Отвлекаюсь от собственных мыслей и принимаюсь рассматривать лицо новенького. Густые брови, тёмные волосы, острые углы скуловых костей… Какой красивый, думаю я. Замечаю отсутствие серёжки в ухе Диомида. Он действительно изменился. Но изменилась ли за это время я? Боже, мне ещё надо сказать Диомиду о том, что я не виновата! Но он, кажется, спит… Как же мне это сделать? Судорожно пытаюсь сообразить, что предпринять в данной ситуации, как вдруг не удерживаюсь и… чихаю.

Диомид мгновенно поднимает голову. Его тёмные глаза встречаются с моими.

— Русалочка? — спросонья бормочет он, но я перебиваю его.

— Послушай, мне нужно кое-что тебе сказать! Это была не…

— Я знаю, Русалочка, что ты поняла, кто я такой, — обрывает меня Диомид на полуслове; голос его звучит серьёзно. — Но, видит Бог, я думал, что тайной от тебя будет моё прошлое, но истинной тайной стало моё настоящее. Я пытался скрыть собственные эмоции, убежать от собственных чувств, покрыть их мраком, ложью и обидами, но ничего не вышло. Я захотел отомстить тебе за прошлое, за ту боль, с которой я жил все эти годы… Я разрушил твои с Мишей отношения… Я разрушил тебя и себя… Я разрушил всё. Но можешь теперь не бояться: больше я не посмею тебе мстить. Я проиграл, и я это признаю. Теперь только тебе решать, что делать со мной. Я виноват, и не возражай мне. Что бы ни случилось в моей или твоей жизни, Русалочка, помни: твой голос будет звучать в моём сердце вечно. Забудь про тайну — её больше нет. Эта нелепая история умрёт вместе со мной, а ты спустя время и не вспомнишь о ней. Если ты скажешь мне уйти, я приму это как должное.

Голос Диомида дрожит. Впервые вижу его таким. Замечаю на глазах новенького слёзы, и осознаю, что передо мной сидит тот самый Дёмушка, который обожал меня в детстве… и которого так любила я…

— Послушай же! — говорю я и касаюсь плеча Диомида. — Когда мы были маленькими… Я… не предавала тебя… Это… была Настя. — Голос мой дрожит, кажется, я сейчас разревусь. — Я всегда помнила о тебе. И очень переживала. Я думала, что это ты бросил меня… Не попрощался, уехал… — По моим щекам текут слёзы и попадают мне в рот. — Я так долго плакала… Ведь я… я…

Хочу сказать фразу из трёх слов и не могу. Сейчас слишком много боли у меня в душе. Сердце же просто кровью обливается. Предательство, ненависть, ложь, обида, расставание… Всё это — самое страшное, с чем может столкнуться человек… И всё это рухнуло на нас с Диомидом. Растоптало до молекул, до атомов. Превратило в развалины всё, что было так дорого сердцу…

Внезапно Диомид поднимает на меня глаза, и я вижу, как они блестят от слёз.

Диомид

Что?!

— Постой, — прерываю я Русалочку. — Это… была не ты?

Эля молча смотрит на меня — по её щекам текут слёзы…

Неужели всё это подстроила… Чёрт… Как я не додумался? Ерёмина…

Мне хочется выть. Разве так бывает в жизни? Разве бывает так, что люди, близкие друг другу, по чужой вине становятся либо непримиримыми врагами, либо расстаются необоснованно, не поговорив?

— Я бы никогда так не сделала… — тихо говорит Русалочка, глотая слёзы. — Ведь в человеке важны свет и доброта, а не то, как он выглядит.

— Скажи, а во мне есть… этот свет? — тихо спрашиваю я. Эля молча смотрит на меня около десяти секунд, а потом кладёт мне на щёку свою нежную ладошку.

— Есть. И это — твоя главная тайна.

Я ничего не хочу говорить в этот момент. Просто привлекаю Элю к себе и впиваюсь в её солёные от слёз губы своими. Исступлённо целую девушку. Ещё, ещё… Я знал, я сердцем чувствовал то, что она не могла так поступить. Почему же я тогда не поговорил с ней? Я виноват не меньше, чем ненавистная Ерёмина…

— Прости меня, прости… — нежно шепчу я, отрываясь от Русалочки. — Клянусь — я никогда больше не буду верить кому-то, кроме тебя. Обещай же и ты всегда верить мне. Обещаешь?

— Обещаю, — улыбается Эля. — А знаешь, почему?

— Почему? — спрашиваю я.

— Потому что Дёмушка — самый лучший и самый верный друг, — смеётся она, размазывая уже слёзы счастья по щекам.

— Только друг? — взволнованно говорю я.

— А чего же ты ещё хочешь? — лукаво смотрит на меня Эля.

— Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой, — твёрдо отвечаю я. Щёки Эли краснеют, а глаза загораются подобно фейерверкам.

— Почему? — тихо говорит она.

— Потому что я люблю тебя, — отвечаю я, и наши губы вновь соединяются. Я крепко обнимаю Элю, она бережно обхватывает мою шею. И я слышу то, что, наверное, мечтал услышать всю свою сознательную жизнь:

— Я люблю тебя, Дёмушка…

Какое счастье, думаю я и ещё крепче прижимаю Элю к себе…

***

За окном в ночном небе загораются две яркие звезды. Мы сидим с Элей на крыше многоэтажки и смотрим на них. В наших сердцах горит такой же огонь. И я уверен, что теперь никому, даже самому сильному ветру, не удастся его погасить, ибо, как сказал Эльчин Сафарли, любовь — как горная река.

Она сметает на своём пути любые преграды.

Если не мгновенно, то очень скоро.

— Получилось! — кричу я и выбегаю из здания, где находится приёмная комиссия. Диомид тотчас обнимает меня и, подняв в воздух, кружит на виду у «обалдевающих» людей.

— Поступили? — спрашивает он.

— Поступили! — радостно отвечаю я.

— Ура! — Диомид целует меня в губы, а я понимаю, что вот оно, моё счастье. И я ни за что не расстанусь с ним. Никогда. Этим летом мы поняли немало важных вещей. И наше маленькое «путешествие» пошло нам на пользу. Впрочем, это совсем другая история. Если хотите, я когда-нибудь её расскажу. А пока некогда, так как наши с Диомидом губы заняты. Скажу лишь напоследок — какие бы тайны перед вами не стояли, к любой из них можно отыскать ключ. И помните: тот, кто добропорядочен, честен и смел, непременно найдёт дорогу к счастью.

Конец