На самом деле — всё адски сложно. Есть аж три версии меня.

Первая — Юджин Соларис. Умственно неполноценный болванчик из дремучей деревни с талантом саванта, от которого мне достались неуместные приступы шкодливости, шило в жопе и талант к запоминанию и обработке информации. Этот парень можно сказать, мертв, поглощен куда более умной и опытной второй версией. Полной, так сказать.

Вторая — это я, не помнящий своего имени и очень много чего еще. Помню, что жил в России и ненавидел блогеров, рэперов, веганов… Много кого. Как увижу, так вспомню, кого ненавидеть. Этому парню лет было, наверное, сорок пять, но сейчас психологический возраст улетел значительно ниже благодаря Юджину. Следовательно, я сейчас — Дайхард Кейн, 18-летний студент Ратной Академии, у которого свербит в жопе и других местах организма от того, что он одет как полный нищеброд.

Третья — огромный, зловещий, жесть какой серьезный мужик на деревянном троне, курящий сигареты одну за другой. Я даже не знаю, где этот Эмберхарт сидит, в книге, что у меня в рюкзаке, или прямо в моей голове, важно одно — он может делиться со мной знаниями напрямую, минуя момент осознания, но… не хочет этого делать. Не потому, что жадный, а потому, что не хочет влиять на мою личность. Этот мрачный и жестокий человек ненавидит что Фелицию, что лежащую на подставке книгу. Хотя нет, даймона он действительно ненавидит, хоть и очень сдержанно, а вот к книге относится… странно. Можно сказать, что с отвращением… в общем, там всё сложно, так что халявных знаний больше не будет, во избежание, что я просто стану им самим.

С этим надо будет разобраться.

Итого — есть я, есть он, есть Фелиция и есть книга, с которой тоже все не слишком-то и ясно. Здравствуйте, меня зовут Дайхард Кейн, и я человек-общежитие! Можно мне вас застрелить и ограбить? Я хочу приодеться. Голоса в моей голове утверждают, что мне срочно это нужно.

///

Зайдя к себе, Константин снял и раздраженно пошвырял в стену около двери туфли. Затем, забежав к себе в спальню, он одетым рухнул на кровать, уставившись в потолок. В голове было тесно и сумбурно, причем, все мысли, что там сейчас роились, занимал чертов Кейн!

Этот жилистый неряшливый парень слишком резко возник из ниоткуда в жизни Азова-младшего, тут же полностью и безоговорочно растоптав все мечты блондина о нормальной жизни и учебе в академии. Нет, не своим появлением или вмешательством, а своими безжалостными, точными, грубыми и омерзительно небрежными комментариями!

Сын графа представлял себе всё иначе. Совершенно всё! Вот он сбегает из дому, записывается в академию, приносит присягу и… здравствуй, нормальная жизнь? Дружба с молодыми студентами, флирт с студентками, компании, совместное веселье и походы по кабакам? Ведь не могут же все быть такими же, как дамы в салонах, куда его годами таскала мать? И ладно бы только дамы… Дальше всех зашел поп, приходивший исповедать жителей питерского поместья Азовых, кряжистый и пузатый, но благодаря Пиате всё обошлось, на ее крики прибежала стража, не допустив страшного. Попа лично прибывший в поместье отец сжег заживо в алхимической печи, но разве может такая малость вернуть душевное равновесие?

Константин надеялся на академию. Иным выходом было только брать в жены вторую дочь коменданта одной из сибирских крепостей, несших важную роль для дел рода, но это для довольно общительного блондина казалось хуже смерти. Да, там, в глуши, являясь полновластным хозяином своего поместья, Азов-младший сможет спокойно писать свои картины, но разве это жизнь? Пока его братья кутят на балах в двух мирах, он, из-за того, что его мать хрупкая эйна, подарившая ему свою красоту, проведет всю свою долгую жизнь в лесах?

Отца, кстати, Константин прекрасно понимал. Азовы всегда были чрезмерно плодовиты и боевиты, но меру-то знать надо? Не удивительно, что граф Георгий Азов взял четвертой женой роскошную высшую эйну из своего мира, те рожают раз в 20–30 лет, сохраняя при этом всю свежесть молодости до седьмого десятка! Да и потом ого-го!

