Скотоводство, основанное на разведении крупного рогатого скота, в период энеолита носило придомный характер, что закономерно для ранних стадий производящего хозяйства. В III тысячелетии до н. э. эта традиция удерживается на поселениях долинно-степного и частично предгорного типа. Подъем производительности труда и вызванный этим рост населения, с одной стороны, и истощение близлежащих к поселениям участков — с другой, служили стимулами к расселению племен. Это приводило к более плотному заселению долин и освоению предгорий и гор под пастбища и покосы с основанием там поселений постоянного типа. На этих поселениях преобладают кости мелкого рогатого скота, что говорит о формировании со второй половины III тысячелетия до н. э. отгонной («яйлажной») формы скотоводства (Пиотровский Б.Б., 1954а, с. 75). Рост поголовья скота и превращение его в основное богатство выдвинули на первый план племена, расселившиеся в предгорьях и горах. Их поселения значительно разрастаются, появляются укрепления; следы пожаров на поселениях говорят о сложной внутренней обстановке и частых военных столкновениях. Такой была экономическая ситуация, когда на Южном Кавказе зарождались новые культуры периода средней бронзы.
Использование различных археологических методов исследований, а также привлечение этнографических параллелей выявляют множественность хозяйственных укладов в различных древних обществах. Для раннеземледельческих обществ особенно продуктивен трасологический метод, с помощью которого установлена, в частности, значительная вариабельность хозяйства у населения Южного Кавказа VI–III тысячелетий до н. э. (Коробкова Г.Ф., 1981, с. 18; 1987, с. 119). Почти полное отсутствие комплексного изучения поселений конца III — первой половины II тысячелетия до н. э. лишает возможности раскрыть характер конкретных хозяйственных комплексов, сложившихся в различных геоботанических зонах Кавказа (долинная, предгорная, горная и высокогорная); в каждой из них хозяйство имело свою специфику. На основании известных материалов сегодня можно говорить лишь о единичных (из многих) хозяйственных моделях, существовавших в этот период. Рассмотрим их подробнее.
Поселения этой поры в долинах и степях обосновывались либо на старых обжитых местах, либо возникали поблизости от них. Эти данные опровергают существующий взгляд о том, что к концу III тысячелетия до н. э. население из долин переселяется в предгорья и горы, а в долинах жизнь затухает. В безводной Мильской степи, например, где жизнь без искусственного орошения невозможна, зафиксирована серия поселений периода средней бронзы (Иессен А.А., 1965б; 1966а); некоторые из них обосновались на обжитых в III тысячелетии до н. э. местах. Такая же картина наблюдается в Араратской и Алазанской долинах, Нахичеванском крае.
Модель хозяйства степного типа позволяют реконструировать материалы одного из поселений Мильской степи — Узерликтепе (Кушнарева К.Х., 1957; 1959; 1965). Трехметровые культурные отложения на склоне холма (в центре их толщина была значительно больше), постройки из дерева и сырцового кирпича, обилие строительного мусора, мощная оборонительная стена и др. говорят о длительной и непрерывной жизни поселения. Поливное земледелие являлось ведущей отраслью хозяйства. Поля могли располагаться рядом и на более отдаленных участках; связь с последними осуществлялась с помощью верховых лошадей и повозок, запряженных быками. Поля обрабатывались сохой или плугом (Кушнарева К.Х., Лисицына Г.Н., 1979), дополнительное рыхление почвы проводилось мотыгами (табл. 39, 6). Зерно убирали металлическими или каменными серпами (табл. 39, 19), молотили на быках с помощью молотильных досок (Есаян С.А., Шагинян А.Н., 1962, рис. 1).
