В могильнике с. Воскеваз в одной из просторных грунтовых могил находился прах кремированного покойника. В камере обнаружено около 400 сосудов (расписные «гидрии», полусферические миски, «киафы» и бронзовый кинжал; табл. 28, 25–29; Арешян Г.Е., 1973).
Еще одно погребение высокого ранга доследовано в с. Кирги (Есаян С.А., 1976, рис. 83). Здесь наряду с обрядом кремации совершено традиционное жертвоприношение быков. В могиле находились крупные расписные и чернолощеные «гидрии» (табл. 27, 18, 19), бронзовые кинжалы и др.
Наконец, обряд кремации и жертвоприношения животных документируют доисследованные погребения на Аванском шоссе (Есаян С.А., 1978, табл. II), содержавшие те же формы расписных сосудов, а также кинжальные клинки (табл. 28, 15–21).
Наряду с отмеченными погребениями высокого ранга с признаками сожжения покойников и жертвоприношений животных на территории Армении и Азербайджана в рассматриваемый период совершались захоронения, обставленные более скромно; вместе с тем ряд элементов материальной культуры (особенно керамики) свидетельствуют о принадлежности и тех и других к единой культуре. Эти курганные погребения характеризуются одиночными захоронениями, обычно в скорченной позе, на правом или левом боку; конструктивно могилы представляли собой «каменные ящики» (Айгешат — табл. 27, 1–8, 13; Агджакала[21], Гарни — табл. 28, 14, 17; Ханзадян Э.В., 1969, табл. VI) либо грунтовые могилы (Зурнабад — табл. 28, 15; Гуммель Я.И., 1941; Элар — Ханзадян Э.В., 1979, рис. 101–108), которые в некоторых зафиксированных случаях были окружены кромлехами (Айгешат, Агджакала и др.). К сожалению, подробные сведения об этих памятниках отсутствуют.
В рамках ТК бытовали погребения коллективного характера. Так, в могильнике около с. Азнабюрт недалеко от Нахичевани вскрыты небольшие грунтовые могилы, перекрытые каменными плитами. В них были захоронения взрослых и детей. В одной из могил обнаружено семь скелетов. Среди находок — расписная и простая посуда, бронзовый кинжал переднеазиатского типа, втульчатый наконечник копья (Алиев В.Г., 1967, с. 40). Любопытно, что здесь отсутствуют крупные вытянутые «гидрии», хотя на расписных сосудах прорисована все та же «схема воды», вместе с тем рисунок представлен в наиболее упрощенном варианте, без сопровождающей символики («птицы», «светила» и др.), характерной для посуды самого высокого ранга. Серия таких же сосудов, происходящих из памятников в районе Нахичевани, хранится в краеведческом музее города (Кушнарева К.Х., 1992, табл. 5).
В южных областях Закавказья известны десятки пунктов обнаружения материалов триалетского облика; это случайные находки, сделанные во время строительных либо сельскохозяйственных работ. Судя по характеру находок, подавляющая часть этих материалов происходит из разрушенных погребений. Приведем далеко не полный перечень этих пунктов: Агавнатун, Амасиа, Мугни, Личк, Кармир Берд, Нижний Геташен, Камо, Ахлатян, Сюни Берд, Камакатар, Иджеван, Навур, Качаган, Воротна Берд, Ангехакот, Дзора-ГЭС, Шортапа, Нахаджир, Аликемектепеси, Астапат и др. (Кушнарева К.Х., 1960; рис. 3, 14; Калантарян А.А., Хачатрян Ж.Д., 1968; Куфтин Б.А., 1941, рис. 106; Мартиросян А.А., 1964, рис. 35, а, б; Есаян С.А., 1976, рис. 84; 1966. табл. V, 7, 8; Махмудов Ф., 1979, с. 7; и др.). В подавляющем большинстве этих пунктов найдены расписные и чернолощеные сосуды, традиционные для памятников ТК (табл. 27, 12, 14–16; табл. 28, 1, 2, 5-13). Особо следует отметить случайные находки парадного оружия, среди которого неоднократно встречены длинные мечи-«рапиры» (Дзора-ГЭС, Качаган, Воротна Берд, Ангехакот; табл. 31, 1–4) и архаичные проушные топоры (Навур, Ленинакан; табл. 31, 23–25). К этой же категории находок относятся миниатюрная бронзовая имитация секиры (Иджеван; табл. 31, 21), кинжальные клинки, отдельные ювелирные изделия, височные колечки и др. (табл. 31, 10).
