Несмотря на упреки старших, Сазонову было приятно. Во-первых, потому что его чувство стало другим заметно. А ему очень хотелось, чтобы все вокруг знали, что он любит. Даже кричать об этом хотелось. Во-вторых, ему польстило, что кто-то, пусть и старик Василич, считает его «молодежью». Значит, имеет он полное право любить. Вот как!

Тамара сняла туфельку и протянула ее Игнату Васильевичу. Тот покряхтел недовольно, осматривая покосившийся на сторону высоченный каблук.

- Как же вы на таких ходите?! - он вскинул брови, - Это ж только в цирке выступать!

Тамара весело рассмеялась. Сазонов шутливо нахмурился:

- Василичь, кончай клинья к моей девушке подбивать. Взял работу и вали.

- Эх, молодежь, - тот побрел к столу, - что бы вы без нас, старшего поколения делали.

- Во-первых, ходили бы босиком, - сообщила Тамара и снова посмотрела на Андрея.

В ее глазах было столько нежности, что он едва не свалился на пол.

- Ну, а то, что ты халат на китайца напялил, так за это не посадють! – пробормотал старый технолог, не отрывая глаз от туфли, - Если только на пятнадцать суток. Но это – ерунда. Пометешь тротуары и выпустют, как пить дать.

- Напялил халат на китайца? – удивилась Тамара.

Сазонов опустил голову. Ну, как ей все рассказать? Он вздохнул. Тамара тронула его за плечо.

- Сейчас врать будет, - опять отозвался от стола Игнат Васильевич и стукнул молотком по каблуку, - Нет, чтобы прямо признаться девушке во всех своих глупостях. Ты ведь хороший человек. И кости ты не налево пихал, а на доброе дело. Мы с мужиками тебя очень даже в этом поддерживаем.

Андрей вздрогнул и посмотрел на подчиненного:

- Вы все знали?!

- Ну, как не знать! Мы же не на разных полюсах работаем-то, а в одной комнате. Все твои махинации перед нашими глазами проходили. А когда ты приболел в прошлом месяце, так мы сами эти кости переправили. Или Галка тебе не сказала?

- Галка? – посерьезнела Тамара и тоже посмотрела на старика.

- Ну, да. Галка – сестра его младшая. Такая же сердобольная, как и твой Андрей. Год назад открыла свое дело – приют для бездомных собак. Открыть-то открыла, а кормить набежавших псов нечем. Вот нашему начальнику и пришлось выкручиваться. Знаешь, как эти псы отъелись теперь на заводских отходах-то. А что, я считаю, хорошее дело. Кто еще их кормить станет. А отходы наши – кости, да жилы в производство уже не пустишь. Они же на помойку шли. Андрей и придумал отсылать раз в неделю машину в приют. А отходы в лотки складывал в холодильнике. Ну, разве мы не заметим?

- Так это ты с сестрой по телефону говорил? – уточнила Тамара, - И «ласточкой» ее называл?

- Галка курица, даже клуша. Но не станет же Андрей правду-матку лепить в глаза родному человеку, – пояснил за Андрея вездесущий Игнат Васильевич.

- Да, помолчал бы ты уж, - беззлобно отругал его Сазонов, у которого с души в это мгновение последний камень свалился, - Рта раскрыть не дает.

- А вам – молодым только дай рты пораскрывать, - наставительно заявил старый мясник, - Вы ведь начнете ходить вокруг да около. Нет, чтобы сразу сказать всю правду и закрыть тему. Чего вот ты девку изводил? Она уж, наверное, невесть что про тебя подумала. Смотри, вон, до слез довел. Я ее как увидел, так решил, пойду сам все расскажу. А то ты так и не соберешься.

- И это все? – склонив голову набок, спросила Тамара.

- Да, ведь выяснили уже. Что бросовые кости собачкам отдавал, что переполошился, когда немецкий херр шмон пригрозил устроить. А когда труп вы с ним нашли, так вообще с лица спал. Выскочил, побежал куда-то. Потом смотрю, тащит что-то назад под халатом. Ну, я заглянул в щелку-то, батюшки, а он там напяливает халат на мертвеца. Ну, думаю, совсем сдурел. Хотел уже войти, да по рукам надавать. Потом слышу, бегут люди-то. Ну, и понеслось. Что ни день, так на парне лица нет. Все думал, наверное, что его в убийстве обвинят. Я уж и так к нему, и сяк, не идет на откровенный разговор. Высох весь. А по тебе как страдал! Прямо с души воротило смотреть на такое безобразие. Я вот все размышлял, ну чего страдать-то попусту. Ты – девка незамужняя, он – тоже холостой. Что проще может быть! Подошел, да и сказал, мол, люблю, жить без тебя не могу, и все дела.

