Миски («плошки») конических и более округлых форм в отличие от своих древних прототипов кажутся вытянутыми за счет уменьшения диаметра устья (в высоту достигает 7–9 см при почти таком же диаметре устья). Некоторые из них имеют петлевидные ручки-выступы. Отдельные экземпляры такой посуды покрыты грубой обмазкой (высота до 12,5 см, диаметр устья до 14 см, табл. 95, 7–9, 12). Во втором слое был найден поильник («чайник») с округлой псевдоручкой и носиком для слива (табл. 95, 11). Его высота 4,6 см.

Встречены также горшки баночной формы со слегка округлыми туловом и чуть суженным устьем, сильно закругленной формы и с широким отвернутым венчиком (типа «корчаг»), а также горшки округло-биконической формы, иногда достигающие в высоту более 30 см (табл. 95, 1, 2, 4, 5). Почти все они покрыты обмазкой (сглажена лишь шейка).

Орнаментация на посуде не очень сложная. Мелкая посуда украшена рядами косых врезов, крупные сосуды имеют рельефный узор в виде валика с насечками или пальцевыми вдавлениями, а также «двузубые» налепы и конические выпуклости. Изредка на них встречаются вдавленные полосы в виде «лежащей» елочки (табл. 95, 13, 15, 16). Большинство типов посуды «продолжает бытовать на всем протяжении существования Верхнегунибского поселения, свидетельствуя, с одной стороны, о преемственности местных традиций, а с другой — о приспособленности их к конкретным условиям быта» (Котович В.М., 1965, с. 170–180, 188). Среди отдельных керамических находок следует отметить прямоугольную очажную подставку (13,3×2×1,7 см) с выступающими краями (табл. 95, 14) и заготовку пряслица (табл. 95, 10).

Предметы из камня, происходящие из второго слоя (наконечники мотыг, ладьевидные зернотерки, кремневые вкладыши для серпов и пр.; табл. 90, 25, 27, 33, 36, 37, 43), мало чем отличаются от аналогичных предметов более раннего горизонта. Однако тут были найдены более крупные зернотерки, причем терочниками для работы на них могли служить отдельные экземпляры орудий ладьевидных форм. В этом же слое найдены две ступки (из известняка и песчаника), служившие для дробления зерна, и более мелкие (табл. 90, 36, 37) — для растирания минеральных красителей и пр. Интересно, что во втором слое не найдены черешковые наконечники стрел из кремня. Их заменил новый тип — наконечники, снабженные выемкой (табл. 90, 12, 15). В качестве вооружения им сопутствуют дротики, оснащенные массивными кремневыми наконечниками листовидной формы (типа, изображенного на табл. 90, 14).

Костяные орудия второго слоя мало отличаются от предыдущего. Это острия (проколки, иглы, лощила, пряслицевидные предметы (табл. 90, 22, 23). Коллекция находок может быть дополнена бронзовыми шилом, сделанным из куска металла четырехугольного сечения, и листовидным клинком, который мог служить и наконечником копья и, может быть, даже кинжалом (табл. 88, 4). Длина его около 18 см, ширина до 5 см. Этот предмет, находящий аналогии в довольно ранних памятниках всего Кавказа, может быть датирован концом III тысячелетия до н. э.

Украшения немногочисленны. Это бронзовая височная подвеска в полтора оборота, колечки и булавка, сделанные из кости. Булавка имеет «весловидное» навершие с отверстием (длина ее 11,5 см) и напоминает металлические булавки. Этот материал (Котович В.М., 1965, с. 101 и след.) дает возможность отметить некоторую смену предметов архаического облика на новые серии, которые затем бытуют почти до конца II тысячелетия до н. э. Так, в материалах второго слоя появляются выемчатые наконечники стрел, крупные зернотерки, булавки с дисковидным навершием. Происходят некоторые изменения в керамических формах и декоре. В.М. Котович указывает на смену орнаментального «трезубца» (стилизованной головки барана) на «двузубец» и превалирование налепного валика в качестве украшения сосудов (Котович В.М. 1965, с. 205, 206).

