— Я в гриме, идиот! — рявкнул шиайтианин. — Твоими стараниями я приговорен к смертной казни, и теперь несколько сот агентов разыскивают меня, чтобы привести приговор в исполнение.
— Моими стараниями? — слабым голосом спросил Саймон. — Я-то здесь при чем? Неправильно обвинять других во всех своих неприятностях…
Эту фразу ему не раз приходилось слышать от учителей в школьные годы, и сейчас она показалась Саймону как нельзя более подходящей. Шидал в ответ грязно выругался по-манокарски и ударил его носком ботинка в солнечное сплетение. Саймон скорчился на полу, задыхаясь и всхлипывая.
— Неприятности у меня начались из-за твоего гениального фильма… прохвост! Я теперь изгой, я лишился имущества и общественного положения, мои жены опозорены, мой сын будет принадлежать не к третьему уровню, а к шестому! Мой отец от меня отрекся! И ты, мерзавец, называешь это «неприятностями»?!
— Я ничего не сделал… — сжавшись в ожидании нового удара, выдавил Саймон. — Я не виноват!
Шидал прав только в одном — в том, что фильм гениальный. Но зачем валить на Саймона все остальное? Манокар — отсталый мир, такие уж там законы.
— Ты думал, что имеешь дело с дураком, — продолжал Шидал, — но ты не учел того, что этот дурак двадцать лет проработал в органах безопасности и умеет находить информацию. Я узнал, что ты отправил две бандероли на Ниар Терезе Салкадо, — и вот я здесь. Не рад встрече?
— Саймон, ты сам засветился и меня подставил, — подала голос Тереза. — Ты последний!..
— Заткнись, женщина! — бросил через плечо манокарец. — Бездетная невоспитанная незамужняя шлюха, не лезь в мужской разговор!
А Саймон ощутил слабый оттенок негодования: эта предательница еще смеет упрекать его — после того, как сама же заманила его в ловушку!
— Итак, Саймон, для начала ты должен выплатить мне гонорар за участие в твоем фильме, — уже другим, деловитым тоном заговорил Шидал. — Я не собираюсь хоронить свои планы. Я пробьюсь наверх — если не на Манокаре, то здесь, во внешнем мире. Ты… еще увидишь, на что я способен! Но сейчас мне нужен исходный капитал. И ты отдашь мне все деньги, которые получил за свой… фильм, все свои ранее накопленные сбережения, а также весь мейцан — я продам его на черном рынке. Я ведь неплохо сыграл главную роль, а?
Какие у него дурацкие претензии, подумал Саймон, это же просто смешно! За отснятый материал платят эксцессерам, а «живому сырью» никаких гонораров не полагается. Правда, отстаивать эту точку зрения вслух он не рискнул. Вместо этого попросил:
— Ваше превосходительство, пожалуйста, разрешите мне принять лекарство! Сейчас я ужасно себя чувствую, даже номер своего банковского счета не смогу вспомнить…
Шидал грубо расхохотался:
— Саймон, ты принимаешь меня за идиота? Если ты проглотишь дозу мейцана, через полчаса ты меня по стенке размажешь. Перед тем как пригласить тебя на свидание, я купил голгирола на Терезины деньги. Я-то не собираюсь становиться паршивым наркоманом, как ты!
— Он меня ограбил! — всхлипнула Тереза. — Из-за тебя, стервеца безмозглого! Кто тебя просил засвечиваться?!
— Хотя бы одну таблетку метарина… — умоляюще прошептал Саймон.
— Нет! — оскалил зубы Шидал. — Ты мне сполна заплатишь! Обещаю, что вся твоя дальнейшая жизнь будет адом. Начнем прямо сейчас. Ты никогда больше не получишь ни мейцана, ни метарина. С этой секунды — никаких наркотиков!
Когда Саймон в полной мере осознал сказанное, каждый волосок на его теле встал дыбом. Никаких наркотиков?.. Если б он имел право выбирать, он бы предпочел любую другую пытку!
Дойдя до здания, похожего на поставленную вертикально шахматную доску (белые квадраты светились, в их глубине мелькали размытые силуэты; по черным, непроницаемым скользили световые блики), Тина повернула назад. Час пик миновал, вблизи коттеджа Терезы Салкадо — ни души. Оказавшись в тени высокой ограды, Тина в последний раз огляделась и одним прыжком преодолела препятствие. Во дворе тоже было пусто, сам коттедж от пристроенного к нему сбоку гаража отличался только размерами — темный кирпичный параллелепипед без единого окна. Неприступный, как раковина моллюска с плотно закрытыми створками. Тина даже слегка удивилась, когда, обойдя дом, обнаружила самую обыкновенную дверь. От ворот к крыльцу протянулась цепочка следов — кто-то пришел к Терезе в гости, причем совсем недавно.
