— Со мной это раньше часто бывало. Как только усну — опять я на «Эдлоосе», и меня протыкает насквозь той штукой… Потом прошло, меня вылечил силарский священник.

— У меня другой кошмар, все время один и тот же. Не на тему последних гонок. Он вообще ни на что не похож… Можно, я тебе расскажу? — В тоне Гонщика проскользнула легкая неуверенность.

— Конечно. Я видела достаточно неприятных вещей, пересказ сна меня не смутит.

— Он не неприятный. Скорее абстрактный.

Разве бывают абстрактные кошмары?.. Они уселись на траву, и Стив после затянувшейся паузы — Тина уже решила, что он передумал, — заговорил:

— Вначале — ничего страшного, я просто двигаюсь в пространстве. Необычное ощущение парения, полета… Немного похоже на невесомость. Я весел и счастлив, отлично себя чувствую. Вдруг замечаю вдали некий красивый предмет. Знаешь, это как цветок, но не материальный, а сотканный из света, излучения… Сверкающая структура сложной формы. Я приближаюсь к ней, чтобы рассмотреть получше, и вдруг меня начинает затягивать внутрь. Я пытаюсь освободиться, и мне почти удается, но сила, которая меня поймала, внезапно возрастает. Появляется боль — невообразимая, нечеловеческая. Меня как будто с бешеной скоростью вращает и одновременно протаскивает через мясорубку. Все, тут я просыпаюсь… Еще есть ощущение, что вот это — гораздо хуже того, что случилось со мной на чемпионате. Что ты об этом думаешь?

— Мне никогда не снилось ничего похожего, — беспомощно призналась Тина.

— Это очень навязчивый сон, часто повторяется. Не пугайся, если я кричу во сне, — Гонщик замолчал. Потом его угрюмый, отстраненный взгляд потеплел, и он добавил: — Зато наяву есть ты. Тебе кто-нибудь говорил, что ты красивая?

Одинокий островок не был необитаем: приблизившись к берегу, Саймон заметил в тени скалы модульный домик, такой же оранжевый, как песок на пустынном пляже. Значит, здесь тоже люди. Враги. Тройная доза мейцана делала Саймона бесстрашным, и он решил, что не уступит им территорию. Сами виноваты.

Спрыгнув с платформы, огляделся: вокруг — никакого движения, если не считать прибоя, извивающейся на гладком мокром песке морской змейки и трепета листвы белсегор, за стволами которых виднелась еще одна постройка. Он подергал дверь домика — заперто. Прильнул к окошку, но его покрывала поляризующая пленка, не позволявшая рассмотреть, что находится внутри. За скалой стояли два аэрокара, невидимые со стороны моря. Длинная зеленая постройка тоже была заперта. Понемногу Саймон проникался все большей антипатией к обитателям островка: они должны заплатить за свое равнодушие к его бедственному положению! Хорошо, если у них есть деньги и еда… Озираясь, он пошел вдоль опушки белсегоровой рощи и вскоре обнаружил брошенную одежду, а чуть погодя заметил людей: мужчина и женщина занимались любовью под сенью деревьев — нагие и загорелые, всецело поглощенные друг другом. Их лиц Саймон не видел.

Стиснув кулаки, он прошептал грязное ругательство. Его душили ненависть и горькая обида. Однажды известный писатель, выступая по ниарскому телевидению, сказал, что безнравственно быть счастливым, если рядом кто-то страдает. Саймон был полностью с ним согласен: безнравственно наслаждаться жизнью и трахаться на природе, если Саймон Клисс несчастен! Ему хотелось унизить и раздавить их. Сами напросились. Сейчас он подойдет к ним и начнет оскорблять — это должно подействовать, как ледяной душ, — а когда парень полезет в драку, Саймон жестоко изобьет обоих.

Предвкушая расправу, присел около одежды, сунул руку в карман шортов и достал… Он сначала глазам своим не поверил: это был дар судьбы, волшебный талисман, решение всех его проблем, спасение, заключенное в тяжелом металлическом прямоугольнике размером с ладонь! Все еще сомневаясь, нажал на рычажок сбоку — крышечка откинулась, и в ноздри ударил характерный горьковатый запах солегнарита. Он спасен, спасен… Пусть мощность бомбы невелика — для Шидала хватит, а большего и не требуется. В другом кармане лежал пульт дистанционного управления. Выпрямившись, Саймон с ухмылкой поглядел на парочку за деревьями: эти двое могут считать, что откупились от него! Может быть, потом он еще разок навестит их, но сейчас надо поторопиться.

