— Ты будешь? — сын даймё обратился к жрице, а та сердито фыркнула.

— Убей нас уже.

— После того чая вы должны сильно хотеть пить, я и тебе принёс воды.

Он осторожно приблизился к Акико, специально держась от неё на расстоянии, протянул руку в сторону её лица, но подходить дальше не спешил.

— Будешь? — снова уточнил он и слегка наклонил чашу так, чтобы несколько капель попали Акико на лицо. Не желая признавать своей жажды, она жадно слизала их и с завистью взглянула на руки Асахи.

Он побоялся оказаться укушенным, поэтому наклонил чашу сверху, чтобы ещё несколько капель попало на лицо Акико. На этот раз та открыла рот и высунула язык. Он был прав, она ужасно хотела пить — нет, она умирала от жажды. Акико глотала желанную воду, стараясь не пропустить ни капли, и вскоре выпила всю чашу, из которой осторожно лил Асахи.

— Убедилась, что это обычная вода? — со слабой улыбкой поинтересовался он, отошёл в сторону и куда-то убрал чаши.

— Если вскоре не умру, то да, — сердито фыркнула Акико и зазвенела цепями. — Раз уж воду принёс, может, и раны перевяжешь?

Асахи усмехнулся, но к пленникам возвращаться не спешил, а подошёл к деревцу-кусту, дотронулся до листьев, пощупал их, затем погладил плоды. Те казались уже не такими вытянутыми, а как будто слегка потолстели.

— Язык проглотил? — продолжала огрызаться Акико, а заодно ворочаться с новыми силами, пытаясь ослабить верёвки.

— Нет, — на лице Асахи возникла едва заметная улыбка, а во взгляде появилась тоска. — Жду, когда куст бессмертия вновь зацветёт.

— А сейчас с ним что? — слабо выдавил Хару. По крайней мере, теперь он находился в сознании и даже мог говорить.

Асахи не спешил с ответом, как и не торопился отходить от деревца. Наоборот, то ли делал вид, то ли, в самом деле, изучал каждый листик, и не просто разглядывал, а щупал пальцами. Затем присел, осмотрел корни, погладил тонкий ствол, который выдерживал этот куст неведомой силой, хотя и казался издалека совсем хлипким.

Складывалось впечатление, будто Асахи намеренно тянул время, но с какой целью — не понимали ни Хару, ни Акико. Хару просто не понимал, почему его друг… если того ещё можно было так назвать, тянул с ответом.

Наконец, Асахи поднялся, отошёл на пару шагов от деревца и взглянул на него издалека, в слабом свечении фонаря в его руках блеснул кинжал, который он уже успел отмыть от крови. Сын даймё обернулся и произнёс:

— Нужно больше крови.

По спине Хару пробежался холодок и сковал всё тело, он застыл на месте, не в силах пошевелиться или сказать хоть слово в ответ.

Акико брыкнулась и зазвенела цепями, силясь вырваться, однако у неё по-прежнему ничего не выходило. Асахи приблизился к ней, присел на корточки и провёл кончиком кинжала по её ноге, едва касаясь. Где он надавил чуть сильнее, ткань треснула и разошлась, однако без крови.

— Сдохни! — с яростью в голосе и диким взглядом вопила Акико и дёргалась. Она сама напоролась бедром на кинжал Асахи, кимоно покрылось красным, кровь потекла на пол, в углубления, а через них к корням куста бессмертия.

Бросив на Акико насмешливый взгляд, Асахи поднялся и двинулся в сторону Хару.

— Нет! — на всё помещение заорала жрица. — Нет-нет-нет, не трогай его!

Однако сын даймё её не слушал, а неторопливо шёл к раненому белому тэнгу, помахивая кинжалом в руке.

— Асахи! — в отчаянии взвыла Акико. — Хару же ничего не понимает! Он верит в вашу дружбу и отказывается считать тебя предателем! Не трогай его, умоляю тебя…

На несколько мгновений Асахи остановился, через плечо посмотрел на жрицу и хищно улыбнулся, а та загорелась надеждой.

— Тебе нужна кровь, да? — пыталась она договориться. — Возьми мою, но не убивай Хару.

Что она будет делать, если её бездомный тэнгу погибнет здесь? Она должна была спасти его любой ценой. Акико не понимала, что двигало ей, но была готова защищать Хару даже в обмен на свою жизнь.

— Асахи, ты слышишь? Убей меня, но не трогай Хару.