Следы земледелия на поселении видны повсюду. Это, прежде всего, обгорелое зерно разных видов пшеницы (Тг. durum, Tr. aestivum, Tr. compactum), голозерного ячменя (Hordeum sativum), проса (Panicum miliaccum) и просяная мука, найденные в крупных, обмазанных глиной зерновых ямах и больших сосудах, а в одном случае — в мешке на полу жилища. Среди ячменя встречается древняя форма так называемых бутылковидных зерен (Hordeum langunculiform Bacht). По определению ботаника М.М. Якубцинера, почти полное отсутствие сорняков в скоплениях зерна, а также относительная однородность материала говорят о высоком уровне земледелия, при котором сорняки уничтожались на полях. Помимо злаковых встречены семена бобов (нут?), а также масляничного растения. Наконец, жители поселения разводили виноград культурного сорта Vitis vinifera. Значительный объем зернового хозяйства документируют многочисленные ямы-хранилища и крупные (длиной до 60 см) зернотерки. Некоторые ямы служили погребами, в которые ставились крупные сосуды для хранения продуктов. На процесс земледелия указывают также различные ступки, серпы, глиняные очаги для выпечки хлеба.
Второй ведущей отраслью хозяйства было скотоводство. В различных слоях поселения обнаружены кости быка (52,3 %), мелкого рогатого скота (31,4 %), свиньи (11,5 %), лошади (4,2 %) и собаки (0,6 %). Крупный рогатый скот преобладал в стаде, что особенно наглядно подтверждается статистическими данными овцеводческих хозяйств Кавказа, где соотношение крупного и мелкого рогатого скота выражается цифрами 1:5-10 (Хашаев Х.М., 1959, с. 53; Котович В.Г., 1961а, с. 292; 1982, с. 159). На дне одной из крупных ям со ступенчатым спуском сохранился слой перегоревшей соломы, перемешанной с обгоревшим овечьим пометом. Скорее всего, такие ямы служили зимними землянками для ягнят, что соответствует способу их содержания в Мильской степи в холодную пору и в настоящее время. Наконец, население практиковало охоту, на что указывают кости джейрана и кулана, обсидиановые и костяные наконечники стрел.
На поселении занимались также различными производствами и домашними промыслами. Так, в «доме литейщика» обнаружен глиняный тигель (табл. 39, 10) и куски шлака. Об изготовлении поделок из камня свидетельствуют находки ретушера, куски стеатита, распиленного металлической пилой, незаконченные украшения, недосверленная булава, многочисленные осколки обсидиана; о плетении говорят остатки камышовой циновки. Ткачество документируют пряслица и костяная поделка в форме четырехпалой руки, которая являлась гребнем для прибивки утка на примитивном вертикальном ткацком станке (табл. 39, 26). Наконец, на переработку молочных продуктов указывает фрагмент маслобойки, а на обработку шкур животных — набор костяных и каменных орудий (иглы, проколки, скребки). В рамках домашнего производства изготовлялась, очевидно, «кухонная» посуда и тара — плохо обожженные горшки разных размеров, миски и «солонки», сделанные из глины низкого качества (табл. 39, 1), а также грубые переносные очаги. Эта посуда, составлявшая 61 % всех керамических изделий, резко контрастирует с чернолощеной и расписной, изготовленной гончарами-специалистами. Вместе с тем следы профессионального гончарного производства ни на Узерликтепе, ни на других синхронных поселениях пока не обнаружены.
Наличие земледелия и скотоводства, а также таких производств, как формовка сырцовых кирпичей, металлообработка, гончарное дело, ткачество, плетение, изготовление каменных и костяных изделий свидетельствует о модели замкнутого натурального хозяйства, обеспечивающего жителей самым необходимым. В порядке обмена на земледельческие продукты на поселение, очевидно, доставлялись отсутствовавшие поблизости металлическое сырье, дерево, камень. Расположение поселения на стыке степи и гор Карабаха, где имеются месторождения меди и обсидиана, неслучайно: пролегающие рядом пути скотоводов, ведущие на летние пастбища в горы, очевидно, давали возможность жителям поселения вступать в контакты с ними. Можно предполагать, что это поселение являлось одним из древних пунктов обмена между скотоводческой и земледельческой зонами. Наличие мощной оборонительной стены вокруг поселения свидетельствует о том, что жители поселения и сосредоточенные здесь ценности тщательно оберегались.
