Сказать, что класс впал в шок — это ничего не сказать. Я как будто очутился в пруду с рыбками, которых неожиданно выдернули на свежий воздух. Сам же рыбак, свирепо раздувающий ноздри, пялился на нас как на врагов народа.

— А теперь к вашему делу, Ренеев! — рыкнул Медичи, — Вообще-то всё, что я вам говорю, должны были сказать студенты старших курсов, но раз эти болваны забыли всё за прошедшие пять лет простоя Петербургской академии, то беру просвещение молодежи на себя! Первое! Вы, Юрий Ренеев, будущий ревнитель! В академии ревнителей! Лидер класса ревнителей! Всё, что вас должно волновать, так это то, как класс себя покажет на поприще… ревнителей! Шлюхи! Алкоголь! Драки! Грубость! Пока не страдает успеваемость — вам всем можно всё! А если хотите знать моё мнение — то и нужно, чтобы вы не сдохли девственниками, скулящими о том, что жизнь прошла зря!

—… — ошалело промолчал класс.

— И это я еще не говорю о том, что ссориться с одноклассниками, каждый из которых в будущем станет убийцей — не самое умное занятие, — злодейски ухмыльнулся барон, оглаживая свои встопорщенные усы, — Поверьте мне — это совсем не умное занятие!

У Иисуса вполне мог быть клевый гримуар…

— Первые чернокниги появились минимум за 500 лет до Рождества Христова… — вещала нам молодая и очень серьезная женщина в настолько строгом платье, что оно должно было восстанавливать девственность каждый раз, как его надевают, —…в летописях персов, дошедших до наших дней, записано, что впервые эти книги создал великий сход магов как раз персидского происхождения, хотя более половины историков утверждают, что столь тонкий и сложный инструмент в те времена могли создать только шумеры, чья культура и наука превосходила как персидкую, так и любую другую в мире…

Я слушал и офигевал. Дикие времена, люди красят мочой бороды, перетирают муку ручными жерновами и хоронят своих мертвых на скалах, позволяя птицам расклевывать их мясо, и… вдруг какой-то бородатый мужик (возможно, с шевелюрой, выкрашенной мочой) думает: «Что-то западло мне по полчаса заклинания бубнить, да и Варгаскиил вчера помер от того, что в пятьдесят восьмом слоге ошибся, давай-ка изобрету карманный компьютер, который эту джигурду за меня делать будет!». И бороду, эдак, чешет. Крашеную.

И, что характерно, изобрел, сволочь бородатая! Не сразу, конечно, сперва глиняные одноразовые таблички были, затем гранитовые, потом в ход пошёл кварц… долгий путь проб и ошибок, но в конечном итоге да, они изобрели чернокнигу. Универсальный наладонник для волшебников. Смартфон. Очень убедительный аналог волшебной палочки.

К рождению Спасителя в мире уже вовсю ходили гримуары от одной до трех «цепей», а Печатный Зал этих замечательных книг, расположенный в Константинополе, считался одним из главных сокровищ как мира, так и Византийской империи…

«Цепи»? Это, грубо говоря, количество и качество «оперативной памяти» волшебной книги, хотя, если быть точным, то памяти вообще. Самый высококачественный из гримуаров, на дюжину «цепей», превосходил по скорости реализации заклинания и объёму содержимого книгу на одну «цепь» ровно в 12 раз. Это вовсе не значило, что даже в самую паршивую книжку можно запихать мощное заклинание… так как еще вставал вопрос его реализации. Низкокачественные книги не могли воспроизвести большую часть средних и мощных заклинаний. Материал не выдерживал напора текущей через него маны.

Гримуар при этом был куда большим, чем просто дополнительным хранилищем памяти для заклинаний. Волшебники, получив подобный инструмент, тысячелетиями работали над ним, оптимизируя, совершенствуя, подыскивая подходящие материалы. Почему сообща? Потому что книгу можно было создать только в Печатном Зале. Слишком сложный и большой объём магических манипуляций нужно было произвести, слишком много заклинаний зачитать одновременно, чтобы родилась черная книга.

