— Мы в долгу перед вами и предлагаем помощь за помощь. Вы хотите, чтобы наши целители восстановили ваше здоровье?
Тут ни Риган, ни Тина не колебались: силарская «техника исцеления» (силарцы предпочитали вместо «медицины» пользоваться этим термином) славилась на всю Галактику.
— Потом мы доставим вас в космопорт или прямо на пересадочную станцию, — добавил офицер. — Как пожелаете.
— Спасибо. А как дела у Вейтооги? — спросила Тина.
— Он поправляется. Без вас он бы замерз. Тина, вы — манокарка?
— Да. Хотя предпочитаю не вспоминать об этом.
— Ваш выбор. Вы не знаете, у Кезема были на корабле близкие люди или члены семьи?
— Не знаю. Можно у него спросить.
— Мы считаем, что даже преступнику нельзя причинять тяжелые душевные травмы. На манокарский корабль проникли дволлы и съели если не всех людей, то очень многих. Пока неизвестно, выжил ли кто-нибудь. Только что там побывал патруль Космопола, но дволлы атаковали одного из полицейских, и патрульные не стали заходить внутрь. Мы хотим попросить вас еще об одном одолжении.
— Да?
— Вы не согласились бы осмотреть корабль, чтобы очистить его от дволлов? С вами пойдут трое полицейских — люди из числа тех, кого эти создания не трогают. Для нас там слишком узкие двери… — силарец совсем по-человечески развел ветвями.
— Хорошо. Я пойду.
— И я тоже, — поднялся Риган. — Хоть погляжу изнутри на манокарский звездолет.
Двое суток, проведенных в тесной комнатушке в компании Шидала, для Саймона были сущим адом. Во-первых, бессердечный манокарец весь метарин выбросил в унитаз, который находился в закутке за дверью, разрисованной декоративными цветами. После этого обыскал Саймона, отобрал припрятанный метарин и тоже выбросил. Оставалось только порадоваться, что он не наткнулся на кристаллы с записями и не догадался насчет аппаратуры.
Во-вторых, ничего съестного в уединенном кабинете Мажирава не нашлось, если не считать четырех бутылок в баре и большой коробки шоколадных конфет с ромом — но делиться конфетами Шидал не собирался, о чем сразу же и заявил. Саймон твердил про себя: самое главное — то, что он отснял сногсшибательный сенсационный материал, а желудок потерпит; он — эксцессер, закулисный режиссер, призванный играть чужими судьбами, он стоит выше добра и зла… но есть все равно хотелось.
В-третьих — и это было, пожалуй, хуже всего, — у Шидала прорезалось своеобразное чувство юмора. То он принимался рассуждать о том, что конфет надолго не хватит, но это не страшно, потому что в запасе есть шестьдесят кило живого мяса, то переключался на другую тему: мол, без женщин плохо, но если станет совсем невмоготу, Родгев Раос вполне сможет заменить ему женщину. И это говорит манокарец! Ведь манокарцы всегда гордились своей нравственной чистотой, вот и лозунг на стене гласит: «Мы — единственная раса в Галактике, не зараженная скверной!» Когда Саймон осмелился сказать об этом вслух, Шидал расхохотался:
— Раос, это жвачка для рядовых манокарцев! А я рожден повелевать. Я это понял после того, как убил их… Понял отчасти благодаря вам, только поэтому вы до сих пор живы.
Никаких шансов выбраться отсюда не было — снаружи обоих поджидала смерть в образе рошегенских хищников. Несколько раз манокарец осторожно приотворял дверь и выглядывал в коридор, но залегшие там мерзкие твари сразу кидались в атаку. Между тем Шидал вел себя все невыносимей. Поэтому, когда металлическая дверь загудела от ударов, а потом властный голос произнес: «Откройте, Космопол!», Саймон обрадовался так, словно ему было пять лет и в коридоре стоял Санта-Клаус с мешком подарков. Ведь он уже почти перестал надеяться на спасение!
Двое рослых полицейских в бронекостюмах оглядели комнату, потом первый спросил:
— Кто вы такие?
— Я — Джениз Шидал, администратор третьего уровня, сотрудник манокарского торгового представительства на Рошегене. А это Родгев Раос, наш гость, гражданин Ниара. Когда корабль атаковали хищники, мне с большим трудом удалось его спасти. Он нездоров и нуждается в медицинской помощи. Раос, как вы себя чувствуете? — внезапно подобрев к Саймону, заботливо осведомился Шидал.
— Мне нужно принять лекарство, — слабым голосом произнес Саймон. — У вас есть метарин? Я без него умру!
Полицейские переглянулись.
— Наркоман? — предположил один.
Несмотря на то что перед глазами все плыло, Саймон ощутил обиду: опять эти необоснованные подозрения!
