Диомид

Мы замираем. И почему нет на свете такой штуки, которая останавливает время?

— Что же ты тогда хочешь от меня, Русалочка? — тихо произношу я и разворачиваю Элю к себе. С нежностью кладу ладонь на щёку девушки. Эля закрывает глаза. Ей приятно?.. Ей же приятно…

— Я… не знаю… — выдавливает Эля из себя и вдруг… падает. Реагирую мгновенно и успеваю подхватить девушку на руки.

— Ты слабеешь, — тихо говорю я. — Почему?

Эля не отвечает на мой вопрос. Вместо этого щёки её вспыхивают как два костра, а глаза наполняются слезами. Она до сих пор стесняется своих эмоций и чувств. А это, надо сказать, самое болезненное, ибо если не давать чувствам выхода, то они съедят тебя изнутри — медленно, но съедят.

— Посмотри на меня, — говорю я, и Эля переводит на меня испуганный взгляд. Прикусываю себе язык зубами, чтобы притупить желание поцеловать девушку. Эля же пользуется моим замешательством и, освободившись, отходит к окну.

С минуту в комнате висит гробовая тишина. Я даже слышу, как стучит моё сердце — трепетно и очень неспокойно.

— Когда ты уже перестанешь жить так, как хотят другие? — спрашиваю, наконец, я. — Хватит жить по канонам. Ты не вещь, чтобы тобою пользовались.

Эля резко оборачивается ко мне. Лицо её разгневано…

— А ты, можно подумать, не пользуешься мною? — с обидой в голосе произносит девушка. — У тебя же вообще нет человеческих чувств!

— Ошибаешься, Русалочка, — отвечаю ей я. — Если бы у меня их не было, я бы не пришёл к тебе…

— Не ври мне! — обрывает меня Эля на полуслове. — Ты подговорил кого-то сделать нашу фотографию!

Что?!

— Я никого не подговаривал! — выдыхаю я — сердце моё в эту секунду, кажется, разорвётся от перенапряжения. — Я вообще не преследовал такой цели!

— А какую же ты тогда цель преследовал? — повторяет Эля за мной. — Наиграться со мной и бросить? Что ж, у тебя это хорошо получилось!

— Ты что несёшь? — ору я. Хотя в моём случае это зря — ведь изначально я так и задумывал — поиграть с Русалочкой и бросить её. Отомстить. Но все мои планы рухнули с самого моего появления в этом долбаном классе. Я влюбился в Элю снова. Как тогда, много лет назад, почувствовал в ней что-то родное… Я не могу её потерять!

— И ещё твоя дурацкая тайна! — продолжает кричать Русалочка. — Не могу я её разгадать, не могу! И вообще, что за детские глупости — придумывать тайны? Нам не шесть лет!

— А ты разве помнишь, что было тогда? — вырывается у меня. — Ведь ты любила разгадывать загадки… — вспоминаю я и чувствую, как по моей спине бегут мурашки — сейчас она всё поймёт…

Эля резко замолкает и смотрит на меня как на ненормального. Ну всё, спалился. А и чёрт с ним.

— Я всё равно уже проиграл наш спор, — грустно говорю я и, не дожидаясь реакции Эли, выхожу из комнаты. Натягиваю кроссовки, хватаю куртку и, быстро разобравшись в устройстве двух замков, покидаю квартиру.

Эля

Что?

Я будто проглатываю язык. Откуда Хромов это знает? Ведь, будучи маленькой, я и правда любила разгадывать всякие загадки, ребусы и головоломки… Потом этот интерес перерос в любовь к детективам. Но откуда новенький, чёрт возьми, знает этот факт?..

Не сразу вижу, что Диомида в комнате уже нет, а когда замечаю это, чувствую, что сейчас от меня отняли что-то важное, безумно дорогое.

Будто пьяная сажусь прямо на пол. Сжимаю подушку и, не удержавшись, начинаю рыдать, да так сильно, что на мгновение задумываюсь: я ещё хоть жива? Со слезами выходит остаток сил, и через десять минут я забываюсь глубоким сном.

***

Проходит три дня. В школе я хожу сама не своя, отмалчиваюсь на уроках, физкультуру не посещаю, из-за чего ругаюсь с физруком и едва не попадаю в кабинет к директору во второй раз. Чувствую внутри себя одновременно и злобу, и беспомощность. И от этого с каждым днём становится всё больнее и больнее.