Бегом вернувшись на берег, он запрыгнул на платформу и помчался к тому острову, где расстался с Шидалом. Тупой наивный манокарец даже не подозревает, что его минуты сочтены! А Саймон, покончив с ним, раздобудет денег, сделает пластическую операцию и найдет себе новую работу. Есть немало организаций, заинтересованных в дезинформировании широкой публики, в том, чтобы кого-либо опорочить, представить черное — белым, а белое — черным. Например, некой фирме нужно задавить конкурента, который выбрасывает на рынок товары лучшего качества. Или некое религиозное объединение, обеспокоенное оттоком прихожан, желает выставить другие религиозные объединения, в действительности вполне безобидные, средоточием зла. Или некий политик хочет скомпрометировать своего оппонента. Формирование и корректирование общественного мнения — занятие почетное, хорошо оплачиваемое, а Саймон с такой работой шутя справится. Тогда у него хватит денег, чтобы покупать мейцан на черном рынке. При своих способностях он и без «Перископа» не пропадет!

На всякий случай Саймон еще раз внимательно изучил находку: внутри солегнарит и снабженный микропроцессором детонатор; пульт в полной исправности, с глазком индикатора. Убедившись, что в данный момент бомба не активирована, он спрятал сокровище в карман. После недолгих колебаний проглотил четвертую капсулу мейцана — игра того стоит.

Достигнув берега, Саймон поглубже надвинул широкополую шляпу и свернул с пляжа в аллею, высматривая справочный автомат. По обе стороны дорожки росли высоченные деревья с листьями, похожими на туго закрученные спирали, теплый солоноватый ветер раскачивал эти зеленые пружинки, и по плитам — белым и розовым, в шахматном порядке — непрестанно скользили легкие тени. Под одним деревом стояла прозрачная кабина с вывеской «СПРАВКА». Плотно закрыв дверь и усевшись перед экраном на круглый стул — стеклянный гриб с плоской шляпкой, — Саймон очень подробно описал «приятеля, с которым мы случайно друг друга потеряли» (к счастью, он хорошо запомнил, как Шидал загримирован и во что одет) и вскоре получил ответ: «приятель» в настоящее время обедает в кафе «Зефир» в глубине острова. На экране появилось изображение.

— Да, это он, — подтвердил Саймон и поднялся.

— Пожалуйста, заплатите! — звучным контральто потребовал автомат.

Саймон дернул дверь, но та не открывалась. Итак, пока он не раскошелится, его отсюда не выпустят… Задрав юбку, нашарил в кармане мелочь; на него с любопытством таращились проходившие мимо кабины люди. Наконец нашел монету нужного достоинства, бросил в прорезь, и тогда дверь открылась.

Кафе «Зефир» представляло собой трехъярусное желтое сооружение в стиле новоаэризма: каждый ярус — диск, соединенный с верхним диском опоясывающей колоннадой. Никаких стен — помещение должно беспрепятственно омываться воздухом, в этом заключалась суть концепции архитекторов-новоаэристов. Диски были нанизаны на толстую колонну, внутри которой находились лифты и кухонная аппаратура. Перед тем как войти в лифт, Саймон огляделся и подобрал маленький плоский камешек.

Шидал сидел за столиком на втором ярусе и с мрачным, отрешенным выражением на лице ел отбивную. Саймон некоторое время наблюдал за ним из-под полей шляпы, пряча усмешку (ну какая, скажите на милость, разница, голодным попадет он в морг или сытым?), потом крадучись двинулся вдоль колоннады, обошел своего недруга и в нескольких метрах за его спиной остановился. Кинул камешек — тот ударил манокарца точно по макушке.

Вздрогнув, Шидал обернулся, одновременно сунув правую руку в карман, и уставился на Саймона. Казалось, он утратил дар речи.

— Ублюдок ты манокарский! — зорко наблюдая за его правой рукой, ухмыльнулся Саймон, опьяненный сознанием своего всесилия (хотя где-то на самом дне его души по-прежнему жил страх перед Шидалом и он ни за что не согласился бы подойти к этому типу ближе чем на полтора метра). — Тоталитарист!..