Лёгкая улыбка появилась на губах дартхари.

— Я знаю.

— Знаете? Откуда?

— Просто знаю. Чувствую.

И тогда я сделала то, что всегда хотела сделать — шагнув вперёд, приблизилась к Нарро вплотную и положила обе ладони ему на грудь, вмиг ощутив биение его сильного сердца.

— Это сон, — прошептала я, обвивая руками его шею. — Просто сон, в котором я могу делать всё, что захочу…

— Я и не спорю, — ласковая улыбка, а потом… а потом я ощутила его ладони на своей талии и спине… обнажённой спине. Пальцы пробежались вдоль позвоночника и остановились где-то в районе лопаток.

— Какой хороший сон, — рассмеялась я, прижимаясь щекой к груди дартхари. — Даже слишком хороший.

— Почему «слишком»? — Голос Нарро вибрировал, словно от сдерживаемого смеха.

Я подняла голову и призналась:

— Потому что я ложилась спать с мыслью о том, как было бы замечательно сказать вам, что я всё-таки стала волчицей. Видимо, поэтому вы мне приснились. А ещё… а ещё я так рада вас видеть. И сейчас я гораздо счастливее, чем наяву.

Нарро вдруг наклонился и, целуя меня, прошептал:

— Я тоже, Рональда. Я тоже.

Мир вокруг закружился — быстрее-быстрее-быстрее… А наш поцелуй, наоборот, стал медленным и нежным. И неважно, что на самом деле этого поцелуя не было, никогда не было, он мне просто приснился…

А потом всё исчезло — Великая Поляна, оборотни, дартхари. И я погрузилась в сон без сновидений, в котором меня обнимали чьи-то сильные и крепкие руки.

Утром я какое-то время лежала в постели и глупо улыбалась, ощущая на подушке запах коры ирвиса и осенних листьев. Вспоминала сон и лениво жмурилась. Но потом всё-таки встала и заглянула в зеркало.

Я сделала это просто для того, чтобы причесаться, никак не ожидая, что застыну немым изваянием перед собственным отражением.

Каждый раз, когда с моим внутренним волком что-либо случилось, я менялась. В этот раз глупо было не ждать изменений, но я действительно совсем их не ждала. И сейчас, резко выдохнув, подняла руку, прикасаясь пальцами к губам.

Куда делся мой большой жабий рот? Нет, он по-прежнему был большим, но теперь не казался огромным. Просто губы. Большеватые, но вовсе не безобразные.

Это преображение изменило моё лицо, сделав его… почти привлекательным. Но если бы это было единственным изменением!

Я приблизилась к зеркалу почти вплотную, разглядывая собственные глаза. Они остались нежно-голубыми, но если присмотреться, можно было заметить крошечные ярко-жёлтые искорки, вспыхивавшие на свету вокруг зрачка. И это было очень красиво. Я никогда не видела ничего подобного.

Я повернула голову вправо, любуясь, как искорки, словно снежинки во время снегопада, кружатся в моих глазах. Затем влево — они вспыхнули иначе, но не менее красиво.

Интересно, почему глаза у меня не стали жёлтыми, как у остальных оборотней после первого обращения? Ответ на этот вопрос я не знала, но радовалась, что всё осталось почти как прежде. Я любила свои глаза. Они напоминали мне о Дэйне.

Дэйн… Я вздохнула. Как жаль, что друг так и не пришёл ночью в мой сон. Но ничего, сегодня я непременно расскажу ему о случившемся, и всё будет хорошо.

В дверь тихо и осторожно постучали.

— Ронни?..

Я отпрыгнула от зеркала и ответила почти сразу, не думая:

— Да, Грэй!

Видимо, он решил, что я одета, потому что моментально вошёл, закрыл за собой дверь и только потом посмотрел на меня. Лицо мужчины окаменело.

Я почувствовала, что щёки начинают гореть, будто я целый час стояла на открытом солнце.

— Прости, — пробормотала я, непроизвольно поджимая пальцы босых ног. — Я совсем забыла, что не одета… Отвернись, пожалуйста.

Несколько секунд Грэй продолжал стоять, как приклеенный, но потом всё-таки отвернулся. Только тогда я смогла выдохнуть, чувствуя, как краска сползает с щёк.