Новенький в школу не ходит. На мгновение мне кажется, что вся эта история с Диомидом — дурной сон, который просто-напросто надо как можно скорее забыть. Но слишком много в моём теле и моей душе ощущений, подтверждающих, что всё случившееся — самая что ни на есть правдивая реальность.

Скверное моё состояние не скрывается от глаз одноклассников. И хотя явсегда нейтрально относилась к окружающему меня контингенту людей, сейчас эти лица откровенно нервируют меня. В душе моей поселяется какая-то ненависть людям. Даже к учителям… Батюшки! Какая я всё-таки эгоистка… Распушила перья. А на деле та ещё «правильная девочка». И вообще, со мной явно что-то не так…

Сейчас большая перемена; я стою у излюбленного мною окна и жую испечённый мамой пирожок с вишнёвым джемом. Откровенно говоря, я даже не разбираю вкуса. И хотя вишня — моя любимая ягода, сейчас она мне кажется горькой, как белена.

Убираю пирожок в сумку. Аппетита у меня нет, так зачем переводить продукты? Может, вечером доем… Хотя вряд ли. После встречи с Диомидом я совсем запуталась. Легче мне совсем не стало. Да ещё и новенький сказал, будто бы он не замешан в «деле с фотографией»… Впрочем, зачем мне это? Пора оставить все обиды и разочарования в прошлом. И забыть Диомида, как ночной кошмар…

— О чём задумалась, подруга? — слышу рядом с собой знакомый голос. До этого момента я полагала, что никто не знает о моём тайном месте. Нехотя поворачиваю голову и вижу рядом с собой… Ерёмину. Мы с ней не разговаривали уже больше двух недель. И сейчас я как-то тоже не планирую этого делать.

— С какой целью интересуешься? — выдаю я первое, что откапывается в руинах моих воспоминаний и мыслей о прошлом, настоящем и будущем.

— Да так, ни с какой. Просто у меня есть для тебя информация о новеньком, но если ты занята, то… — Ерёмина разводит руками и отходит от меня.

— Стой! — подскакиваю я от неожиданности. — Какая информация? Говори!

Ерёмина останавливается и поворачивается ко мне. Лицо её в тот момент чем-то напоминает лисью морду, а огненные патлы волос делают Ерёмину ещё более похожей на этого зверька.

— Имя новенького тебе ни о чем не говорит? — вдруг спрашивает она.

— А о чём оно должно мне сказать? — Я смотрю на Настю как на ненормальную. — Диомид, ну и что?

— Хорошо, — кивает головой Ерёмина. — Ну а Дёмушка — это для тебя что-нибудь значит?

Кажется, моё сердце сейчас остановится. В мозге моём проносятся, как кометы, яркие и быстрые обрывки прошлого…

В пять лет я познакомилась во дворе на детской площадке с милым пухлым мальчиком, внешним видом очень напоминавшим Колобка из русской народной сказки. Я помню, как он тогда упал, а я помогла ему встать и ещё подорожник к его коленкам приложила. Мы разговорились, и я узнала, что мальчика зовут Демид. Мы подружились, и я стала ласково называть своего нового друга Дёмушкой… Милый, добрый, чистосердечный мальчик! Как мне тебя не хватало, когда ты переехал жить в другой район! Ты даже со мной не попрощался! А ведь мы клялись друг другу в вечной дружбе… Почему же ты так со мной поступил?..

— Припоминаешь? — ухмыляется Ерёмина.

Я растерянно перевожу взгляд на Настю и молча киваю головой.

— Теперь ты понимаешь, кто такой Диомид? — спрашивает она.

— Н-нет… — заикаюсь я.

— Фу, какая же ты глупая! — фыркает Ерёмина. — А ещё строит из себя профессора! Не задумывалась, что Диомид и Демид — одно и то же имя?

Кажется, что я сейчас умру прямо тут, перед Ерёминой. Неужели Диомид… Этого не может быть!

— Значит, не задумывалась, — усмехается Ерёмина. — А зря. Если бы ты знала это с самого начала, тебе бы было легче понять, почему именно тебя решил донимать новенький. Ты ведь ему жизнь испортила, или забыла?

Поднимаю на Ерёмину туманящиеся от слёз глаза. Но вместо какой-нибудь грубости в её адрес бормочу:

— Когда… испортила?

— В пять лет, когда сказала, что он толстый и похож на Колобка. Его засмеяли все дети. Он ещё на площадке тогда больше недели не появлялся. А потом и вовсе исчез. Помнишь?