Но однажды это закончилось, и я проснулась.

В первый раз я на секунду открыла глаза, но не увидела ничего, кроме мерцающего света. Открывать глаза мне не понравилось, это оказалось больно. Никаких мягких, обнимающих облаков, и вообще ничего мягкого. Даже одеяло будто кололось.

Во второй раз я заметила странный резной потолок, на котором плясали тени, словно от огня в камине, почувствовала резкий запах трав, ударивший в нос, и услышала знакомый тихий голос, произнёсший:

— Завтра она очнётся. Ей нужно будет дать вот это. Справишься?

— Ты сомневаешься?

— Ни секунды.

А потом он склонился надо мной… и я узнала это лицо. И голубые глаза с кружащимися вокруг зрачка жёлтыми искорками, и высокий лоб, и губы, и совершенно седые волосы…

Он улыбнулся, дотронулся до моего лба прохладными пальцами и прошептал:

— Спи.

И я вновь уснула.

Третье пробуждение было самым неприятным. У меня ломило тело, особенно грудь и запястья. Во рту было сухо, как в пустыне, а глаза, наоборот, слиплись и никак не хотели открываться. Да ещё и этот свет… Почему он такой яркий?

Когда мне всё же удалось разлепить веки, я долго лежала, не двигаясь, только рассматривала окружающее пространство.

Кровать двуспальная, широкая. Постельное бельё белое, свежее, пахнет… хорошо.

Потолок… высокий. Очень. И резной, действительно резной… А вырезаны на нём листья, кружащиеся, будто во время листопада. Красиво.

Стены. Обои светло-зелёные с чем-то золотым. Зеркало. Старинное, чуть мутноватое. Край полки… похожей на каминную. На полке настоящий склад из банок и склянок, в которых обычно хранят целебные зелья. Понять, камин это или не камин, я не могла — для этого нужно было чуть приподняться, а двигаться не хотелось. Больно!

Затем я заметила кресло слева от кровати, а в кресле…

В кресле спал император.

Я удивлённо захлопала глазами. Так, а что, собственно, случилось? Ничего не помню…

Я настолько старательно пыталась вспомнить, почему лежу на этой постели и отчего мне так нехорошо, что у меня даже мозги заболели. А потом…

А потом я чихнула. И чуть не умерла — всё тело будто ножом пронзили.

— Рональда! Проснулась!

Я плохо видела императора из-за заслезившихся глаз, но то, что он поднялся с кресла и теперь направился к каминной полке, разобрать могла. Затем его величество чем-то загремел и забулькал, одновременно приговаривая:

— Так, сейчас… Потерпи чуточку. Сейчас я всё сделаю, и будет легче.

Я бы сказала, что ничего не нужно, кроме, пожалуй, стакана воды — во рту будто кот сдох — но у меня не получилось издать никаких звуков. Вообще никаких. Губы еле двигались, язык распух и занимал всё пространство во рту, едва не вываливаясь.

— Так, — сказал император, придвигая кресло ближе к кровати и наклоняясь надо мной. В руке он держал синюю склянку и чайную ложку. — Сейчас мы будем пить. Ну-ка, открывай ротик.

Я изумлённо воззрилась на Эдигора. Что значит — мы?! Он, что, собирается сам…

… Между тем император накапал из бутылочки в ложечку и поднёс её к моему рту…

… Сам поить меня?!

Судя по всему, именно это он и собирался делать.

— Рональда, перестань на меня так смотреть. Я всего лишь выполняю предписание врача.

«Завтра она очнётся. Ей нужно будет дать вот это. Справишься?»

В ложечке оказался какой-то настой, причём очень сильный, запах бил в нос, но я послушно сглатывала эту гадость.

Получалось плохо. Глотательное движение вообще не из самых простых, поэтому примерно половина содержимого ложечки выливалась у меня изо рта и стекала по подбородку на одеяло и ночную рубашку, оставляя там ярко-синие жутковатые пятна.

— Ничего-ничего, у меня тут ещё много. Давай, Рональда, старайся проглотить как можно больше.

Я старалась. Я очень старалась. Но силы мои кончались, рот едва открывался, а глаза постепенно закрывались…

В конце концов я уснула. И в этот раз сон не казался похожим на облако, он был самым обычным крепким сном больного оборотня. Без всяких сновидений.

