В этот момент несчастный Нарышкин пришел к выводу, что если он в порыве отчаяния расскажет Марго о своих телесных страданиях, как собирался еще некоторое время назад, то она в своей непринужденной манере, скорее всего, посоветует ему посетить монастырь на Тибете. Или, что тоже вероятно, расскажет о том, что подобное состояние может привести к временной, а то и хронической импотенции. Другими словами, на женское сочувствие в случае Марго рассчитывать не приходилось. Но нет худа без добра. Андрей вдруг просиял. Он понял, как завоевать своенравную и жутко эгоистичную красавицу.

Марго отключила телефон и протяжно вздохнула.

- Он успел дать мне адрес магазина. Но работают они с девяти утра до шести вечера. Немыслимо для Москвы! Я уже давно не слышала о магазинах, которые не были бы круглосуточными, если того желают клиенты.

- Наверное, вы не поверите, - Нарышкина распирала радость, которую он не мог скрыть. Кровь его наполнилась жизненными силами, и даже боль в паху значительно ослабла, - Но не многие москвичи в полдвенадцатого ночи желают немедленно приобрести ошейник для собаки. А если вы подождете до утра, я преподнесу вашему Мао лучший ошейник, который смогут найти в эксклюзивных лавках украшений в Париже.

- Не может быть! – она взглянула на него с восхищением, - Вы сделаете для меня это?!

Он вдруг побледнел, почувствовав, что сейчас может наступить тот самый момент, которого он страстно желал на протяжении этих мучительных суток. Руки у него затряслись, ноги стали ватными, и он непременно ввергнул бы свой автомобиль в аварию. Благо они стояли у спасительно светофора, который все еще горел красным огнем.

- Я для вас готов и на большие подвиги. Что такое найти собачий ошейник в Париже – сущая ерунда для человека, который готов… готов… - он хотел сказать «умереть за вас», что сейчас было настоящей правдой. Но вдруг эта фраза показалась ему уж слишком киношной. Марго, разумеется, не семи пядей во лбу, но не стоит испытывать судьбу, кормя ее пошлыми признаниями героев времен рыцарских турниров.

Однако уже через секунду он пожалел о своей открытости, потому что его дама неожиданно посерьезнела и тихо проговорила:

- Ну, раз вы готовы для меня практически на все, вы окажете мне одну небольшую услугу.

- С радостью! – а что он еще мог сказать после всего того, что слетело у него с языка.

- Давайте заедем к херру Шульцу.

- Ч-что?! – вместо педали газа нога почему-то упрямо давила на тормоз.

Такого он никак не ожидал услышать. Уж более вероятной ему казалась просьба искупать ее в ванне из бриллиантов или что-то в этом роде.

- Марго, вы неповторимы, - признался он, все-таки нащупав ногой нужную педаль.

И вовремя, потому что позади его машины уже гудела пара разгневанных джипов, водители которых не понимали, от чего этот идиот в спортивном Мерседесе уже пропустил два зеленых сигнала и вознамерился пропустить еще один.

- Я знаю, - с достоинством ответила она, - Если бы такие как я толпами ходили по улицам, вы вряд ли решили бы заниматься ошейником для моей собаки посреди ночи. Но не волнуйтесь, у вас будет на это время. Визит к херру Шульцу займет не более нескольких минут.

- Но что вам от него нужно?

- У меня не выходит из головы то, о чем я рассказала вам в ресторане. Хочу поговорить с ним по душам.

- А до завтра это никак нельзя отложить? – Нарышкин смутно помнил, о чем Марго говорила за обедом. Что-то о резиденте, президенте и шпионах.

Впрочем, он вообще плохо соображал весь день. Визит к странному немцу Андрей считал более чем неуместным. Особенно учитывая то, что по последним наблюдениям сейчас его совсем немного отделяет от высшего блаженства, о котором он так давно мечтает. Может быть пара фраз, может заезд в какой-нибудь романтичный ресторанчик.

- Видите ли… - она внимательно оглядывала своего пса, прикидывая, как будет смотреться на нем ошейник со стразами, - Если я не поговорю сейчас, я проведу мучительную ночь, думая о таком явно не привлекательном субъекте, как Густав. Согласитесь, он не может претендовать на центральную фигуру приятных снов. Так что лучше поставить точку перед тем, как я отправлюсь в постель.

