- Я даже предполагать не стану, - Тарасов вздохнул и глянул в голубое небо раннего свежего утра, - Просто сама расскажи свою версию.

- Я думаю, что Густав успел создать шпионскую сеть, окопавшись на нашем заводе. Он завербовал Лютикова и Васнецова. Но что-то не заладилось, и Густава раскрыли. Ему пришлось убить китайца, а потом и того неизвестного, который заявился с разоблачениями к нему домой. Ну, а когда он всех уже убил, то ему ничего не оставалось делать, как покинуть нашу страну первым рейсом до Берлина. Ну, или до Франкфурта. Это не важно. Мало ли куда он улетел.

- А что он тут делал?

- Да не важно, - отмахнулась Марго.

- Понятно, - он снова вздохнул и, склонив голову, серьезно посмотрел ей в глаза, - Скажи, это ты сама все придумала?

- Разумеется, - не без гордости ответила она, - Что ты на это скажешь?

- Скажу… скажу, что не понимаю, как несчастный следователь, которого ты мучила несколько часов этими рассказами, не застрелился из своего же табельного оружия!

Тарасов расхохотался так громко, что пара полусонных ворон едва не свалилась с ближайшего дерева. Они с недовольным карканьем покинули территорию, по которой бродят столь не сдержанные в своих эмоциях люди.

Когда силы его иссякли, он, все еще всхлипывая, снова обратился к собеседнице:

- Ну, хорошо! А чего ты к Шульцу-то потащилась? Да еще так поздно?

- Как же ты не понимаешь! – Марго, немало оскорбленная его явно пренебрежительным отношением к ее теории, отвечала сквозь зубы, - Я хотела с ним поговорить.

- Поговорить? О чем?

- Ну… вообще… - она сделала неопределенный жест в воздухе.

- Постой ка… Если я правильно оцениваю твои умственные способности, ты решила напрямую, без обиняков спросить у человека не является ли тот шпионом. Так?

- Ну, почему же сразу без обиняков. Наверное, я бы сделала это аккуратно. Чтобы не вызывать негатива с его стороны.

- Марго, в любом случае ты должна внимательнее читать свои женские журналы. Там ведь черным по белому написано: «ни при каких обстоятельствах не приближаться к шпионам!»

- Да? – она округлила глаза, - Это в каком номере?

- В последнем, Марго, в последнем, - Тарасов не смог сдержать смешок, - Ты что не читала последний номер своего любимого журнала?

Марго нахмурилась и пробормотала задумчиво:

- Видишь ли… я как раз была в Китае… Наверное, я пропустила его выход.

- Обязательно купи и прочти от корки до корки. И ни в коем случае не читай детективов! Особенно шпионских.

- Смеешься! – наконец, догадалась она. И более всего ее обидело, что всуе был упомянут ее любимый журнал, к которому она относилась более, чем трепетно. Поэтому она злорадно проговорила, - Что-то ты развеселился. У тебя на заводе скоро всех работников поубивают, а тебе все нипочем.

- Типун тебе на язык, дорогая, - Тарасов сунул руки в карманы пиджака, - Что-то холодно, не находишь? Ой, черт возьми!

Он глянул вниз и едва сдержал навалившиеся на язык ругательства, которые в присутствии дамы старался не произносить. Все, что он мог сказать в этот момент, вылилось в один емкий вопрос:

- Какого дьявола твоя псина мочится на мои брюки?! Вокруг что, столбов мало?!

- Хм… - Марго ухмыльнулась, - Собаке виднее, что или кто в нашей ситуации выглядит как столб. Я бы даже уточнила, как дубина!

И подхватив своего нашкодившего любимца на руки, она двинулась к машине Тарасова с гордо поднятой головой.

Стоит на дороге BMW и не заводится. Сзади все машины сигналят. Из BMW выходит шикарная блондинка, подходит к водителю задней машины и говорит:

- Молодой человек, посмотрите, что у меня с машиной, а я пока вместо вас побибикаю.

(Из сборника анекдотов)

Андрей Нарышкин выключил ноутбук и потер виски. Он только что отослал отчет в контору, в котором так и не смог вразумительно объяснить, почему уклоняется от выполнения своих прямых обязанностей. Все, что он мог сказать, так это то, что идет в нужном направлении, ведомый дамой из того самого общества, в которое так стремится попасть. Еще немного, и он начнет по-настоящему работать. Ему явно не верили. Даже пригрозили, да так, что мало никому бы не показалось. А уж тем более не слишком уверенному в себе Нарышкину, который и поехал-то в Москву ради того, чтобы укрепить свои позиции на фирме. Вообще-то он не склонен был к авантюрам. А московское предприятие представляло собой авантюру чистой воды.