- И все дела! – передразнил его Сазонов.

- Может вы и о моих секретах расскажете так же просто… - Тамара с надеждой глянула на Игната Васильевича.

Но тот стукнул по каблуку еще раз молотком, для верности, и отрицательно помотал головой:

- Не… тут я – пас. Я, конечно, старый и мудрый, но не такой старый и не такой мудрый как наш Господь Бог. Я лишь одно могу сказать: ты ведь тоже ни одного человека в своей жизни не пристрелила. Ну, а все остальное – это поправимо.

- И на том спасибо, - слабо улыбнулась ему секретарша. Тут она вздохнула и горько посетовала, - но я очень виновата. Теперь я понимаю, что даже больше виновата, чем думала. Потому что если бы Андрей был бы причастен к убийствам на заводе, как он мне настойчиво намекал…

- Я намекал?! – изумился тот, - Даже не думал!

- Тем не менее, ты позволил мне так думать, - бесцветно продолжила она, - Так вот, пока я думала, что это ты всех тут поубивал, я тешила себя мыслью, что сама к убийствам не имею никакого отношения. А раз теперь выяснилось, что ты и пальцем никого не тронул, то выходит, что преступница я…

- Как же это может быть! – Сазонов взял ее за руки, - Тамар, ты же ни в кого не стреляла!

- Я пропустила на завод человека, который это сделал! – на ее глаза опять навернулись слезы.

- Ерунда какая-то! Как это ты могла кого-то пропустить?! Ты же не в охране работаешь!

- Не в охране, - она всхлипнула, - Но я выписала пропуск на какого-то Кузнецова Павла Леонидовича – жуткого рыжего типа, который теперь бродит по заводу и стреляет в людей. О нем все говорят, его все ищут, но пропустила его на завод я!

Андрей помотал головой:

- Я уже ничего не понимаю! Объясни, зачем ты это сделала?!

- Он позвонил мне и сказал, что знает, за что меня уволили с прошлой работы. И если я не выполню его маленькую просьбу, то он может проболтаться об этом секрете Тарасову. Что мне оставалась делать? Он ведь не сообщил, что собирается убивать людей на нашем предприятии. Если бы я это знала…

- А что он сказал? Зачем ему нужен был пропуск?

- Откуда мне знать. Он не объяснил. Просто потребовал, чтобы я его выписала и все! А через три дня начались убийства.

- И ты ничего не рассказала Тарасову?!

Сейчас, проговорив вслух все, что долгое время лежало камнем на сердце, она и сама поняла, что ее поступок настолько гнусен, что люди могут с презрением отвернуться от нее. Она подставила предприятие, которое ее кормило несколько лет, пропустив на его территорию преступника. Она подставила людей, которые работают на этом заводе, потому что каждый, кто теперь приходит на предприятие, находится в смертельной опасности. И уж, конечно, она виновна, пусть и косвенно, в смерти как минимум трех человек, которых застрелили на территории.

Тамара сжалась в комок, боясь посмотреть в глаза только что обретенному возлюбленному. Теперь их счастье казалось невозможным. Честный Сазонов, который, рискуя рабочим местом, подкармливал бездомных собак, не станет поддерживать даже приятельские отношения с такой девицей, как она.

- Я боялась, - тихо созналась она, - Я боялась, что он меня уволит.

- Но ведь в первую очередь ты должна была бояться за свою жизнь. Если этот рыжий ходит по заводу и стреляет направо и налево, ему рано или поздно придет в голову, что лишний свидетель, который выписала пропуск ему на завод – это угроза! – воскликнул Андрей.

- Женская логика, - вздохнул Игнат Васильевич и с удовлетворением оглядел прилаженный каблук.

- Что же делать-то теперь?! – пробормотал Сазонов, - Где искать этого твоего рыжего?! Как ты его назвала?

- Кузнецов Павел Леонидович. Я приписала его к работникам колбасного цеха. Там людей больше всего… А зачем его искать?