Именно поэтому все без исключения гримуары обладали сходным набором свойств и качеств… применение которых мы и будем изучать в этой прекрасной академии. А что касается заклинаний, вполне себе уникальных для большинства «непечатных» томов, так только в Академии мы и сможем их применить без риска расстаться с жизнью. Оценить, привыкнуть, добавить в свой арсенал. Но первым делом мы изучим иные свойства чернокниги. Не магию.

— «А ты, оказывается, полезная», — с удивлением подумал я в сторону даймона. От девушки буквально пыхнуло раздражением в ответ, а затем она разразилась тирадой, что не для такого деревенщины как я её ягодка спела. Язвительно поинтересовавшись о том, сколько уже лет спеет её ягодка, я добился обиженного молчания, от чего и смог сосредоточиться дальше на лекции.

Следующую пару, точнее, двухчасовой урок, вёл у нас Фурио Медичи, который в своей неподражаемой, грубоватой, но очень доходчивой манере… сломал мне шаблоны. Напрочь. Рассказ он вёл о мирах — как о Земле, часто называемой им Сердечником, так и остальных. Видимо, из-за того, что я полностью растерялся от двух часов откровений, в которых мне популярно и грубо объяснили новую структуру Вселенной и вообще всего, вышло так, что меня поймали, грамотно организовав засаду прямо возле мужской уборной.

— Расскажи, как ты заставил даймона тебе помогать! — приказала зажавшемуся в углу бюстом мне огненноволосая красавица-баронесса со злобным, требовательным взглядом.

— Во-первых, что ты имеешь в виду? — попросил уточнений я, — А во-вторых — что я буду иметь, если расскажу?

— Не морочь мне голову, — зашипела злой змеей баронесса, — Рассказывай! Или…

— Что — или? — наклонил голову я, начиная злиться на наглость, — Моё Проявление — молния. Оно быстрее твоего огня.

Это заявление, почему-то, оказало на девушку странный эффект. Она отступила на два шага и вытаращилась на меня в шоке. А затем, спустя несколько секунд напряженной тишины, выдавила:

— Ты что… поднял бы на меня руку…?

Настал мой черед дико на неё уставиться. Заговорить тоже получилось не сразу, аж каркнул в начале фразы от удивления:

—…ну да?

Девушка замерла, таращась на меня и хлопая красными ресницами.

— «Ты явно не кавалер, Кейн», — услышал я ехидный голосок Фелиции, — «Даже её даймон в шоке!»

— «Не понял, а что не так-то?», — решил прояснить я ситуацию, — «Она же мне угрожала?»

— «Да, но по правилам хорошего тона…», — злорадство так и перло из гримуара, — «Ты должен был её выслушать, выразить сожаление, а затем куртуазно предложить компромисс. Разгневанная твоим поведением леди, как-никак»

— «Так она же занималась вымогательством?», — быстро уточнил я.

— «Разгневанная. Твоим. Поведением. Леди», — жестко повторила даймон.

— «Хм… А ревнителей этот этикет касается?»

— «Нет. Но лорд утверждает, что ты скоро огребешь проблем».

— Я этого просто так не оставлю! — почти прошипела Ария фон Аркендорф, круто разворачиваясь на каблуках и стремительно сматываясь с места происшествия.

— Я эфофо плёстё тяк не остяяявлю… — проклоунадил я ей вслед, корча рожу. Ну а чего она? И эта, которая внутри? Вообще охамели на людей кидаться. А я писать хочу.

Девушка встала и… почему-то мне показалось, что на ней загорелись трусы. Как минимум, она сильно побагровела одним выглядывающим из буйных волос ухом, а потом втопила дальше, не разбирая дороги.

— «А вот теперь ты официально огрёб большие проблемы», — посерьезневшим тоном предупредила Фелиция, — «Она, как ни крути, целая баронесса и владелица разумного гримуара. Такие как мы многое что можем!»

— «Знаешь, что ты забываешь, зайка моя?», — помыслил я гневно запыхтевшей внутренней брюнетке, — «Первое — вы меня в это втравили, так что учитывать интересы друг друга мы обречены. Пока что я выполнял все ваши просьбы и рекомендации. Но, тут в дело вступает второе — я в прошлом вредный сорокалетний мужик со скверным характером, поэтому угрозы и претензии вздорной мокрощелки — для меня не просто пустой звук, а как красная тряпка для быка. Имейте это в виду»