Межплеменные связи, широкий обмен с соседями, документируемые археологическим материалом (находки предметов вооружения, различных бус, костей морских рыб, раковин морских моллюсков в горах и пр.), позволяют сделать вывод о высоком уровне жизни в среде племен — носителей каякентско-харачоевской культуры. Уже в эпоху средней бронзы можно было говорить о патриархальных общественных отношениях. К концу эпохи бронзы, несомненно, они еще более окрепли. Поселения носили патронимический характер. Такого рода населенным пунктом являлась Нижняя Сигитма с большими домами, в которых могли жить разросшиеся семейства с «патриархом» во главе. Вероятно, и могильные памятники с четкими рядами захоронений отражают не только родовые, но и патронимические связи.

Памятники каякентско-харачоевской культуры с определенностью документируют существование самых различных верований, которые сейчас, к сожалению, не могут быть сведены в определенную систему. Вера в загробную жизнь, очевидно, занимала значительное место в идеологических представлениях местных племен. В могилу (дом умершего) помещали сосуды с пищей, предметы быта. Как видно, загробный мир представлялся продолжением земного, в котором, скорее всего, женщина занимала подчиненное положение. Иногда это парные захоронения (Дарго, Чирюрт, Тарки II, Талги, Каякент), а порой — символизация подобного присутствия жены возле мужа. Находки женских украшений в мужских могилах (возможно, их положили вместе с косами; Харачой, погребения 31 и 46) можно рассматривать как отражение подобных верований (Круглов А.П., 1958, с. 86). Различия в ориентировках умерших женщин и мужчин также указывают на некоторую разницу в их отношении к божествам.

Верой в возможность предупредить несчастья, вызвать успех и благополучие можно объяснить орнаментику, покрывающую керамику и изделия из металла (Дебиров П.М., 1990, с. 36–41). Вероятно, талисманами служили и те модели колесиков, о которых уже говорилось (Марковин В.И., 1969а, с. 106–108). Культовым предметом можно считать курильницу (табл. 106, 13), обнаруженную В.И. Долбежевым в погребении 15 Каякентского могильника (ОАК за 1898 г., с. 148, 149, рис. 15а; Крупнов Е.И., 1940, с. 10, 11, рис. 1).

Особую серию памятников культуры представляют наскальные изображения, выявленные и относительно хорошо изученные в предгорьях Дагестана — у селений Верхний Чирюрт, Капчугай, Ленинкент, Буглен, Манас-аул, Кумторкала. Уйташ, в районе г. Буйнакска и других пунктах. Выполнены они на гладкой поверхности скал методом процарапывания (гравировки) и пунктирными (точечными) ударами. В основном это уже упоминавшиеся сцены охоты на различных животных: оленей, туров, кабанов, хищников (табл. 106, 9, 11, 12). У некоторых животных отдельными точками и штрихами обозначены наиболее уязвимые места (табл. 106, 11). Реже встречаются фигуры всадников и одиночные изображения сильно стилизованных человеческих силуэтов — мужчин и женщин с подчеркнутыми признаками пола, рисунки арб (табл. 106, 9). Подобные изображения, как предполагают многие ученые, наносились на скалы с пожеланием успешной охоты, удачи, плодородия, благополучия в пути. Эти рисунки, несомненно, являются отражением реальной обстановки в древности, природного окружения человека и позволяют довольно конкретно представить его жизнь, потребности и занятия. Вместе с тем они дают возможность изучить и эстетическую сторону жизни местного населения в древности: манеру рисовального искусства, художественное видение, приемы компоновки, владение линией и пр. К сожалению, до сих пор эта сторона наскальных рисунков изучена еще очень слабо (Дебиров П.М., 1966, с. 15–18; Марковин В.И., 1969а, с. 111; 1974, с. 53–57). Возле почитавшихся скал с изображениями устраивались стойбища и поселения, как это имело место в Нижней Сигитме, Чиркутане и других местах. Очевидно, люди и их быт были опутаны магией и ритуальными действиями. Вместе с тем можно сказать, что племена каякентско-харачоевской культуры не были отсталыми по сравнению с другими племенами Кавказа, как это предполагал А.П. Круглов (Круглов А.П., 1946, с. 134). Те черты их быта, которые кажутся, на первый взгляд, консервативными, даже архаичными, являются чисто местными, специфическими чертами, которые и отличают культуру местных племен от культуры соседнего населения Северного Кавказа и Закавказья. Каякентско-харачоевские племена жили той же культурной жизнью и пользовались теми же достижениями эпохи, что и граничившие с ними жители Кавказа.