Достав из кармана фонендоскоп, Тина надела наушники и приложила к стене начиненную электроникой коробочку.
— …Слушай меня внимательно! (Глухой звук удара, стон.) Если я завтра же не получу твои деньги — мой гонорар за участие в этом… фильме! — я из тебя все жилы вытяну! Я тебя изнасилую! Ты будешь мечтать о смерти!..
Похоже, что Тереза Салкадо попала в переделку. Тина убрала фонендоскоп — она услыхала достаточно, чтобы перейти к действиям. Очевидно, внутри находятся Тереза и грабитель. Вполне уважительный повод, чтобы вломиться в коттедж. Тина не питала иллюзий насчет того, что спасенная хозяйка из благодарности сразу же выдаст ей информацию о Родгеве Раосе (уж если человек сотрудничает с эксцессерами, рассчитывать на его порядочность не стоит), но собиралась воспользоваться ситуацией.
Подергав дверь — заперто, — Тина натянула перчатки и надела капюшон. Нажала на пуговицу-переключатель — капюшон затвердел, лицо закрыл прозрачный щиток. Людям нужны двери, но тергаронский киборг может войти в помещение прямо сквозь стенку. Обогнув дом, отступила на несколько метров — и с разбегу прыгнула, пробив кирпичную кладку. Стоявший посреди комнаты шиайтианин только-только начал поднимать лазерный пистолет (сама Тина двигалась в ускоренном режиме, и его движения казались ей замедленными), когда она перехватила и вывернула его руку. Пистолет упал на ковер. Тина осмотрелась: в кресле в углу полулежала женщина, измордованная и больная, а на полу около внутренней стены худощавый парень в дорогом ярком костюме не то плакал, не то стонал, закрыв лицо руками.
— Мои биоэнергетические обои… — с ужасом глядя на пролом, прохрипела женщина в кресле.
— Леди, я спасла вашу шкуру, а вы переживаете из-за обоев. Вы — Тереза Салкадо?
— Вы их порвали, и теперь в эту дыру положительный заряд утекает!
Бандит попытался освободиться от захвата, но с таким же успехом он мог бы попробовать разжать стальные клещи.
— Не отпускайте его! — встрепенулась женщина. — Это дикий манокарский тоталитарист, убейте его на месте!
— По-моему, он больше похож на шиайтианского тоталитариста. Вы — Тереза Салкадо?
— Да! Это загримированный манокарец, а у вас глаза не на роже, извиняюсь, а на заднице, если сами не видите!
— А это кто? — слегка растерявшаяся от такого приема Тина указала на парня.
— Это засранец! Мой приятель Саймон, — в голосе Терезы появились ядовитые нотки, — не мужчина, а законченное ничтожество! Он только и умеет, что втягивать всех в неприятности! А вы у себя в полиции кофе пьете и задницы свои толстые просиживаете, пока у вас под носом людей убивают! В моем доме трое суток жил инопланетный бандит — вы только сейчас зашевелились! Ну спасибо, что все-таки пришли! И за стенку спасибо, век не забуду!
— Заткнись! — рявкнул бандит.
На мгновение воцарилась тишина.
— Я могу рассчитывать на то, что меня не выдадут манокарским властям, а посадят в тюрьму на Ниаре? — глядя на Тину сбоку, спросил пленник.
— Это вне моей компетенции. — Она подняла лицевой щиток, нажала на переключатель и откинула капюшон.
— Мордой хочешь покрасоваться? — злобно взвизгнула Тереза — ее голос окреп, на желтых оплывших щеках выступил болезненный румянец. — Ну давай, давай, красуйся, чего уж там! За это вам в полиции деньги платят?! Да убейте же его наконец, он меня ограбил!
Саймон на четвереньках пополз к пролому. Тина не стала его останавливать — этот парень ее не интересовал.
— Тереза, я оказала вам услугу… — попыталась она перехватить инициативу.
— Ага, такую услугу оказала, что дальше некуда! — перебила Тереза. — Целостность моего дома нарушена, и сюда может проникнуть энергия зла! Все полицейские — твердолобые задницы! Гнать с работы всех вас надо!