Андрей вздохнул, и попытался усмирить свои желания. Выходило плохо. К тому же пиджак начал съезжать с колен, чего сейчас допускать было никак нельзя.

- Что вы скажете, Андрей?

- Что?! – выкрикнул тот.

- О, Господи! – она вздрогнула, - Что это с вами?

Нарышкин выдохнул, приказав себе сконцентрироваться на разговоре и не улетать мыслями настолько далеко, что любое слово со стороны способно порвать его нервы в клочья.

- Так, задумался… - признался он, лихорадочным движением возвращая пиджак на место.

- Прекратите дергаться, - серьезным тоном приказала она, - иначе я подумаю, что опухоль мозга – заразная болезнь. Вы виделись с этими сумасшедшими всего два раза, а уже понахватались от них всякой гадости. Все мужчины теперь такие нервные?

- Вы о чем? – он заставил себя непринужденно улыбнуться. Вроде бы получилось.

- Знаете, последнее время, глядя на Тимочку и неприятного Рубцова, я все чаще склоняюсь к мысли, что Иван Тарасов не так уж не прав, требуя заменить директора предприятия. Вот сегодня мне показалось, что Тимочке пора уйти в длительный отпуск. Я обязательно поговорю с ним завтра на селекторном совещании. Ему не помешает путешествие на Восток. А что? Тибет – прекрасное место для таких неврастеников как он. И Рубцова пускай прихватит. Там их научат расслабляться и медитировать. Вот теперь я точно решила, им просто необходимо пару лет провести в каком-нибудь тибетском монастыре. Конечно, одежды там у них идиотские и совершенно не соответствуют последним модным тенденциям. Посудите сами, где это видано упрямо носить оранжевый, когда уже весь мир давно одевается в лиловый или, на худой конец, в терракотовый. Безобразие. И кто только следит у них за гардеробом. Даже наши, отечественные монахи и те оказались куда более прогрессивными, что само по себе удивительно. Но наши носят черные рясы. А ведь всем известно, что черный цвет никогда не выходит из моды. Так на них и смотреть приятно. Сразу видно, что люди заботятся о своем внешнем виде.

- Мне кажется, внешний вид - не самое важное в монашеской жизни, - уже искренне усмехнулся Нарышкин.

- Зря вы так думаете, - уверенно парировала Марго, - Церковь должна быть максимально приближена к народу. Иначе народ просто перестанет туда ходить. И я, к примеру, совершенно не прониклась идеями буддизма, поскольку просто возмущена безвкусицей его служителей. А эти огромные Будды из чистого золота. Ну, это же просто кич! Статуи из золота у нас даже законченные бандиты перестали ставить на своих дачах. Даже до них – до людей с тремя классами образования, наконец, дошло, что это пошло.

- Так может быть вашему Тарасову лучше провести эти два года в русском монастыре?

- Нет-нет, - Марго отрицательно помотала головой, - С такими расшатанными нервами самое место на Тибете. Вы помните, что с ними случилось, когда Мао завыл?!

- Ну, учитывая положение на заводе…

- Ох, - она закатила глаза, - Вы видели, чем они занимались, когда мы пришли? Ночь на дворе, а они бумажки перебирают. Смех! Да еще с таким видом, словно от этих бумажек зависит будущее человечества. А как они оба побледнели, когда я сказала про покойника? А Рубцов, который чуть с ног меня не сбил, так кинулся проверять, нет ли трупа на территории завода. Нет, что ни говорите, а это болезненная реакция невростеника. А что мне наговорил Тимочка, когда Рубцов вылетел из кабинета! Обвинить меня, а самое главное Мао в том, что мы накликали беду! Это же бред сумасшедшего. Я даже сожалею, что не привела сегодня к нему моего знакомого профессора психологии Панкрата Савельевича Студеного. Уж он бы почерпнул много новых фактов, если, конечно, теперь это его вообще интересует.

- А что с ним случилось?

Марго сделал неопределенный жест в воздухе:

- Да, какая-то темная история. Я посещала его одно время года два назад. Тогда было модно ходить к психоаналитикам. Не могла же я молчать, когда подруги рассказывали о своих сеансах психотерапии. Вот и мне пришлось. Скука, скажу я вам, ужасная. Лежишь на кушетке, несешь всякий вздор про свое детство. Я походила, походила, чтобы было, о чем рассказывать и перестала. Так говорят, Панкрат Савельевич с тех пор бросил кафедру, и даже запил. А недавно моя подруга Изольда, видела его в Александровском саду пьяного, грязного в компании какого-то отребья. Ужас!