Ерунда, ночнушка почти до пола, плотная… Почему я так смутилась?.. Тем более, что подобная ситуация однажды уже была…

Я решительно подошла к шкафу, распахнула створки, скинула ночнушку и принялась одеваться. Пару минут, пока я натягивала на себя одежду, Грэй молча стоял, и я ощущала его напряжение. Неужели я настолько плохо выгляжу?

— Всё, можешь оборачиваться, — я наконец застегнула пуговицы на платье и вновь шагнула к зеркалу — волосы продолжали струиться по плечам и спине пушистой золотой волной, их следовало хорошенько расчесать.

Я взяла в руки расчёску и прежде, чем начать расчёсывание, метнула быстрый взгляд на Грэя.

Наверное, зря я это сделала, потому что выражение его лица меня изрядно напугало. Напугало так, что расчёска выпала из рук и с оглушительным стуком повалилась на пол.

— Что случилось? — я резко развернулась… и удивительным образом оказалась стоящей почти вплотную к Грэю. Видимо, когда я оборачивалась, он сделал несколько шагов вперёд.

— Ничего. Теперь уже ничего.

Подняв руку, мужчина легко дотронулся до моих волос.

— Спасибо, Ронни.

— За что?

— За Эдвина. Если бы не ты… — Тёплые пальцы переместились с волос на щёку, от чего мне резко захотелось закрыть глаза и заурчать. — Спасибо.

То выражение лица Грэя, которое испугало меня, теперь постепенно исчезало, сменяясь такой удивительной нежностью, что хотелось… хотелось…

И я сделала то, чего мне так хотелось — подняв руки, обняла его крепко-крепко, прижалась, и почувствовала, как он легко касается губами моих распущенных волос… почему-то улыбаясь.

— Тебе не за что меня благодарить. Я очень люблю Эдди.

Как же уютно… Так не хочется, чтобы Грэй разжимал руки. Сейчас его ладони лежали на моей спине, и казалось, что пока я так стою, не может случиться ничего плохого. В детстве Джерард, когда хотел спрятаться, говорил: «Я в домике». Вот и я в объятиях Грэя чувствовала себя… в домике.

— Пожалуйста, пойдём сегодня со мной в императорский дворец, — прошептал мужчина, запуская пальцы одной руки мне в волосы в районе затылка, чтобы затем медленно провести по всей их длине, заставляя закрыть глаза и тихо выдохнуть от удовольствия. — Прошу тебя, Ронни. Я очень боюсь оставлять вас с Эдди вдали от себя.

— Знаешь, я бы сейчас согласилась на всё, что угодно, — прошептала я, поднимая голову и встречаясь с Грэем взглядом. — Абсолютно на всё. Поэтому — да.

Он улыбнулся и спросил:

— Почему?

Я ответила абсолютно серьёзно:

— Потому что об этом просишь ты, Грэй. Я сделаю всё ради тебя. И ради Эдди.

Странное тепло разливалось в груди, будто я прижимала к ней чашку с горячим чаем. А Грэй… он тоже смотрел на меня очень серьёзно, и в его глазах я видела своё отражение.

Впервые в жизни это отражение показалось мне удивительно прекрасным.

А потом он посмотрел на мои губы. И я почему-то замерла. Почему, я не понимала, путаясь в собственных ощущениях, но непроизвольно подняла голову выше, чтобы ему было удобнее…

Губы Грэя почти касались моих, когда с первого этажа раздался оглушительный грохот и чей-то вопль:

— Ари!!!

Мы непроизвольно отпрянули друг от друга и несколько секунд молчали, прислушиваясь к крикам с первого этажа, а затем я предложила:

— Пошли вниз?

Он кивнул и, развернувшись, первым вышел из комнаты.

Вообще-то Ари не сделала ничего необычного, просто расколотила горшок с кашей. Но Гал этим фактом был очень недоволен — ведь получалось, что теперь нам с Грэем нечем позавтракать. Все остальные, даже Эдди, уже поели.

— Да их во дворце покормят, — огрызалась девушка в ответ на упрёки тролля. — Там сразу притащат к столу любимое блюдо его высочества, ты же знаешь…

— А какое у его высочества любимое блюдо? — спросила я ещё с верхних ступенек лестницы, широко улыбаясь: раскрасневшиеся в пылу ссоры Араилис с Бугалоном выглядели действительно очень забавно.

Кажется, я спросила что-то не то, потому что Гал побледнел, и даже Ари смутилась.

Ответил Грэй.