В дверь его номера постучали. Андрей тяжело поднялся, запахнул махровый халат и двинулся к двери. На полпути он замер и прислушался. События последнего дня говорили о том, что в Москве вообще-то следует быть осторожным и не бежать открывать дверь сразу же, как только в нее ткнется незнакомец.

- Ладно тебе, Андрэ! – прорычал за дверью голос на чистом французском, - Или тебе уже не нужен ошейник?

Нарышкин вздохнул. То, что Пьер Антони Фуарье явился к нему собственной персоной, ничего хорошего не сулило. Прибыв в Москву, они разделились, согласно разработанной еще в Париже схеме, решив работать поодиночке. У кого выйдет быстрее. Достижениями Пьера Антони на фирме были не довольны еще больше, чем его собственными. Конечно, это их уравнивает, но мало ли что…

Андрей подошел к двери и, открыв замок, распахнул ее, нарисовав на лице приветливую улыбку.

- Думал, хочу тебя убить? – вместо положенного пожелания доброго утра проворчал гость и решительно прошел в номер, - Хочу! Мало того, что мой трудовой день трудно назвать нормальным, так не было в моей жизни еще более дурацкой ночи! Я был вынужден пилить в аэропорт, ждать там до утра, а потом вызволять твой ошейник, который приперли самолетом из Парижа. Прекрасно проведенная ночь! И это в то время, пока ты спал, подлец ты эдакий! А ведь я тоже нашел себе классную красотку. И она готова была со мной на все, лишь бы я болтал на французском. Оказывается, местных баб заводит французская речь. Но в конторе решили, что этот дурацкий ошейник принесет больше дивидендов, чем вся моя растреклятая деятельность! Черт побери, Андрэ! Да ты просто везунчик!

После этой гневной тирады он протянул ему небольшой сверток. Нарышкин вскрыл плотную бумагу, вытащил из нее изумительной красоты аксессуар и, подвесив его на указательном пальце, внимательно рассмотрел.

- За такой подарок, она будет моей, - промычал он и закрыл глаза.

- Я понимаю еще, если бы она для себя попросила какую-нибудь цацку, но выполнять прихоти ее собаки… по мне – это уж слишком, - Пьер Антони плюхнулся в кресло, схватил со стола бутылку бурбона, откупорил ее и ополовинил залпом.

- Ты ее не видел… - мечтательно пробормотал Нарышкин.

- Собаку-то! – гость хрюкнул, подавившись бурбоном, - Неужели настолько хороша?

- Не собаку, а ее хозяйку, - педантично поправил Андрей.

- А ты познакомь. Может я проникнусь такой же страстью, и, наконец, пойму, какого хрена я провел столь отвратительную ночь в аэропорту.

- Вот это вовсе не обязательно, - Нарышкин поспешно сунул ошейник в карман халата.

- Ну, и иди ты ко всем чертям! – Пьер Антони стукнул опустошенной бутылкой по столу и, кряхтя, поднялся, - На сегодня я пас. Пойду спать.

- Исходя из ситуации, это, пожалуй, даже лучше, - осторожно заметил Андрей.

***

- Вот те бабушка и Юрьев день! – с этими словами Рубцов вошел в кабинет Тарасова и повалился на один из стульев у стола для переговоров.

- Кого ты в этом кабинете назвал бабушкой? – прохрипел Тимофей, продолжая усиленно растирать виски, то есть заниматься тем, чем занимался уже около часа вплоть до появления начальника службы безопасности.

Тот глянул на директора с неподдельной тревогой и протянул:

- У… Да на тебе лица нет? Что еще приключилось?

- Можно подумать за последние три дня приключилось недостаточно, чтобы довести человека до нервного срыва, - проворчал Тарасов и зажмурился. Головная боль не отступила ни на йоту. Мозг внутри черепа саднило так, словно накануне он выпил три бутылки паленой водки, не закусывая, и теперь страдает жутчайшим похмельем. Впрочем, подобное сравнение Тимофей мог сделать разве что умозрительно, поскольку он всегда потреблял качественные спиртные напитки, и весьма умеренно.