Нарышкин почувствовал жар в висках. Она сказала «я отправлюсь в постель». «Я», а не «мы». Из этого следовало, что пока она даже не рассматривает возможность замены этих местоимений. Он ощутил себя человеком, на макушку которого только что вылили ведро холодной воды.

- Но, если ваши подозрения относительно причастности херра Шульца к шпионской сети верны, такой визит может оказаться довольно опасным.

- А разве вы не сопроводите меня? – она удивленно вскинула брови.

И несчастный потомок русских бояр понял, что при такой постановке вопроса все кроме согласия на визит вредит его репутации самоотверженного рыцаря.

***

Главный бухгалтер многострадального предприятия Петр Семенович Барсуков, кряхтя и поминутно вытирая пот со лба мерил шагами спальню, от нервной неуклюжести время от времени натыкаясь то на огромную кровать, то на комод. И то и другое в спальню поставила жена Петра Семеновича, которая, согласно ее представлениям о хорошей жизни наводнила квартиру монстроподобной мебелью с белой лакировкой и золотом. На законный вопрос Петра Семеновича «на хрена им в их-то годы кровать, лишь слегка уступающая размерам спальни» она только фыркала и закатывала глаза. И вот теперь, несчастный глава семейства, уже успевший вырастить двоих детей и теперь пестующий четырех внуков, вынужден был бочком ходить по спальне. И это в его-то нервном состоянии, с его-то давлением и прочими недугами, связанными с тяжелым, а подчас и рискованным трудом.

- Баба, кафету! – громко требовал младший внук в гостиной.

- Сейчас, пупсичек! – проворковала жена, - Но потом сразу спать. А то уже поздно.

Петр Семенович вздохнул и присел на кровать. Конфеты уже давно хранились в спальне, поскольку все иные места тут же рассекречивались и опустошались детьми. А им, как известно, сладкого много есть нельзя.

Как и ожидалось, дверь аккуратно отворилась, и на пороге возникла супруга главбуха – Нина Григорьевна. Женщина по всем параметрам не маленькая – высокая, статная, упитанная, не растерявшая за годы своей привлекательности. Она строго взглянула на мужа.

- И чего это ты вздумал на покрывале отдыхать, - проворчала она и направилась к комоду.

- Я на кровать присел, а не на покрывало, - тихо ответил Петр Семенович, - Что-то нехорошо мне.

- Дуслик, - жена выдвинула ящик комода и вытащила из него коробку шоколадных конфет, - Сними покрывало и валяйся, сколько хочешь. А если тебе станет еще хуже, возьми валидол из моей тумбочки. Ты знаешь где.

- Хуже некуда, - вздохнул главбух.

Жена подняла на него глаза:

- Давление мерил?

- Нинусь, - он болезненно поморщился, - Разве все проблемы связаны с давлением…

- В твоем возрасте – да, - отрезала жена, которая была младше его всего на полтора года.

Петру Семеновичу не хотелось вдаваться в объяснения о причинах своего недуга. Конечно, он мог бы рассказать о том, что творится на заводе, приклонить голову к ее пышному плечу и поплакаться о своем тяжелом положении. Но что толку. Разве она может ему хоть чем-нибудь помочь. Только разнервничается. Придется потом ей скорую вызывать, всю ночь валидолом отпаивать и слушать, как она тяжко вздыхает сквозь сон. Раньше нужно было думать, когда он влезал в авантюру с Гусарской колбасой. А теперь… какой смысл нервировать еще и жену. На ней вон внук уже неделю висит, пока его родители в Греции загорают. Ей сейчас не до производственных проблем мужа. Поэтому он лишь кивнул и ответил:

- Ладно, сейчас померяю давление.

- Вот-вот, - она взяла конфету, отправила коробку обратно в комод и двинулась к двери, - И, если за 160-т обязательно выпей лекарство. Не дожидайся, пока оно подскачет еще выше.

- Хорошо, - согласился Петр Семенович, и дверь за женой закрылась.