- Ничего себе, - изумился Рубцов.

- То-то, - следователь покачал головой, давая понять, что это его «то-то» далеко не последнее в их приятном общении.

- Кто придумывает анекдоты про блондинок?

- Мужчины, которым блондинки отказали.

(Анекдот про блондинку)

Густав Шульц сидел за столом в собственном кабинете и грустно смотрел на черный экран монитора. Мысли его витали далеко от того места, где он находился. Ему вспомнились родные пышнозеленые баварские леса с веселыми речушками и тихими стоячими заводями, где так хорошо, а главное, спокойно гулять долгими июньскими вечерами, когда густеющие сумерки убаюкивают птичье разноголосье, замешивая его в сонный шелест листьев. Где далеко за город разносятся запахи теплого хлеба и сыровяленой колбасы, и где за горою едва различимо гудит водонапорная башня. Может быть впервые в жизни херр Шульц ощутил тоску по родине, которую сам у себя отнял, пустившись в шумную ярмарочную Россию за впечатлениями. Сейчас он вспоминал милые широкие лица горожан, знакомые ему с детства. Физиономия бургомистра с огромной бородавкой на сизом носу вовсе уж не казалась ему такой безобразной. И даже слоноподобные горожанки, которых он с радостью покинул, теперь представлялись ему не лишенными своеобразной грации.

Он вытянул из стола выдвижной ящик, порылся, достал из-под вороха бумаг маленькую фотографию Марго, которую он вырезал из какого-то журнала, целиком посвященного светской хронике, посмотрел на нее и протяжно вздохнул. Такая женщина не для него. Она слишком хороша, чтобы остаться рядом с ним дольше, чем на минуту. А он слишком уродлив, слишком тучен и скучен, чтобы удержать ее. Она живет в параллельном мире. Там, где считается хорошим тоном полагать, что булки растут на деревьях. А он существует в реальности, добывая эти булки потом и мозолями. Все слишком просто, все слишком явно, и любая попытка перекинуть мостик через пропасть между ними является пустой мечтой. Густав сунул снимок в бумаги и задвинул ящик на место.

Если бы он мог, он бы прямо сейчас сорвался с места, купил билет на самолет и улетел в родные места, чтобы навсегда выкинуть ее из головы. Он излечился бы, гуляя по узким, почти заросшим тропинкам, в надежде увидеть мелькнувшего за деревьями оленя. Он удил бы рыбу, по субботам жарил «роштигли» на заднем дворе, а в воскресенье, как и все мужчины городка, с утра заседал бы в баре, потягивая холодное терпкое пиво из запотевшей литровой кружки. И мало-помалу забывал бы ее. Пусть не сразу, но когда-нибудь ее летящий образ рассеется в его памяти, он встретит достойную женщину, женится, родит детей. И будет с ними удить рыбу, жарить «роштигли» на заднем дворе по субботам, а в воскресенье, оставив жену готовить обед, отправиться рано утром в бар …

Херр Шульц мотнул головой, отгоняя приступ тошноты.

«Нет уж, лучше повеситься прямо сейчас, чем возвратиться к тому, от чего бежал без оглядки».

Ностальгия развеялась, оставив во рту неприятный привкус. Вынести скуку, царящую в родном городке, несчастному баварцу было не под силу. Во всяком случае, пока. Пока он еще сравнительно молод и может получить от жизни немного больше, чем «роштигли» по субботам, и пиво по воскресеньям.

Вчера его избили люди, которые теперь его лучшие друзья. Вот приглашают вечером в сауну. И он и пойдет, может быть. Чего сидеть на одном месте. Филейная часть у него, конечно, не маленькая, но это же не повод не отрывать ее от стула. Теперь ему есть с кем выпить и рассеять грусть-печаль, а это уже обретение каких-никаких корней.