— Он болен, ему нужен врач, — настойчиво повторил Шидал. — Учтите, господа, этот корабль — суверенная манокарская территория.
— Этот корабль двое суток назад сбил силарский аэрокар и приземлился здесь незаконно.
— Ничего не знаю насчет силарского аэрокара… Наверное, произошло какое-то недоразумение. Господа, я всего лишь мелкий чиновник из торгового представительства! Я находился в Рисахэи вместе с группой своих подчиненных, и один из них получил тяжелую травму — пришлось срочно связаться с кораблем, парень умирал… После посадки на нас напали хищники. Мы с господином Раосом просидели взаперти двое суток! Кто-нибудь на корабле остался в живых?
— Кроме вас — еще трое, — после минутного колебания ответил полицейский. — Следуйте за нами!
Саймон еле переставлял ноги, зато испытывал грустное удовлетворение: все-таки Шидал понял, что он — человек высокого искусства и нуждается в более внимательном отношении, чем все остальные. Вон какой стал вежливый! В коридорах было пусто — ни людей, ни рошегенских тварей. Вышли наружу, и в глаза ударила нестерпимо яркая белизна, Саймон чуть не поскользнулся на пандусе. На снегу стояло несколько машин, в том числе аэрокар с красным крестом. Саймон увидел алых силарцев, а рядом с ними — Тину Хэдис и Ригана (на этот раз сотрудник «Галактического лидера» был без грима). Киборг и силарцы… Значит, они заодно! Его сердце сжалось, он приготовился к самому худшему. К нему подошли мужчина и женщина в белых медицинских комбинезонах.
— Господин Раос? Пойдемте с нами.
— П-подождите… — он пошатнулся, кто-то поддержал его. — Тут есть силарцы, которых называют рроов’зен? Это такая силарская разновидность…
— Есть, — отозвался врач. — Вот один стоит, старший офицер с их звездолета. Видите, с девушкой разговаривает? Идемте, господин Раос.
Так он и думал… О чем разговаривают, ясно: алое чудовище наставляет киборга, как убивать беззащитных эксцессеров. Саймона затошнило, ноги подкосились.
— Я ничего не ел… — успел он выдавить (для отвода глаз, чтобы вся эта шайка не поняла, что он знает о заговоре) — и обмяк на руках у врачей.
— Они убили наших товарищей, но мы не хотели для них такого возмездия, — Кеммиарней, старший офицер силарского звездолета, повернулся к капитану Космопола. — Рисахэи следует объявить заповедной зоной и не пускать сюда никого, кто не пройдет специального тестирования.
— Не понимаю, почему желийцы об этом молчали? — устало вздохнул капитан.
— Раньше дволлы были не так активны.
— Ладно, разберемся… Госпожа Хэдис, вы уверены, что не хотите подать в суд?
— Уверена.
Судиться с манокарским правительством — дело долгое и хлопотное, а Тина не собиралась тратить время на бюрократические процедуры. Капитан покачал головой и отошел к своим людям. Тина окинула взглядом звездолет — угловатую темную громадину с ярко-желтым пандусом и зияющим проемом главного люка. На душе было тяжело. Внутренние помещения корабля прочесывали попарно: Тина с Риганом, двое полицейских и еще один полицейский с силарцем, на редкость миниатюрным для представителя своей расы. Их задача заключалась в том, чтобы разыскивать дволлов и расстреливать из бластеров либо выгонять наружу (оказавшись под открытым небом, хищники удирали без оглядки — и Тина скоро поняла почему: Кеммиарнея и еще двух-трех силарцев эти твари боялись как огня). Внутри было безлюдно и холодно. Светились на стенах лозунги: «Гордись тем, что ты манокарец!», «Берегись инопланетной скверны!», «Манокарцы — великий народ!» Кое-где валялись на полу парализаторы и одежда. Одежда съеденных людей — дволлы не смогли ее переварить. До чего же уязвимым оказался мир, перед которым Тина до недавних пор испытывала подспудный страх (путь и не желала в этом сознаваться)! Теперь страх исчез. Манокарцы были беззащитны перед дволлами, а она — нет. На всем корабле (а числилось тут, по словам Кезема, девяносто три человека) не нашлось никого, кто обладал бы «активным разумом». Закономерная расплата за телесные наказания, за неуважение к человеческому достоинству, за отсутствие свободы. Тина и Риган заглянули на опустевшую женскую половину (там жили четыре супруги Мажирава и их служанка). Сейчас Тина не испытывала тех чувств, какие поднялись в ней, когда она проходила здесь вместе с Кеземом. Этот зловещий мир показал свою несостоятельность и беспомощность — он не заслуживал иного отношения, кроме презрительной жалости.