Но именно тогда я всё вспомнила. Абсолютно всё.

Следующее пробуждение тоже было болезненным, но не настолько. Я по-прежнему ощущала дискомфорт в груди и запястьях, но по крайней мере могла не только хлопать глазами, но и приподнимать голову.

И говорить.

— Где я? — спросила я у Эдигора. Он вновь обнаружился в том же самом кресле.

— Во дворце, разумеется. С того момента, как ты спасла Эдди, прошла неделя.

Неделя… Ничего себе…

— Пить, — прохрипела я, но император покачал головой.

— Нельзя. Воду завтра. Сегодня только зелье. Сейчас дам, легче станет.

— Опять усну?

Он улыбнулся.

— Возможно. Нар… хм. Врачи об этом не предупреждали.

Я проглотила зелье — теперь уже совершенно всё, ничего не пролила — и прошептала:

— Он?..

На большее меня не хватило. И вовсе не потому, что болело горло.

Эдигор накапал в ложечку очередную порцию зелья, посмотрел на меня очень внимательно и ответил:

— Вернулся в Арронтар.

Я кивнула и вновь проглотила лекарство.

— Ты всё помнишь?

Я опять кивнула.

— Ты уверена?

Снова кивок.

— Хорошо. Потом расскажешь.

— Я не понимаю… как они спасли меня? Я думала, это невозможно.

Эдигор отложил в сторону бутылочку и вытащил мои руки из-под одеяла. Запястья были перебинтованы…

— Раны затягиваются медленно, потому что твоя регенерация ещё не совсем восстановилась. Ты потеряла почти всю кровь, Рональда. Сначала ты отдала её Эдди, и благодаря этому мальчик выжил, а затем Эллейн лишила тебя проклятой крови…

Я вспомнила, как Свет выжигал вены и артерии — теперь понятно, что это было. Элли чистила меня, чтобы не осталось даже капельки проклятья.

— … и отдала тебе свою.

Я кашлянула.

— Что?

Император улыбнулся.

— Ну а как иначе ты могла выжить, без крови-то? Там и Нарро поделился, чтобы регенерацию запустить, но много у него брать было нельзя — ты сама, наверное, помнишь, кровь оборотня, отданная другому оборотню, в больших количествах не лечит, а убивает. Как змеиный яд.

Я кивнула, шокированная до глубины души.

— А Элли…

— С ней всё хорошо, не волнуйся. И вообще всё хорошо. Примерно послезавтра запустим к тебе первых посетителей, а пока — полный покой. И сон. Много сна.

Мне захотелось рассмеяться, но смеяться было больно.

— И кстати, у меня для тебя хорошая новость. Грэй и Эллейн наконец помирились. — Император спрятал мои руки назад под одеяло и вновь взялся за бутылочку. — Кажется, эпоха войн заканчивается и мы возвращаемся к миру и спокойствию… Осталось только понять, кто же балуется проклятиями.

Да. Я бы его сама с удовольствием прокляла за то, что хотел убить моего волчонка.

Когда я вновь проснулась, императора рядом не оказалось. И вообще никого не оказалось. Стояла глубокая ночь, и в камине мягко потрескивал огонь.

С трудом приподнявшись и сев на постели, я огляделась. Комната была очень красивой, а ещё здесь пахло деревом… как в Арронтаре.

Вспомнив свой лес, я, вздохнув, погрузила босые ноги в мягкий ворс ковра и, не обнаружив тапочек, встала.

Ноги дрожали, но держали.

Шаг, второй, третий. В принципе, не так уж и плохо. Бывало гораздо хуже. Подумаешь, тупая боль в груди… Запястья уже почти не болят, но во рту по-прежнему сухо и пить хочется…

Я подошла к невысокому столику на колёсиках, что стоял возле окна, рядом с креслом, где сидел император, и обнаружила там графин с водой. И стакан. И через минуту, жмурясь от удовольствия и прихлёбывая, как Элфи, пила воду, казавшуюся мне сладкой.

А напившись, медленно повернулась к двери.

Значит, искать в императорской библиотеке…

Добравшись до библиотеки и открыв дверь при помощи магии Разума, я ушла оттуда примерно через час. Всего лишь час… Он дал мне очень много. Но и отнял не меньше.