Стены, потолок, пол — всё качалось у меня перед глазами уже давно. Я оставила попытки ходить самостоятельно и постоянно держалась за разные выступающие предметы и стены. И, как оказалось, совершенно утратила бдительность от усталости.

На очередном повороте я не успела среагировать — на меня вдруг кто-то налетел, и если бы этот кто-то не схватил меня за плечи, то я бы непременно упала.

— Ронни?.. — прошептал Грэй удивлённо. — Кхаррт… как ты здесь оказалась?!

Я улыбнулась, внезапно осознав, что не могу говорить от жажды и усталости.

Между тем мужчина оглядел меня и укоризненно покачал головой.

— В одной ночной рубашке… Босая! Ронни, о чём ты вообще думала?

Я поджала пальцы на ногах. А ведь я успела забыть о том, что не нашла в комнате тапочки. И только теперь почувствовала, как замерзли ноги. Кажется, даже ногти, и те замёрзли.

Но пока я размышляла о собственной глупости, Грэй всё решил сам — и я, издав какой-то полузадушенный писк, вдруг оказалась у него на руках.

— Так нельзя, Ронни! В конце концов, тебя только что практически из могилы вытащили, а ты тут разгуливаешь ночью по замку, в одной ночнушке и босая! Хочешь слечь ещё на пару месяцев? Это легко устроить, уж поверь! Если император узнает о твоей выходке… Запрёт, стражников перед дверью поставит и сам будет из ложечки микстуркой поить!

Я улыбнулась, вспомнив недавнее пробуждение и Эдигора с ложкой в руке.

— Пусти…

Грэй, ни на миг не замедляя ход, недовольно посмотрел мне в глаза и буркнул:

— С какой стати?

Я сглотнула, хотя глотать мне было нечего — слюны во рту не ощущалось уже давно — и прохрипела:

— Тяжёлая…

Ответом был ещё более недовольный взгляд и тихое:

— Ни капельки.

Конечно, будь у меня голос и хоть немного сил, я бы поспорила и непременно вырвалась, но в тот момент…

Я просто прижалась щекой к груди Грэя и закрыла глаза.

Следующее пробуждение было самым радостным, потому что проснулась я от дикого вопля, раздавшегося над ухом.

— Мама!!!

Я резко распахнула глаза, чтобы почти тут же вновь их запахнуть, когда обнявший меня изо всех сил Эдди вышиб весь воздух из груди.

— Эдди, тише! Задушишь же!

— МАМА!!!

Я рассмеялась и тоже обняла мальчика, погладила по голове… О Дарида, как же я по нему соскучилась!

До слёз.

— Эдди, осторожно… Ну я же предупреждал тебя — мама болеет, не души её так сильно, пожалуйста…

Стоп.

Мама?

Мама?!

Я открыла глаза и удивлённо посмотрела на Грэя. Он кивнул и сел на постель. Оторвав — с большим трудом! — от меня Эдди, усадил его рядом с собой и тихо сказал:

— Прости, я был не прав.

Я не успела ответить — Эдди затараторил:

— Мама, папа сказал, что ты — мама! Вот!

— А-а-а…

— Да-да, он сказал, что был дурак и вообще! Вот!

— А-а-а…

— А меня к тебе не пускали! Говорили, ты спишь. А теперь ты уже не спишь, да? Пойдём гулять? Только тебе надо помыть ручки и позавтракать. Во-от.

Грэй на несколько секунд в шутку зажал Эдди рот и, улыбаясь, сообщил изумлённой мне:

— Он почти всю неделю провёл вместе со старшим сыном принцессы Дженны, а у того словечко «вот» настоящий паразит. Вот и… во-о-от.

Я кивнула, а потом заявила:

— Пить хочу. И есть. Очень!

— Сейчас всё будет, — ответил Грэй, отпуская Эдди, который немедленно перелез ко мне на кровать и устроился под боком. — Я уже распорядился. Но лекарство всё равно придётся выпить.

Я вновь кивнула, расплываясь в улыбке от чудесного ощущения — мой волчонок сидел рядом, обнимал меня обеими руками и прижимался щекой к плечу…

Мы вместе позавтракали — Эдди всё это время увлечённо болтал, рассказывая о том, что с ним приключилось за неделю — и после завтрака я хотела одеться и спуститься в сад, но, выпив очередную порцию зелья, поняла, что не смогу и шага ступить. Накрылась одеялом, признала своё поражение и закрыла глаза, проваливаясь в сон без сновидений.