Абакаров А.И., Давудов О.М., 1993. Археологическая карта Дагестана. М.

Абрамова М.П., 1969. Погребение эпохи бронзы на Нижнем Джулате в Кабардино-Балкарии // Экспедиции Государственного Исторического музея. М.

Агларов М.А., 1964. Техника сооружения террасных полей и вопросы эволюции форм собственности у аварцев (до XX в.) // ИЗИИЯЛ, т. 13. (сер. ист.). Махачкала.

Агларов М.А., 1974. Переход к террасному земледелию и особенности общественного строя ранних земледельцев-горцев // Конф. «Формы перехода от присваивающего хозяйства к производящему и особенности развития общественного строя»: ТД. М.

Александрович-Насыфи Дж., 1929. Находка бронзового века около Хачмаса // Изв. Азкомсгариса. Баку. Вып. 4, тетр. 2.

Алексеева Е.П., 1971. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. М.

Амирханов Х.А., 1987. Чохское поселение. Человек и его культура в мезолите и неолите горного Дагестана. М.

Андреева М.В., 1977. К вопросу о южных связях майкопской культуры // СА. № 1.

Андреева М.В., 1978. Об изображениях на серебряных сосудах из большого Майкопского кургана // VII КЧ: ТД. Нальчик.

Андреева М.В., 1989. Курганы у Чограйского водохранилища: (Материалы раскопок экспедиции 1979 г.) // Древности Ставрополья. М.

Андреева М.В., 1990. Традиционные проблемы и новые пути их решения: (Несколько замечаний по поводу дискуссии об этнической принадлежности майкопской культуры) // СА. № 4.

Андреева М.В., 1991. Майкопские и куро-аракские сосуды в роли культурных знаков: Опыт сравнительного анализа // Майкопский феномен в древней истории Кавказа и Восточной Европы. Л.

Андреева М.В., Кореневский С.Н., 1987. Работы Ставропольской экспедиции // АО 1985 г.

Антонович В.Б., 1882. Дневник раскопок, введенных на Кавказе осенью 1879 года // Тр. предвар. ком. V АС в Тифлисе. М, т. 1.

Анучин Д.Н., 1883. Отчет о поездке в Дагестан // Древности. (Протоколы). М. Вып. 2/3.

Анучин Д.Н., 1884. Доисторическая археология Кавказа // ЖМНП. СПб. ч. CCXXXI, № 1.

Анучин Д.Н., 1893. Дольмены // Энцикл. слов. / Брокгауз и Ефрон. СПб, т. 12. (Статья подписана инициалами Д.Н.).

Анучин Д.Н., 1913. Дольмены // Энцикл. слов / Гранат, М. 7-е изд, т. 18.

Анфимов Н.В., 1987. Древнее золото Кубани. Краснодар.

Анфимов И.Н., 1988. Раскопки близ станицы Старонижестебловская // АО 1986 г.

Анфимов И.Н., 1992. Дольменная группа в верховьях р. Небуг // XVII КЧ по археологии Северного Кавказа. Майкоп.

Анчабадзе З.В., 1964. История и культура древней Абхазии. М. Археологические известия и заметки, 1897. М. № 5–6.

Артамонов М.И., 1948. Третий Разменный курган у ст. Костромской // СА. М.; Л. т. X.

Артамонов М.И., 1949. Раскопки курганов на р. Маныче в 1937 г. // СА. М.; Л. т. XI.

Артамонов М.И., 1967. Предисловие // Латынин Б.А. Молоточковидные булавки, их культурная атрибуция и датировка // Археол. сб. Гос. Эрмитажа. Л. Вып. 9.

Археологические исследования на Черноморском побережье в 1923–1924 гг., 1926 // Бюл. СКБК. Ростов-на-Дону. № 3/4.

Археологические исследования в РСФСР 1934–1936 гг., 1941. М.; Л.

Асланов Г.М., 1965. Новый комплекс археологических памятников Апшерона // Материалы сес., посвящ. итогам археол. и этногр. исслед. 1964 г. в СССР: ТД. Баку.