Херр Шульц еще раз поздравил себя с тем, что он теперь не столь одинок в большом мегаполисе, каким был еще на прошлой неделе, и настроение его заметно улучшилось. Конечно, ему по-прежнему неприятно, что на убитом китайце был надет его именной халат. Эта загадка, надо сказать, не давала ему покоя даже больше, чем испорченный диплом технолога. Почему незваному китайцу понадобилось надевать именно его халат, когда на мясокомбинате этих халатов в два раза больше, чем работников? Допустим, китаец залез в его кабинет, чтобы выкрасть рецепты, но при чем тут его одежда? Конечно, можно было бы поддаться искушению и преисполниться гордости от мысли, что китаец, нацепив его халат, хотел хоть немного приблизиться к гению производства высококачественных мясопродуктов, но это было бы с его стороны уж очень эксцентричным поступком. В конце концов, это всего лишь халат… хотя кто знает этих китайцев.

Разумеется, херру Шульцу приходила в голову и вовсе неприятная идея: а что, если кто-то хотел убить не китайца, а именно его. Ведь звонок от несуществующего работника охраны с вызовом на завод был, значит, кому-то хотелось с ним встретиться именно в тот час, когда убили китайца. Но несчастного застрелили в спину, а на спине у него не было написано «Густав Шульц. Главный технолог». Это было написано у него на груди, причем так мелко, что сразу и не разберешь. А спутать низкорослого китайца с внушительным и статным немцем не так просто даже в темноте.

«Нет, что-то во всем этом слишком много странного», - успел подумать херр Шульц прежде, чем в дверь его кабинета торопливо постучали, после чего он увидел просунувшуюся голову начальника службы безопасности.

- Здорово, что вы здесь! – буркнул Рубцов и, заскочив в кабинет, прикрыл за собой дверь.

Вид у него был потрепанный и растерянный. Словно он едва успел уйти от погони.

- Что случился? Опять мясо… - Густав прищурился, подыскивая слово, - утекать?

- Хуже, херр Шульц, - выдохнул начальник охраны, - Много хуже. У нас полная жопа.

- Жо-па? – по слогам произнес немец, всем своим видом показывая, что размышляет, какое значение имеет это слово.

- Да ну вас, Густав, - раздраженно отмахнулся Рубцов, - Сколько вы в России-то живете? И до сих пор не знаете, что такое жопа? Да она у нас кругом!

***

Охранник Нефедов дочитывал последнюю главу популярного этим летом детектива, с трудом понимая, о чем была речь во всех предыдущих главах. Конечно, если бы не невеста Сонечка, красавица студентка педагогического университета, чью талию он мог обхватить, соединив большие и указательные пальцы рук, он бы на эту книжонку даже не посмотрел. Но Сонечка полагала, что каждый думающий человек обязан прочесть ту муть, которую он сейчас домучивает, иначе ему не о чем будет поговорить в приличном обществе.

Как книжка, так и «приличное общество» Сонечки, сплошь состоящее из прыщавых юнцов, разглагольствующих о Фрейде, Юнге и Канте у Нефедова вызывали сомнения. Однако перечить невесте он не хотел. Тем более не хотел он выставить себя человеком не думающим и не интеллигентным. В конце концов, ради любви люди и на большее шли.

Нефедов нахмурился, кинул в рот очередной леденец, чтобы заглушить острое желание закурить и перевернул страницу. Он надеялся, что сможет пересказать прочитанное, не сильно вдаваясь в подробности.

«И какой дурак назвал эту книжонку детективом, - озлобленно подумал он, - 400 страниц каких-то средневековых ребусов, чтоб их всех черти забрали! Одно убийство в начале, одно в конце. Детектив! Найти бы того автора, да врезать ему промеж глаз, чтобы писать научился!»

По мнению Нефедова детектив должен был состоять из стрельбы и погони. Хорошие парни должны бить плохих, а под занавес, каждому хорошему парню причиталось по приличной награде: орден там, или чемодан с деньгами, или красотка в мини-юбке на худой конец. От таких книг жизнь становится радостней, потому что, прочитав их, точно знаешь, что справедливость хоть где-то да существует.

Охранник Нефедов протяжно вздохнул и снова кинул в рот леденец. Курить хотелось страшно, но он еще вчера пообещал Сонечке, что сегодня же бросит. И тогда, в жарких поцелуях, ему казалось парой пустяков расстаться с портящим здоровье и дыхание никотином. А вот теперь для него, изнывающего от духоты и безделья, сигарета вдруг стала единственным спасительным средством от безысходности всей его жизни.