоги. — Мы, «волки», должны разбить вдребезги это дерьмо! У нас другая мораль, и вы знаете, о чём я!

Я невольно залюбовалась этим сильным, волевым человеком, прирождённым лидером. Наклонившись под безжалостный свет ярких ламп, висящих над столами на длинных шнурах, я заметила глубокий шрам у него на правой щеке, и невольно подумалось о богатом и разнообразном прошлом этого человека, который основал «Железных волков» в 1995 году. Бездну времени назад. Резко и быстро ударив по шарам, Грек отступил от стола, давая место Стасу.

— Мне на день рождения картину Рыженко ребята подарили, и мне она очень понравилась. Вот образ этого монаха — Пересвета, едущего на лошади по этому полю… Он — такой мужественный, верный, смелый — вот настоящий байкер!

— А! Это там, где вместо тени лошади на поле тень мотоцикла? — спросил Алик.

Грек кивнул.

— Значит, от прошлого мы не отодвинулись? — спросил Стас. — Но если ты связываешь байкера с прошлым, с теми парнями на лошадях, воинов, то не до конца.

Грек широко распахнул на него свои голубые глаза: — Ну-ка, поясни.

— А как же семья? У всех воинов была семья, куда они возвращались и за кого бились. Дети, жёны, они не жили в военном гарнизоне и не мотались по дорогам…

Грек не дослушал: — Как? Наша семья — это наша стая, ты не забыл? Твой брат не всегда прав, но он всегда твой брат — это истина.

Я понимала, что в обществе этих мужчин никогда не посмею высказаться, и потому молчала, с интересом и досадой слушая эти рассуждения.

— Всем известно, как у вас, у «волков», относятся к бабам, — усмехнулся Алик, небрежно затягиваясь сигаретой. — Как ты там говорил, Грек? Всем известно, из чего сделана женщина, и пусть знает своё место? — хрипло рассмеялся мужчина, прищуривая свои тигриные глаза. Ему было уже глубоко за сорок, но я удивилась, увидев на его безымянном пальце обручальное кольцо — получалось, что с главой «волков» он не согласен? А что же Стас?

— Да, говорил, и повторю. И все мои парни думают так. Это феминистки пусть кричат на западе о правах женщин, дуры-лесбиянки. Все мои женщины знали всегда своё место и не лезли в мои дела.

— Ну а как же тогда образ прошлого и байкер? — не унимался Стас. — Они не совпадают, хоть ты и говоришь… Тогда тоже не было феминисток, но мужчина не дорожил свободой, защищал свою землю, семью, женщину, мать своих детей. И для этого жил. Он не был одиночкой, — его голос почему-то сел, а глаза потухли. — И не мотался по свету бесконечно.

Герцог пристально следил за своим главным соперником, намазывая кий мелом.

— Не принимай близко к сердцу, — насмешливо произнёс он. — У тебя типичный кризис среднего возраста, это заметно по всему, — молодой мужчина красноречиво кивнул на меня. — Разве нет? Когда начинаешь задумываться о такой хрени, как бабы-жёны, брак и прочей ерунде — это значит стареешь.