В итоге для рассмотренных памятников характерны следующие признаки[27]: 1) курганная насыпь; 2) грунтовая могила, либо могила, вырытая в туфе; 3) одиночные захоронения; 4) положение в могилу отдельных частей убитых животных; 5) красноангобированная посуда, расписанная поясами, свисающими гирляндами ромбов и параллельными волнистыми линиями; 6) чернолощеная посуда, украшенная различными орнаментальными схемами (зигзаги, вписанные друг в друга полукружья, арочные ленты и др.), нанесенными «шагающим» штампом; 7) металлические изделия (втульчатые копья, долота, кинжалы, браслеты, булавки, иглы, височные кольца); 8) поселения с оборонительными стенами (циклопическими в предгорных и горных районах, сырцовыми — в степных); 9) жилища с каменными стенами (в предгорных и горных районах); 10) жилища на деревянных столбах со стенами из плетенки, обмазанной глиной; 11) постройки из сырцового кирпича (в степных районах); 12) переносные глиняные печи эллипсовидной формы с высокими стенками (в степных районах). Однако определяющим признаком является расписная керамика определенного стиля (пояса волнистых линий и косозаштрихованных ромбов).

Не менее сложными являются проблемы генезиса и хронологии севано-узерликской группы памятников. Сегодня они могут быть лишь поставлены. Бесспорно, они близки памятникам КБК; и те, и другие сформировались на общем фундаменте куро-аракской культуры и вобрали в себя ряд инноваций с Юга и Севера. Как уже было сказано, их в первую очередь сближает наличие монохромной, хотя и разностильной расписной посуды. Для КБК, помимо сосудов с характерными элементами росписи, уже выявлен ряд сопутствующих ей признаков, повторяющихся в серии известных комплексов; это стало возможным в результате систематических раскопок, прежде всего, могильника Верин Навер. Для севано-узерликских памятников, исследованных хуже, таковые пока только слабо намечаются. Если по мере их выявления они совпадут с признаками КБК, то комплексы севано-узерликского облика надо будет рассматривать как характеризующие последний этап ее развития, на котором изменился лишь стиль росписи гончарных изделий. Если же эти признаки окажутся своеобразными и отличными от признаков КБК, то поставленный вопрос о существовании севано-узерликской культуры получит обоснование. Для этого нужно расширять источниковедческую базу. В любом случае этот этап (или культура) тесно связан с предшествующей КВ К.

Как уже отмечалось, в большинстве кармирбердских и севано-узерликских комплексов посуда двух разных стилей встречается раздельно. И все же в ряде случаев она оказалась совмещенной. Этот факт в какой-то мере проливает свет на взаимосвязь названных двух групп памятников. Напомним, что сосуществование в одних и тех же комплексах разностильной посуды документируют среднебронзовые слои поселений Айгеван, Мецамор, Муханнаттапа (Есаян С.А., 1981; Ханзадян Э.В., 1973, табл. III, V), а также единичные погребения Кармир Берда и Верин Навера (табл. 32, 33; Кушнарева К.Х., 1960, рис. 2–5, 8, 12; Арешян Г.Е., Симонян А.Е. и др., 1979, табл. II, III; Симонян А.Е., 1990). Таким образом, подавляющая часть комплексов, фиксирующих смену керамики двух стилей происходит из Араратской долины. Если эти наблюдения подтвердятся новыми фактами, можно будет ставить вопрос о первом появлении расписной посуды севано-узерликского стиля в Араратской долине и о дальнейшем ее распространении отсюда на восток и северо-запад. Представляется, что на завершающем этапе КБК начинает изготовляться расписная посуда нового стиля; какой-то отрезок времени керамика обоих стилей сосуществует, а затем последняя полностью вытесняет первую. Данное предположение, как нам кажется, подтверждается и типологическим и технологическим анализом этих групп; севано-узерликская посуда более совершенна, ее формы более закончены — приземистые горшки постепенно вытягиваются, размеры сосудов увеличиваются, а в некоторых случаях они оформляются в «гидрии», столь характерные для позднего этапа «цветущей поры» ТК. Таким образом, севано-узерликская группа как будто заполняет отсутствовавшее промежуточное звено между КБК и поздним этапом ТК. Однако это пока лишь рабочее предположение, требующее подкрепления новыми материалами.

