Курв вырвался, когда я был на полпути к двери. Пришлось бежать, утешая себя тем, что демонстрирую адекватность, а не трусость. Да, адекватность!

///

Константин Азов-Лариненов в силу молодости, внешности и весьма специфического воспитания понимал, что не так уж много в этой жизни и понимает. Это крайне важное и чудовищно редкое для юноши понимание он взрастил, внимательно слушая шепотки на приёмах, куда его сызмальства таскала мама, также не так уж много понимающая в хитросплетениях аристократического общества человеков. Но у неё были наперсницы и помощницы, выделенные мужем, объясняли они эйне все крайне доходчиво, разбирая прошедшие приемы, от чего Азов-младший многим премудростям и даже хитростям женским был учен как никто из его сверстников. Ну кто в своем уме будет стесняться этакую белокурую симпапулю?

То-то и оно.

Именно поэтому явление в его апартаментах родного отца, особо своим одиннадцатым сыном ранее не интересовавшегося (тому и так завидовали черной завистью предыдущие десять детей, так как прекрасная эйна ни на день не забывала о чаде), поставило Константина в тяжелое охренение. Высокий граф не просто изволил самолично явиться в жалкую конуру будущего ревнителя, а ворвался туда, сверкая очами. Увидев целого и вполне себе здорового, хоть и крепко ошарашенного отпрыска, граф подскочил к нему, пожал за плечи больно, а потом, придвинув своё благородное лицо поближе, прошипел как самый подколодный из всех змиев:

— Из учебки — ни ногою! Понял меня? Ни полногою! Пока не дозволю — сидишь здесь безвылазно! Тише травы, ниже тра… тьфу ты! Короче, ты меня слышал! Попробуют тебя отсюда куда-то направить — мне вызов, немедля! Осознал⁈

— Осознал! — поспешно закивал Константин, прямо чувствуя, как его плющит с двух сторон.

— Хорошо! — сдавленно выдохнул батяня, а затем, жестом открыв портал, убыл прямиком на Ларинен, оставив своего отпрыска в тяжких раздумьях и смутных подозрениях.

С последними было всё довольно просто: если рядом кто-то себя ведет так, как не вел никогда, — значит виноват Кейн!

И в целом это мудрая мысль была совершенно правильной, только вот беда — отсутствовавший с прошлого дня товарищ явился к себе домой в таком потрепанно-вымотанном состоянии, что единственное слово, которое сумел разобрать Азов-младший, прозвучавшее из уст подозреваемого, очень было похоже на «абырвалг».

Но Константин, снедаемый любопытством, не отчаивался. Он прибегнул к своему тайному оружию, отослав оное проверить, кто чем дышит в академии, а сам, заварив себе чаю, уселся ждать результатов. Вскоре их ему принесли и, можно сказать, на блюдечке. Пустом. Размером с поднос. Над большой и совершенно чистой поверхностью моргали совершенно бессовестные глазки Пиаты, намекающие, что за такое — требуется вознаграждение. Класть сюда, на поднос. Она много унесет!

Тут была проблема, так как у гордого потомка эйнов и графов в комнате было шаром покати, но, как было сказано ранее — Константин умел и любил учиться, и собственная горничная была отнюдь не исключением. Вытащенная из ворота толстая скрепка, хитро разогнутая под нужным углом, две минуты возни под нетерпеливым взглядом Пиаты… и вот, они вламываются к Кейну, чье сопение доносится из спальни. Короткий обыск приносит свои плоды, с которыми преступная парочка покидает логово своей виновной (по святому убеждению Константина) жертвы.

— Это что же получается, — внезапно пораженно скажет Пиата, — Я у самой себя… украла⁈

Константин, грызущий ворованное печенье, поперхнется от такой наглости, но совладав с собой и запив чаем, примется грозно смотреть на свою слугу. Та, когда наконец просмеется, примется рассказывать, что узнала. С чувством, с толком, с расстановкой.

Ну что можно сказать? Прозорливость Константина почти равна его физической красоте. А те легкие маты, что слышат через форточку прогуливающиеся парочки студентов? Это так…

…навеяло.

Жизнь становится удивительно спокойна и хороша, когда приобретаешь дурную славу. Итоги дуэли с Ренеевым оказались столь сокрушительными для нестойкого подросткового духа, что на меня теперь даже смотреть не горели желанием. Не боялись, нет, возможно даже хоронили заранее, но шепотки и злые взгляды в спину исчезли как утренний туман под лучами солнца. Может, стоит благодарить за это Витиеватого, а может этот старичок даже сделать ничего не успел, потому как Юрочка наш слегка побитый, едва придя в сознание в медчасти, тут же удрал из академии. С концами.

Через день, правда, пришёл какой-то важный господин, выглядящий настолько всклокоченным, что как будто его сюда на пинках принесло. Побывав у директора, он решил вломиться ко мне в помещение, попутно сыпя угрозами. Дверь была не заперта (я ждал Константина), поэтому господин таки влетел. И недоуменно заморгал, дивясь разрезу на своем обширном животе. Не на нем самом, но сюртук и рубашку я ему вспорол начисто хавном, хотя рассчитывал и кишки выпустить. Неудобный, всё-таки, этот нож. Не представившийся грубиян, предсмертно взвизгнув, устремился в бегство, а я потом узнал, что он был как раз от Ренеева-старшего, приходил погрозить смертью лютой за оскорбление рода. Или что-то вроде того.

Приняв во внимание сам факт официальности угрозы, я насел на Азова, добывая из него информацию по своему недоброжелателю. Выяснилось, что Ренеевы род хоть и княжеский, но небогатый и невлиятельный (среди князей), потому как уже лет сто вынуждены выплачивать другому роду неслабый долг, хоть и щадящими суммами, причем даже без процентов. Однако это, как бы выразиться, вызывает определенный недостаток черной икры на утренних бутербродах князей Ренеевых, от чего они уже почти сотню лет время от времени упорно влипают в сомнительные авантюры. То экспедицию за материалом из порталов в Африку профинансируют, то в наемную армию для Истинных в чужом мире вложатся, то акции рисковые купят и прогорят. Вот и выходила забавная картина, что авантюры князей вреда причиняли в разы больше, чем сам долг, от чего те и были на слуху.

— Но ты не обольщайся, — хмуро предупредил мой товарищ и сосед, — Это забавно звучит для моего отца, а вот тебе о другом думать надо — они даже Юрке этому неумному дюжинноцепную чернокнигу нашли, так что князь есть князь. Я б на твоем месте заявку о переводе-обмене написал бы, лучше даже в американскую Школу. Там всегда людей на обмен хватает.

— Ну не, — хмыкнул я, глядя, как маленькая хрупкая Пиата деловито крутит в руках мой дробовик, который почти с неё по росту, — Я присягу дал? Дал. Я здесь морды бил? Бил. Я здесь товарища завел? Завел. Я буду жить тут.

— Дурак ты набитый, — осудил меня словами, но не глазами, Константин, а потом вдруг внезапно и мечтательно добавил, — Но разнес ты Юрку, конечно… я о таком и не слышал. Медичи грозил чуть позже, как волнения улягутся, подробно разобрать бой, мол полезно это будет всем чрезвычайно. Кстати, а мне что-то посоветуешь? Всё-таки, если вдруг что, пинать и бить человека я не…

— Конечно, — тут же закивал я, — Легкий револьвер с резиновыми пулями! Полуавтоматику у вас в дуэлях не жалуют…

— У нас и револьверы не жалуют!