Тьфу, блин, куда только мысли уходят…

В общем, сделанного не воротишь, он, Константин, теперь студент Ратной Академии и будущий ревнитель. Мосты к другим вариантам будущего если не сожжены, то отложены на годы: уж что император не терпит ни под каким соусом и видом — так это нарушение слова. Теперь что бы не случилось, как бы не повернулось, всё придётся встречать грудью. А из возможных союзников для решения возникающих проблем, у него только этот мутный иностранец с нечёсаной гривой волос.

То, что Кейн иноземец было пронзительно видно даже для молодого Кости. Манера построения фраз, артикуляция, жесты — всё это криком кричало, что парень не отсюда. Откуда? Непонятно! Даже люди отца ничего не смогли выяснить сразу, копать, конечно, продолжат, но уже удивительно!

Разумная чернокнига — тем паче! Такое из бабушкиного комода не достанешь. За книги с заключенными в них даймонами иногда рода насмерть резались. Если знали, конечно, как новый договор с даймоном заключить и как он отреагирует на смерть владельца. Некоторые маги прошлого, не желая тратить своё время на учеников, возлагали эту роль на свои гримуары, полагая, что после их смерти могущественная книга найдет и воспитает преемника. Иногда подобное даже случается, но никто не пытается у трехлетнего карапуза забрать решившую остаться с ним книгу. Чревато.

И этого черноволосого хамоватого проходимца тоже выбрала книга. Жаль, что он бедный и манер никаких нет, какой задел для настоящего товарища бы получился! А так — ну как использовать такого соседа? Вот сегодня хорошо получилось, не мог Костя послать ту толстуху, никак не мог. Воспитание не позволило бы и имя. И… да не, брехал этот Кейн! Ей бы точно надоело стучаться в двери его безразличия, и она бы ушла! Это же не тридцатилетняя карга Ахтилина, из рук которой его матери пришлось сына буквально вырывать! Да, он не сопротивлялся, еще чего не хватало! Ахтилин же адмирал Северного Русского флота!

Ну, до поры, конечно, не сопротивлялся…

Константина начало клонить в сон. Слишком много новых впечатлений, толстуха эта, да еще и экзамены… Дайхард, сволочь, еще и гением оказался! Надо же, на одну историю ходить будет из дополнительных, подлец. Тоже, что ли, напрячься да хотя бы половину предметов досрочно сдать? Ай ладно, поживем-увидим…

Юный блондин отключился, улетев в свои грезы, а вокруг, тем временем, кипела жизнь. В соседней квартире на кровати валялся юный лохматый брюнет, но вместо сна он сидел в своем внутреннем мире, пытаясь разобраться с тем, кто он есть и что от него хотят другие жители (или соседи), живущие то ли в его сознании, то ли где-то рядом. Внешне это тоже выглядело как спящий подросток, от чего было совсем неинтересным.

А вот в другом общежитии, находящимся всего в каких-то пятидесяти метрах от того, где пребывал Константин, на своей собственной кровати сидела старшая дочь боярина Медведева, некая Ольга Дмитриевна, восстановившаяся студентка четвертого курса Ратной Академии. Её разочарование в нравах прелестных молодых мальчиков, ходящих по шлюхам с момента поступления в Академию, было делом глубоким, но полностью прошедшим, как только Ольга переступила порог своей собственной комнаты. Естественно, не просто так.

Сейчас она тихо сидела на кровати, рассматривая свой любимый цветочек, свою отраду и единственную верную подружку, аргентинскую росянку по имени Жутик, бывшую с ней всю долгую и многотрудную учебу с первого курса Академии тех лет, когда её еще не закрыли на реконструкцию. В глазах боярской дочери, направленных на любимое растение, стоял тихий ужас, а ее полные ладошки был плотно прижаты ко рту.

Нет, никто не прокрался в комнату девицы и не испортил её растение так, как мог бы это сделать. Полить ядом, сломать стебель, изрезать нежную зелень невинного ростка ножом или ножницами… нет, ничего подобного. Но, что-то определенно произошло.

Ведь не может же простое растение ни с того, ни с сего, начать облаивать хозяйку?