Хотя её слова прозвучали решительно, она опустила голову и свела брови, приготовившись к удару, однако Асахи так и не обернулся. В следующий миг он сидел перед Хару.

Акико подняла голову, взвыла, начала дёргаться и брыкаться, да так настойчиво, что у всех присутствующих уже уши закладывало от непрерывного звона цепей, однако Асахи это не остановило. Лезвие блеснуло во мраке, он замахнулся, на миг бросил взгляд на Акико и порезал Хару вторую ногу. Бедный белый тэнгу непонимающе смотрел перед собой и кричал, даже не пытаясь защищаться от человека, которому доверял много лет.

— Хару, он убьёт тебя! — в ужасе вопила Акико, когда Асахи вновь поднял руку, на этот раз целясь в живот.

Цепи со звоном грохнулись на пол, сверху упали верёвки, а тёмно-коричневая пятнистая змея уже неслась к Асахи. Кинжал уже начал входить в живот Хару, как она напряглась и подскочила, впилась клыками в руку Асахи. Тот бросил оружие, схватил змею за хвост и попытался отшвырнуть, но та не спешила легко сдаваться.

В коридоре послышались чьи-то шаги. Акико испугалась, что это приспешники Асахи спешили помочь своему господину, поэтому попыталась вновь напасть, однако услышала тихий шёпот:

— Защищай Хару.

Она насторожилась и застыла на месте, как дверь отворилась, первым торопливо вбежал Ёске, а за ним важно шагнула принцесса Хачими со злорадной улыбкой и предвкушением в глазах. Она сразу заметила куст, растущий в центре комнаты в углублении, и рассмеялась, а Ёске поспешил прикрыть дверь.

— Это и есть плоды бессмертия? — с горящими глазами поинтересовалась она, приблизилась и с восторгом провела по ним рукой, но срывать не спешила. — Сын даймё, рассказывай, как именно за ними ухаживать.

Множество украшений позвякивали в её волосах и тканях, розовые глаза в ожидании впились в Асахи, а тот присел, ухватившись за укушенное место, и ухмыльнулся:

— Сама же знаешь, чем их удобрять, принцесса.

Она по привычке надула губки и причмокнула ими:

— И какие же условия им нужны? Почему здесь они растут, а в другом месте вянут?

Пока её нежные пальцы гладили пока ещё тёмные, но уже красноватые плоды, розовые глаза продолжали следить за Асахи.

— Значит, ты признаёшь, что это кои украли остальные?

Ёске опустил голову и пристыженно отошёл в сторону, прижался спиной к двери. В отличие от наглой принцессы Хачими, он не решался смотреть в сторону Асахи и связанного Хару, а змею он так и не заметил.

— Это имеет значение? — принцесса снова причмокнула своими пухлыми губами и слегка опустила голову, рассматривая углубления в полу, запачканные кровью. — У вас тут и система специальная? Как интересно.

Шок постепенно отступал, Хару начинал приходить в себя, однако боль никуда не делась. Он застонал, а Асахи нахмурился, стараясь не смотреть в его сторону.

— Эти плоды уже могут даровать бессмертие? — смакуя каждое слово на языке, с наслаждением поинтересовалась принцесса Хачими. — Или кусту не хватает удобрения?

— Если бы хватало, я бы сам давно съел, — губы Асахи дёрнулись в странном подобии улыбки, он вскинул брови и уставился в розовые глаза. — Неужели, по мнению Вашего Высочества, я похож на человека, который хочет умереть?

Улыбка с пухлыми губами казалась странной и неестественной, кои не могла вытянуть её нормально, зато громко рассмеялась:

— Скорее, на человека, которому не жалко друзей. Куда ты дел ту противную девку?

Змея Акико, прячась за спиной Асахи, незаметно отползла к стене и там притаилась. В слабом свечении фонаря её сложно заметить, если она будет лежать неподвижно.

— Ладно, неважно, кровь — так кровь!

В её руках вдруг появился сай (Сай — колющее клинковое холодное оружие, напоминает трезубец). Никто не видел, откуда принцесса достала его, как она уже ринулась в сторону раненого Хару, посчитав его наилучшей жертвой. Однако если Асахи был другом и белый тэнгу просто отказывался верить, что тот желал причинить ему зло, то к принцессе Хачими он привязаться не успел. Она попыталась пырнуть его, но он дёрнулся и увернулся. Цепи зазвенели, но Хару не мог высвободиться от верёвок и нормально защитить себя.