— Проходи, Диомид, — обращается ко мне моя новая математичка. Недолго думая, я решительно направляюсь к милой незнакомке. А она красивая. В белой блузке, с распущенными светло-русыми волосами. У неё прекрасные глаза, отливающие лазурью. Розовые губы плотно сжаты, лицо серьёзно. Сканирую девушку глазами — взгляд мой задерживается на расходящихся в области груди пуговицах её блузки. Чувствую, что прямо-таки пожираю глазами её тело, забыв на мгновение об уставившихся на меня одноклассниках. Безумно красивая девушка.

— Здесь свободно? — спрашиваю я её, пуская в ход всё своё обаяние. Мне и секунды было достаточно, чтобы заметить, как я свёл с ума всех своих новых одноклассниц, за исключением этой прекрасной особы.

Вопреки моим ожиданиям, девушка как-то ядовито смотрит на меня. Потом наклоняется, снимает с крючка сумку и ставит её на соседний стул.

— Занято, — отвечает мне она.

Я глупо пялюсь на незнакомку. А она с характером. Вот уж не ожидал. Ну да ладно. Подружусь с ней потом.

Сажусь позади девушки и не отрываю от неё глаз. Взгляд мой приклеивается к выступающим из-под блузки лопаткам и лямкам нижнего белья. Какая она всё-таки…

— Кто пойдёт решать задачу? — вырывает меня из раздумий голос математички.

Перевожу глаза на доску. Там написано «Дано» и построен чертеж. Вроде несложно. С геометрией и алгеброй я дружу, и потому недолго думая поднимаю руку.

— Выходи, пожалуйста, — отзывается математичка, с любопытством глядя на меня, и я встаю из-за стола. Выхожу к доске и беру в руку мел. Учительница протягивает мне сборник задач и указывает на ту, которую мне нужно решить. Начинаю читать её «про себя».

— Тебе нужно выйти, Эвелина? — вдруг спрашивает математичка, и я… каменею. Оборачиваюсь и смотрю назад. Сердце моё бухается в пятки; кажется, у меня сейчас будет обморок, хотя вывести меня из состояния «равновесия» — непосильная задача. Это же… это же…

Это она.

К горлу подкатывает комок горечи. Меньше всего мне сейчас хочется, чтобы под милой девушкой скрывался маленький тиран моего детства. Пяти секунд мне достаточно, чтобы определить в понравившейся мне девушке Русалочку. Ну конечно. Те же голубые глаза. Те же светло-русые волосы. Всё то же. Только более взрослое…

И в эту секунду я понимаю: я отомщу ей. Я заставлю её страдать так же, как страдал когда-то я. Я разобью её сердце. И она поймёт, что это такое — остаться одному в жестоком, наполненном страхом и болью мире…

Но всё пошло не так. Всё пошло абсолютно не так. Я не подумал о том, что давняя привязанность возьмёт верх над злостью… Однако нет, нет! Она же открыто презирает меня! Значит надо продолжать топтать её, причинять ей боль… И забыть, в конце концов, про то, что я её…

Мысли мои прерывает звук открывающейся двери. Это мама.

— Демид, будешь обедать? — спрашивает она, заглядывая ко мне в комнату. Я встаю с кровати и помогаю снять маме пальто.

— Буду, — улыбаюсь я и чмокаю её в щёку. Если бы не мама и отец, кто знает, что сейчас бы было со мной.

Прохожу мимо мамы в ванную. Умываюсь. Остатки неприятных воспоминаний вместе с ледяной водой утекают в канализацию.

Эля

На следующий день прихожу в школу как вяленый мандарин. Настя тут же интересуется у меня, в чём дело. Последнее время Ерёмина сама не своя, и хотя она пытается это скрыть, я прекрасно вижу, что Настю раздражает внимание новенького к моей персоне. Но мне плевать на Диомида. Плевать, и точка.

Мы разговариваем с Настей о том о сём, но я не забываю вовремя прикусывать язык. Тем более Ерёмина задаёт мне какие-то «провокационные» вопросы: где я была, с кем, что делала… Ощущение, что меня допрашивает не ровесница, а мама. Отвечаю Насте достаточно лаконично и уклончиво, а потом и вовсе перевожу разговор на другую тему. Однако Ерёмина не умолкает, и потому я, потеряв терпение, говорю Насте, что мне надо в туалет, хотя до звонка уже остаётся меньше минуты.