Наконец, в плане распространения памятников триалетского облика крайне важно отметить их обнаружение южнее Закавказья, на правом берегу р. Араке. Это, прежде всего, курганные могильник в с. Малый Паргет (Карская область), в одном из погребений которого еще в начале XX в. были обнаружены крупная расписная «гидрия» и фрагменты чернолощеных сосудов с накольчато-ленточными украшениями (Мартиросян А.А., 1964, табл. III), а также три крупные красноангобированные «гидрии» с традиционной росписью в виде «схемы воды» и водоплавающих птиц, случайно обнаруженные на юго-западном побережье с. Ван (Cilingizoglu A., 1984).
Как видно из приведенных данных, подавляющее большинство находок представлено сосудами. Среди них преобладают расписные монохромные (по красному фону черная краска). Это либо крупные вытянутые или округлые «гидрии», расписанные «схемой воды» (варианты спускающихся треугольников, заполненных волнистыми линиями) в сочетании с фигурами птиц, астральных и свастических знаков (а в единичных случаях животных, рыб, змей), и глубокие полусферические миски или чаши, окаймленные гирляндами вписанных друг в друга полукружий. Среди сосудов встречаются также крупные чернолощеные «гидрии» и чаши с близким по стилю орнаментом, выполненным резным, накольчато-ленточным способом и гребенчатым штампом. Таким образом, как по форме, так и по способу нанесения и стилю украшений эти сосуды прекрасно сопоставляются с расписной и чернолощеной керамикой триалетских курганов (№ I, II, VII, XV, XVIII, XXX; Сабитахча № 5, Топ Кар № 1, 2), которые, согласно периодизационной схеме Э.М. Гогадзе, должны быть отнесены к последней (поздней) группе. Бурно развиваясь на базе внутренних экономических ресурсов и широких внешних связей, ТК в период бытования рассмотренных комплексов как бы достигает своего апогея. После открытия Кироваканского кургана этот период иногда именуют «кировакано-триалетским».
Среди изысканных ювелирных изделий рассматриваемых комплексов привлекают внимание два шедевра древней торевтики: серебряный кубок из кургана I Карашамба (табл. 31, 17; 32) и золотая чаша из Кироваканского кургана (табл. 31, 7). Карашамбский кубок является «близнецом» знаменитого серебряного кубка из триалетского кургана V; напомним, что неоднократно интерпретировавшаяся композиция последнего (Куфтин Б.А., 1941, с. 84; Ушаков П.Н., 1941; Амиранашвили Ш.Я., 1947; Чиковани М.Я., 1947; Бардавелидзе В.В., 1957, с. 94; Бериашвили М.Т., Схиртладзе З.Н., 1984; Джапаридзе Н.О., 1988, с. 8) получила недавно новое толкование (Арешян Г.Е., 1985в; 1987; 1988б; 1989в). Карашамбский кубок изготовлен идентичными технологическими приемами, что и триалетский, и имеет ту же форму и пропорции. Роднят их и рельефные изображения, расположенные фризами. Однако на карашамбском кубке вместо двух мы видим шесть фризов, предельно насыщенных сложными композициями с изображениями людей и животных, окруженных множеством различных реалий того времени. Высказано предположение, что они передают единый мифический сюжет, прочтение которого проясняет этническую атрибуцию общества, создавшего эти шедевры (Оганесян В.Э., 1988а).
В верхнем фризе изображена охота на вепря, в которой участвуют охотник с собакой, львы и леопарды. Второй фриз композиционно состоит из трех взаимосвязанных частей: война, конвоирование пленного, ритуальное торжество; они насыщены многочисленными деталями, позволяющими воссоздать вооружение противоборствующих сторон, а также особенности культовой атрибутики. На третьем фризе сцены передают сюжеты победы и избиения врагов; среди них есть и аллегорические сюжеты с фантастическими существами. Центральной сценой является убийство вражеского вождя; здесь можно почерпнуть также дополнительные сведения о вооружении воинов. Четвертый фриз состоит из вереницы движущихся хищников — львов и леопардов, пятый — орнаментальный. И наконец, шестой фриз, опоясывающий ножку кубка, показывает все тех же хищников, но уже в геральдических позах.