Нарышкин подумал, что еще немного и его тоже потянет напиться. Поскольку терпеть такую муку он уже практически не в состоянии. Он с трудом себя контролирует и это приносит ему страшные страдания. И не только душевные. Тело его уже не ныло, а пульсировало острой болью. Особенно в области паха. И так у него все там болело, что, несмотря на стойкое желание неподвластного разуму органа, он уже не был уверен, что сможет это желание осуществить.

Марго тем временем снова оглядела своего дремлющего любимца и, поморщившись, повторила то, с чего начала:

- Нет, все-таки чего-то не хватает.

- Чего именно? – Андрей тоже поморщился, но совсем по другой причине.

- Точно! – она просияла, - Конечно же ошейника! Ну, как мне раньше в голову не пришло!

- Уф… - это было все, что несчастный смог выдавить из себя.

- Послушайте, вам не известно, где в это время можно заказать красивый ошейник со стразами? – она нахмурилась, - Что я говорю, конечно, нет. Мы же не в Париже.

Она покопалась в сумочке и, выудив из нее мобильный телефон, задумалась. Раздумья ее продолжались всего несколько секунд. После чего она откинула крышку телефона, полистала список адресов и, наконец, победоносно улыбнувшись, нажала на кнопку вызова.

- У меня есть прекрасная черта, я всегда храню номера своих знакомых под рукой, - похвасталась она, слушая в трубке длинные гудки, - Мало ли что может произойти.

На другом конце линии ответили.

- Павел Сергеевич, добрый вечер. Как вы поживаете? Что вы говорите, операция? Давно? Сейчас? Но сейчас уже довольно поздно для операции, не находите?

Нарышкин взглянул на часы и ухмыльнулся – для операции было так же поздно, как и для телефонного звонка. Все-таки половина двенадцатого ночи. Конечно, стоит сделать скидку, что жители мегаполиса ложатся в кровать поздно, но тревожить их неожиданными звонками в такое время все-таки не слишком прилично.

Впрочем, Марго об этом явно не задумывалась. Скорее всего, ее не остановило бы и более позднее время, если он вознамерилась узнать интересующую ее информацию.

- Я не понимаю, что вы говорите? – бодро продолжала она, - Ах, это вы кряхтите… Срочная операция? А что такое?... У вас аппендицит? Боже мой! Ну, вы не волнуйтесь. Это довольно легкая операция. Правда говорят, что в вашем возрасте удаление аппендицита может спровоцировать импотенцию… Что? Вас это сейчас меньше всего волнует? И правильно, не стоит задумываться о далеком будущем, если вас собираются резать на части прямо сейчас… Ну, разумеется, я знаю, как успокоить человека. Видите, вы уже смеетесь… Это вы опять кряхтите? Дышать тяжело? Это скоро пройдет… В каком смысле? Да нет, что вы такое говорите! Я имела в виду, что скоро вам сделают укол, и вы заснете. А когда человек спит, он не слишком задумывается о своем дыхании. Кстати, пока вы еще не заснули, ответьте мне на один вопрос… Нет, до завтра это не может подождать. К тому же вам предстоит пусть и легкая, но операция. А если завтра вы уже не сможете мне ответить, что мне делать?... Хорошо, хорошо, я быстро. Видите ли, я была в Китае, ужасно забавная страна. Особенно их монахи… Что? У вас голова кружится. Тогда я перейду сразу к делу. Я привезла из Китая чудную собачку. Милое существо, но ему нужен красивый ошейник… Я что-то не поняла, что вы сказали перед тем, как извинились. Ах, это у вас вырвалось! Ну, тогда не важно. Мне просто жизненно необходима ваша консультация. Вы должны знать, где можно купить ошейник со стразами… Разумеется, я помню, что вы известный адвокат. Но я так же помню, что вы подарили доберману Изольды прекрасный ошейник буквально на следующий день после того, как она возжелала нацепить его на шею своему уродливому псу… Что? А ночью они работают? Как это печально… К вам медсестра идет? Ну, что же, Павел Сергеевич, желаю вам всего наилучшего. Разумеется, мы созвонимся…