К сожалению, мы не имеем большой возможности дополнить материалы Верхнегунибского поселения другими данными. Здесь можно, пожалуй, вспомнить раскопки поселения Галгалатли II у сел. Гагатль. Они позволили обнаружить остатки подпрямоугольных жилищ, сложенных из рваного камня и напоминающих верхнегунибские постройки. Обнаруженные фрагменты керамики также близки Верхнему Гунибу (Гаджиев М.Г., Магомедов Р.Г., 1985, с. 81–83, рис. 1). Интересно поселение у хут. Хабочу, близ сел. Анди. Здесь были замечены следы каменных построек и скопление керамики. Среди нее выделяются лишь горшок с петлевидной ручкой (высота 12,5 см), миска почти конусовидной формы с небольшой плоской ручкой (диаметр устья 25 см, высота 13,5 см) и обломка крупных сосудов с налепным валиком и небольшим дном. А.П. Круглов считал, что это поселение позволяет говорить о наличии в «горных районах Дагестана особого варианта» культуры эпохи бронзы (Архив ИИМК РАН, д. 41, ф. 35, 1938, л. 7, 8; Круглов А.П., 1958, с. 94). Он был прав. Но специфика памятников горных районов познается путем сравнения их с древностями предгорных зон и низменности. К сожалению, это не всегда легко сопоставимые объекты. Обратимся снова к приморью.

В 1950–1951 и 1977 гг. в зоне первых предгорных поднятий, свободно открытых в сторону Каспия, исследовался курганный могильник. Он находится в урочище Каркомахола возле ст. Манас, в долине р. Манасозень (Смирнов К.Ф., 1952, с. 85–88; Федоров Г.С., 1977, с. 22–25). Местные курганы содержали катакомбы, сильно углубленные в материковый суглинок.

Манасские курганы не очень велики — диаметр их 15–16 м, высота до 1,5 м. Под насыпями находились кромлехи. Наиболее сохранились захоронения в двух курганах, в одном обнаружены две катакомбы, соединенные переходом (табл. 96, А-В), в другом — одна. В катакомбы вели почти вертикальные колодцы-дромосы глубиной 2,8 и 3,6 м. Входные отверстия были прикрыты каменными плитами, а проход между катакомбами забит сырцовыми кирпичами и камнями. Одна из двойных гробниц имела почти круглую форму с арочным сводом (2,3×2,4×1,5 м), другая — овальные очертания (3,3×2,95×2,2 м); отдельная катакомба овальной формы (3,6×2,9×2,06 м) находилась несколько ниже входного колодца. Дно могил было земляным, только у одиночной катакомбы выложено сырцовыми кирпичами. Таковы катакомбы, раскрытые К.Ф. Смирновым. Катакомба, вскрытая Г.С. Федоровым в 1970 г., была круглоплановой (2,52×2,47 м при высоте в 2,27 м). От входа в камеру вели три ступеньки, пол ее оказался вымощенным каменными плитами.

В описанных катакомбах обнаружены сильно истлевшие скорченные и вытянутые костяки, обсыпанные красной охрой. Лежали они на подстилке из камыша, морской травы (водорослей) и на досках. Это были семейно-родовые усыпальницы: по пяти скелетов находилось в двух гробницах, по три — в третьей и четвертой.

Анализируя обряд захоронения, Р.М. Мунчаев и К.Ф. Смирнов отмечают «местную погребальную традицию, сильно усложненную в результате несомненного проникновения сюда степных этнических элементов». Среди кавказских черт они выделяют вытянутость погребенных, следы расчлененности отдельных костяков (может быть, более ранние погребения отодвигали в сторону), наличие кромлехов. Чисто степные черты, по их мнению, наиболее ярко воплощены в самих погребальных сооружениях — катакомбах и в древесно-камышовой подстилке дна могил (Мунчаев Р.М., Смирнов К.Ф., 1956, с. 186–191).