Выхожу из кабинета и растерянно смотрю по сторонам. Опаздывающие школьники бегут мимо меня, а я ловлю себя на мысли, что ищу среди них… новенького. Вот уж бред! Хмурюсь и в действительности направляюсь в туалет, сама не знаю, зачем.

Воздух над моей головой разрезает звонок. Ну и пусть. Первым уроком всё равно информатика. И хотя я в ней ни черта не понимаю, домашку я сделала. Сегодня у нас работа на компьютере, а это не такая великая проблема. Тем более информатичка сама любит опаздывать, так что всё в порядке.

В коридоре повисает тишина. Я подхожу к женскому туалету и в задумчивости останавливаюсь перед ним. Голова забита далеко не информатикой. Она забита Хромовым. И как я ни пытаюсь, я не могу выкинуть его из своего мозга.

— Доброе утро, Русалочка, — слышу я пронизывающий моё тело до костей голос и резко оборачиваюсь. Новенький!

— Идёшь справлять нужду? — нахально спрашивает меня Хромов, а я от такого передоза наглости едва не падаю в обморок.

— Заткнись, придурок! — кричу на него я, но Хромов ловко закрывает мне рот своей большой ладонью.

— Не шуми, Русалочка, идёт урок, — шепчет он мне, и не успеваю я опомниться, как новенький открывает дверь туалета и вместе со мной заходит туда. Пользуясь моим замешательством, он заталкивает меня в кабинку и закрывает её на щеколду, преградив мне путь к отступлению.

— Что теперь будешь делать, Русалочка? — смеётся этот идиот. Я от неожиданности даже не знаю, что предпринять. Вариантов масса: ударить новенького, вынести дверь кабинки вместе с ней самой, закричать… В голове дежавю. Нечто подобное было на прошлой неделе, когда я и Хромов оказались в подсобке в кинотеатре. Но там дверь была открыта, да и пространства было больше. Здесь же мы стоим в тесной маленькой кабинке, рассчитанной на одну персону, да ещё и закрытые на щеколду!

— Если ты меня сейчас не выпустишь, я… — начинаю я и замолкаю. Чёрные глубокие глаза новенького смотрят на меня в упор.

— Ничего не вспоминаешь? — вдруг спрашивает он, сверля меня суровым взглядом.

Я удивлённо хлопаю глазами. Он о чём?

— Не вспоминаешь… — не дожидаясь моего ответа, протягивает новенький и придвигается ко мне ещё ближе. Мне же некуда податься, так как позади меня находится небызвестный всем агрегат под культовым названием «удобства».

— Выпусти меня сейчас же! — шиплю я на новенького. Боюсь, что кто-то зайдёт в туалет и увидит в одной кабинке вместо двух ног четыре. Это же… это же позор!

Внезапно новенький наклоняется к самому моему лицу. От него приятно пахнет каким-то парфюмом, вероятно, очень дорогим. Хромов часто дышит — даже чаще, чем я.

— Долго ещё будешь бегать от меня, Русалочка? — шепчет он мне на ухо, отчего по телу у меня бегут мурашки. — Признай, что мою тайну тебе никогда не узнать. Да и не в этом дело… Я же вижу, как тебе хочется… меня трогать…

С этими словами Хромов берёт мою руку и… кладет её на своё бедро. Я вспыхиваю. Боже, что происходит? Однако вместо немедленной реакции отторжения и отвращения ловлю кайф с этого… Внезапно пальцы нащупывают под собой бегунок молнии, а под ней…

— Извращенец! — вскрикиваю я и, толкнув Хромова что есть силы, успеваю дёрнуть щеколду на двери и выскочить из кабинки. Выбегаю в коридор. Что ж это такое! Почему он преследует меня? Что я ему сделала?!

Несусь к кабинету информатики на четвёртый этаж. По пути натыкаюсь на Ольгу Петровну, которая с неподдельным удивлением смотрит на меня. Краснею и спешу ретироваться. Захожу в кабинет и… получаю втык от информатички за опоздание. Через пять минут как ни в чём не бывало заявляется Хромов. И в его адрес никаких замечаний не поступает. Вот же коза! Меня разнесла, а ему хоть бы хны!

Оставшиеся уроки тянутся как жвачка. Избегаю Хромова всеми силами, приходя в кабинет со звонком и отсиживаясь на переменах в женском туалете на четвёртом этаже, куда обычно никто не ходит. А после уроков бегу домой что есть духу. Однако едва я захожу в квартиру, как слышу звонок телефона.