Севано-узерликская расписная керамика в большинстве известных комплексов представлена в чистом виде. Следовательно, определенный отрезок времени кавказские гончары изготовляли только эту посуду. Лишь в единичных комплексах она зафиксирована вместе с красноглиняными мисками, расписанными и характеризующими вместе с крупными расписными «гидриями» последний этап ТК. Такое совмещение имело место в одной из доследованных могил Золакара (табл. 40, 26). Можно предполагать, что данный комплекс фиксирует верхний хронологический рубеж этих памятников, когда они кратковременно сосуществовали с комплексами ТК.

Не менее сложно обстоит дело с их датировкой. Самый древний горизонт Узерликтепе характеризуется отсутствием расписной посуды; его частично можно синхронизировать с финалом КБК (XIX–XVIII вв. до н. э.). Исходя из средней скорости нарастания культурного слоя в условиях сырцовой архитектуры, можно считать, что он образовался в течение столетия. Единственную дату (3300±260 лет, т. е. 1340±26 лет до н. э.; Кушнарева К.Х., 1965, с. 99), полученную методом С₁₄ на основании анализа угля из среднего слоя, нельзя назвать твердой, ибо, являясь одним из первых определений возраста лабораторией ЛОИА АН СССР, она отличается большой величиной статистической ошибки. Таким образом, установление продолжительности бытования севано-узерликской расписной посуды должно базироваться на аргументах археологического порядка. Напомним, что она появилась лишь в среднем слое поселения Узерликтепе и просуществовала до конца его жизни. Учитывая те же расчеты, следует предположить, что верхняя, большая толща поселения образовалась примерно в течение полутора-двух столетий. Напомним, что наиболее поздние комплексы КБК, в которых уже начинает встречаться севано-узерликская посуда, датируются на основании месопотамских ювелирных изделий временем не позднее XVIII в. до н. э. (Симонян А.Е., 1984а). Этот же рубеж фиксирует начало бытования севано-узерликских памятников. Если промежуточное положение этих комплексов в системе закавказских культур среднебронзового периода (КБК и ТК) мы подметили правильно, то время их существования приходится примерно на XVIII–XVII вв. до н. э. При этом мы допускаем возможность незначительных смещений в сторону их удревнения или омоложения.

Территория Восточного Закавказья археологически изучена значительно хуже, нежели остальные части региона. Это в полной мере относится к памятникам периода средней бронзы. Известные сегодня комплексы этого периода концентрируются преимущественно в районах предгорий Малого Кавказа, в частности на территории Нахичеванского края. Восточное Закавказье частично входило в границы распространения севано-узерликских и позднетриалетских памятников. К первым принадлежит такой ключевой памятник, как Узерликтепе, ряд соседних поселений (Геойтепе, Расултепе, Бабаларытепе и др.), ко вторым — погребения в Азнабюрте, Зурнабаде, материалы в Кюльтепе I, II и случайные находки в окрестностях Нахичевани. В Зурнабаде, в частности, находились типичные для позднего этапа ТК «гидрии», расписанные традиционным сюжетом — «схема воды» и водоплавающие птицы.

На территории Нахичеванского края зафиксированы памятники с расписной керамикой еще одного (четвертого) стиля, которая в других районах Закавказья почти не встречается. Комплексы с подобной керамикой обнаружены также на смежной территории Северо-Западного Ирана, что позволяет предположительно говорить о бытовании в этих районах единой археологической культуры. По месту первого обнаружения керамики четвертого стиля в могильнике у армянского монастыря Кармир Ванк (местное наименование Кизыл Ванк) эту культуру условно можно называть кармированкской или кизылванкской (далее — КВК). Она представлена не только могильниками, но и поселениями; однако последние на территории Нахичевани исследовались недостаточно. Судя по подъемному материалу, жизнь на некоторых из них продолжалась с периода ранней бронзы. Известные поселения делятся на две группы: поселения открытого типа и с оборонительными сооружениями[28]. Среди первых изучены только Кюльтепе I и Кизыл Ванк.