Когда я вновь проснулась, солнце заливало комнату ярко-оранжевыми лучами с розовым отливом, раскрасив каждый уголок. Грэй, чьи волосы казались охваченными пламенем при таком освещении, приподнялся в кресле и тихо спросил:

— Как ты себя чувствуешь, Ронни? Хочешь чего-нибудь? Пить? Есть?

Но меня больше всего в тот момент интересовало другое:

— Ты здесь сидел всё время, пока я спала?

Он кашлянул.

— Нет. Я недавно пришёл, хотел тебя разбудить — теперь ты не должна спать дольше десяти часов подряд.

— Почему же не разбудил? Я вроде бы сама проснулась…

Грэй отвёл глаза, будто смутившись.

— Просто… ты так сладко спала. Я… извини.

Я не поняла, за что он извиняется, но почему-то сама смутилась. Поэтому поспешила сказать:

— Дай мне, пожалуйста, воды.

Пока Грэй наливал мне воды из графина, я приподнялась на постели, немного взбила подушки, чтобы было удобнее, и села, про себя радуясь тому, что рубашка на мне больше похожа на платье.

А когда мужчина повернулся ко мне со стаканом в руке, вдруг вспомнила то, из-за чего смутилась окончательно. И не только смутилась, но и по-настоящему запаниковала.

— Ронни? — удивлённо спросил Грэй, садясь в кресло и протягивая мне стакан. — Что такое? У тебя странное выражение лица.

А каким может быть моё выражение лица, если я неожиданно вспомнила, что валяюсь на этой постели целую неделю с непричёсанной головой! Представляю, как я сейчас выгляжу…

Мне захотелось нырнуть под одеяло. Но я мужественно улыбнулась и просто приняла стакан, ничего не ответив, а затем сделала глоток.

Вода пахла знакомым общеукрепляющим зельем. Как хорошо, значит, я действительно почти выздоровела! Ведь его бесполезно давать тяжёлым больным, слишком слабенькое.

— Тебя все очень хотят увидеть, — сказал Грэй, пока я медленно пила воду маленькими глотками. — Но император пустил сегодня только меня и Эдди. А вот завтра можно. Что скажешь, Ронни? Наверное, не всех сразу…

Я опустила стакан и улыбнулась.

— Можно и всех сразу. Я так соскучилась. А когда мы вернёмся в мастерскую? Я думаю, мне вполне по силам заканчивать своё лечение и там.

К моему удивлению, Грэй вдруг резко вскочил с кресла, сделал несколько нервных шагов по комнате, подошёл к окну, отвернулся, и так и застыл — глядя не на меня, а в окно. Я видела нечёткое отражение его лица в стекле. И это отражение… оно пугало.

— Ронни… мы не вернёмся.

— Что? — от неожиданности я выронила стакан с остатками воды, и по одеялу растеклось мокрое пятно. — Но… Грэй… Мне кажется, я злоупотребляю гостеприимством его величества…

Я увидела, что мужчина сжал кулаки.

— Мы не вернёмся. Я принял решение и не собираюсь его менять. Ты, я, Эдди — мы останемся здесь.

Я покачала головой.

— Я так не могу. Император вырастил тебя, тут всё понятно. Эдди — твой сын. Но я? Так нельзя, это просто… просто… Я лучше сниму квартиру в городе, как и хотела.

Я вздрогнула, когда Грэй обернулся, быстро подошёл к кровати и с яростью спросил, глядя мне в глаза:

— Это просто что? Что ты хотела сказать, но не договорила?

— Грэй, я тебе никто. Это просто наглость с моей стороны, жить вот так. Ладно ещё в мастерской, но в императорском дворце!

— Никто?!

Он прохрипел это с такой злостью, что я моментально замолчала.

— Никто?!

Миг — и лицо Грэя оказалось рядом с моим, одна его рука легла на талию, другая держала затылок, а губы…

Губы прижались к моим. Один раз, второй, третий…

Между этими короткими, какими-то лихорадочными поцелуями он шептал:

— Никто… Я чуть с ума не сошёл… Думал, ты погибла… Никто… Ронни… ты моя, понимаешь?!

Я ничего не понимала. У меня кружилась голова. Я закрыла глаза, думая, что так станет легче, но нет.

А губам было сладко и больно одновременно.

Я хотела оттолкнуть его, сказать, что это неправильно, что так нельзя… но не могла.

Я подняла руки и обняла Грэя за шею, позволяя ему целовать себя сильнее и глубже. Внутри меня всё горело. Возможно, потом я пожалею, когда он скажет, что это было ошибкой и он до сих пор любит Лил, но это будет потом. А сейчас…