Выпуск такого богатого набора изделий вовлекал в сферу производства большое количество мастеров-профессионалов, начиная от горняков, работавших в забоях, кончая литейщиками и ювелирами. Следовательно, речь идет о бесспорном расширении в этот период сырьевой базы, что подтверждается новейшими открытиями. В плане сказанного особый интерес представляют результаты работ, проведенных на Западном Кавказе — прежде всего, открытия в рудниках Абхазии, в частности в урочище Башкапсара на перевале Кодорской и Бзыбской речных систем (2200–2400 м над уровнем моря). Здесь расположены медные рудники, в которых исследовано 12 древнейших выработок (Бжания В.В., 1988). Они включали открытые ямы, вертикальные шахты, горизонтальные, иногда многоярусные штольни с боковыми камерами. Здесь прослежена стратиграфия заполнения разработок, найдено около 50 каменных молотов для дробления руды, деревянные столбы штолен, разбитые сосуды. Из четырех радиоуглеродных дат, взятых с разных глубин выработок, две указали на конец III — середину II тысячелетия до н. э. (3275±20 — ЛЕ-196, 4080±300 — ЛЕ-198), а две — на конец II тысячелетия до н. э. Если эти даты подтвердятся дополнительными анализами, то Башкапсарские медные выработки окажутся самыми древними на Кавказе.
Не меньший интерес в этом плане представляет Рачинский очаг месторождений, где наряду с медной рудой имеются богатые запасы мышьяка, сурьмы и полиметаллических руд. Особенно богата сурьмой горная Рача; здесь известно 25 месторождений, самые крупные из которых — Зопхито, Квардзахети, Сагебу. В свое время Г.Ф. Гобеджишвили выявил в районе с. Геби 30 сурьмяных и около 100 медных рудников со следами отвалов, древними захоронениями и другими археологическими реалиями (Гобеджишвили Г.Ф., 1952б). По этим признакам он их датировал началом II — началом I тысячелетия до н. э. Продолженные там в последнее десятилетие «системно-инженерно-археологическим» методом исследования выявили древние выработки, технологию добычи и обработки сырья; здесь открыты поверхностные углубления и подземные камеры, где производились отбойка руды молотом и огневым способом, разрушение пород, дробление руды, частичная ее сортировка. Судя по находкам шлаков, металлургическая переработка руды осуществлялась на поверхности, недалеко от рудника. О размахе добычи меди, сурьмы и мышьяка можно судить по массе отходов обогащения и металлургии, которая составляла 100000 тонн. В результате комплексного изучения выработок, в котором участвовали химики, металлурги, геологи, инженеры, археологи, были установлены три этапа развития техники и технологии производства и его основных параметров. Предложенная в свое время Г.Ф. Гобеджишвили датировка подтвердилась радиуглеродными датами: две из них указывают на первую половину II тысячелетия до н. э. (Сагеби — 1675 и 1640 лет до н. э.), две — на вторую (Зопхито — 1165 и 1230 лет до н. э.; Муджири Т.П., Гобеджишвили Г.Г., Инанишвили Г.В., Майсурадзе В.Г., 1987; Гобеджишвили Г.Г., Инанишвили Г.В., Муджири Т.П., 1988). Разработкой сурьмяных месторождений и следует объяснить появление в этот период в Западном Закавказье изделий из мышьяко-сурьмянистой бронзы и сурьмы, в то время как в других частях региона литейщики использовали оловянистую бронзу. Очень возможно, что отсюда сурьма транспортировалась в далекие страны, в частности — Месопотамию (Forbes R., 1950, p. 263).
Параллельно обследовано еще одно полиметаллическое горнорудное месторождение в Сванетии. Оно расположено в ущелье р. Ингури, на высоте 2000 м, в местечке Зааргаш. Здесь расчищены две штольни; глубина первой 29 м, периметр 45 м, у второй — соответственно 60 и 145 м. В них обнаружены вышедшие из употребления орудия, каменные молоты, молотки, терки, балки для крепления кровли, деревянное корыто. Особо обращает на себя внимание не имеющий аналогов огромный каменный «молот» весом 40 кг; предполагается, что он служил ударным элементом какого-то механического сооружения. Техника и технология добычи руды, а также массовые находки идентичны комплексам, открытым в Абхазии и Раче. Это обстоятельство позволяет датировать Зааргашское месторождение примерно тем же временем, что и другие (Чартолани Ш.Г., 1988).
Наконец, недавно были открыты древние выработки в юго-восточной части Закавказья, на территории Нахичевани; самая древняя из них — Вайхнер (первая половина II тысячелетия до н. э.). Здесь обнаружены неглубокие овальные ямы; в отвалах же были куски пустой породы, каменные молоты, сероглиняные сосуды. Эти находки определили время эксплуатации рудника (Бахшалиев В.Б., 1985; 1986, с. 10).
Для получения высококачественных бронз начинает широко использоваться олово (в III тысячелетии до н. э. изделия изготовлялись почти исключительно из мышьяковистой бронзы); особенно это касается южных районов Закавказья; достаточно сказать, что 80 % всех проанализированных предметов первой половины II тысячелетия до н. э. из памятников Армении отлиты из оловянистой бронзы. Более сложная картина наблюдается в Грузии; если в Квемо Картли (Триалети, Сабит-Ахча, Зуртакети, Шулавери) и Месхети в основном применялась оловянистая бронза, то в Шида Картли (Нули, Квасатали, Метехи) нет единой тенденции: в Нули, например, по старой традиции преобладала мышьяковистая бронза, в Квасатали — и та и другая, а в Метехи и на ряде других памятников — оловянистая бронза. Более высокая стадия металлургии знаменуется также другими достижениями — вводятся в производство новые виды сплавов на основе комплексных лигатур (свинец, сурьма, цинк, комбинированные с мышьяком и оловом). Таким образом, спецификой металлопроизводства этого периода становится использование оловянистой бронзы и многокомпонентных сплавов. А это в свою очередь свидетельствует о том, что мастера-металлурги постепенно постигают изменения свойств металла в зависимости от того, какой минерал и в каких пропорциях добавляется к шихте.
Изменяется и химическая характеристика металла, указывающая на новые адреса рудной базы. Если в III тысячелетии до н. э. эксплуатировались месторождения с низким содержанием никеля в границах Армянского нагорья, то с начала II тысячелетия до н. э. параллельно начинают разрабатываться высоконикелистые месторождения; они локализуются в границах Передней Азии. Следовательно, происходит переориентировка кавказских металлургов на более далекие сырьевые базы. Такая ситуация могла возникнуть лишь на основе сложной и четкой организации добычи и переправки металла на большие расстояния.
Бурного расцвета достигает ювелирное дело, которое выделяется в самостоятельную отрасль металлообработки. Особенно ярко это прослеживается на памятниках триалетской культуры с их великолепной серией изделий из драгоценных металлов, таких, как чаши, кубки, шкатулки, навершия штандартов, фигурки животных, бусы, булавки и пр. Все они отличаются отточенностью, совершенством форм, свидетельствующими о высоком искусстве мастеров, чьи творческие искания, изысканный вкус и тончайшее чувство материала заложили основы чеканного искусства Кавказа (Джапаридзе Н.О., 1988). В процессе развития постепенно вырабатывается своеобразный стиль: наряду с грануляцией, пунсоном, филигранью используется инкрустация; это придает изделиям самобытность и изысканность. Мастер находится в постоянных поисках новых пластических форм и особое внимание уделяет внешнему виду предмета. Форма и орнамент предмета подчиняются принципу «золотого сечения» (Джапаридзе Н.О., 1981, с. 23). Создается своеобразный цветной декоративный стиль.
Ювелирные изделия отличаются также разнообразием, сложностью и высоким уровнем техники обработки. Установление технологии процесса их изготовления показало, что для технического оснащения использовались специальные инструменты: деревянные сердечники, токарно-давильные станки, измерительные и режущие инструменты и др. Уникальной находкой в этом плане является резец для обработки золота и серебра из погребения ювелира в Авневи (Тавадзе Ф.Н., Сакварелидзе Т.Н., 1959, с. 27).
