Оглядевшись по сторонам, Хару заметил миниатюрный деревянный дворец на стене с красивой изогнутой крышей — дворец Кинъу выглядел похоже снаружи, только превосходил в размерах и смотрелся куда более величественно. Над ним висела толстенная верёвка, с которой что-то свисало. Хару разглядел только ветви незнакомого ему дерева и небольшие чаши. Он попытался подняться, но с грустью заметил, что его ноги так и остались в переходной форме и видом напоминали птичьи. Некоторое время он посидел на холодном полу, продолжая оглядываться по сторонам, но вскоре это наскучило. В комнате не находилось практически никакой мебели, а сам Хару успел замёрзнуть, поэтому вновь попытался подняться, как вдруг с грохотом упал на пол. Его ноги тоже привязали.

— Отец, вот так вы решили наказать меня? — жалостливо проскулил несчастный тэнгу и вздохнул.

Пусть отец лишил его возможности превращаться птицу, но, возможно, что-то ещё Хару мог. Увы, ни меча, ни стрел при нём не оставили, но не они были главным оружием тэнгу. Хару зажмурился и сконцентрировался. Пока он сводил брови и напрягался, в его руке материализовалось перо — такое же пепельное, как и его волосы.

— Повезло, — с улыбкой пробормотал Хару. Хотя бы этого отец не лишил его, оставив возможность выбраться из критичной ситуации. Может, в реальной битве он и не сумеет сразу попасть в нужную цель, но хотя бы сейчас избавится от верёвок… или нет.

Руки Хару были связаны за спиной, поэтому он не видел, где именно резать, и делал это вслепую, как вдруг резанул себя по руке. Та тут же защипала, из раны потекла кровь.

— Ай!

Он попытался перевернуть перо и достать до верёвки, но вновь попал по руке уже в другом месте, ближе к пальцам. Не привыкший к боли Хару шмыгнул носом, на глазах выступили слёзы, из-за чего ему пришлось заморгать, чтобы не расплакаться. Кровь текла по рукам, отчего те стали скользкими, и Хару уронил перо.

И не просто уронил — то попало ему в ногу. Благо, кидал он не со всей силы, а лишь случайно уронил, и, спасибо отцу, теперь его ноги были не нежными человеческими, а огрубевшими птичьими. Хоть во второй раз Хару поранился не так сильно, однако он всё равно зашипел.

— Отец, за что вы так со мной!

— С чего ты взял, что тебя связал отец?

— Кто тут?!

Удивлённый женский голос так перепугал Хару, что он забыл о своих порезах, резко подскочил и, не устояв, ещё и верёвки мешали, вновь грохнулся на пол. Боль от падения отдалась во всех частях тела, Хару нахмурился и посмотрел в сторону, откуда говорили.

В нескольких сяку* от него стояла невысокая девушка, по голосу и по виду в полумраке примерно его возраста, хотя лица он нормально не разглядел.

— Ты кто?

Теперь, когда Хару нашёл говорящую, он сверлил её взглядом и старался не моргать, вдруг убежит. Та не спешила с ответом, вздохнула, прошлась по комнате и всё-таки сказала:

— Я тут живу.

— А я бездомный тэнгу, очень приятно.

Хару не сомневался, что услышал смешок, но не спешил расстраиваться и возмущаться. За смешком раздалось и тихое бормотание:

— Тэнгу, значит… — она издала чавкающий звук, как будто попробовала на вкус некое блюдо и облизнулась, затем уже громче добавила: — А имя у бездомного тэнгу есть?

— Хару, — ответил он, не тратя ни мгновения на раздумья. — А тебя как зовут?

Она вдруг замерла на месте, перестала бродить по комнате и села на корточки прямо перед ним, а её губы растянулись в широкой улыбке. И не просто широкой, а широченной! Хару такую раньше не видел. Казалось, улыбнись она чуть сильнее, и губы порвутся.

— Зачем тебе моё имя?

Она так сильно наклонилась к нему, что её нос едва не коснулся его шеи, вдобавок, обдала его своим горячим дыханием. Хару резко отпрянул назад и ударился спиной о стену.

— Не хочешь говорить — не надо! — дрожащим от растерянности голосом произнёс он, испуганно разглядывая девушку и не понимая, чего та добивалась. Сама спросила его имя, а своё говорить не хотела. — Хочешь, я расскажу тебе, как стал бездомным?

— Нет, — ответила она мгновенно.

— Нет? — удивился Хару, страх вмиг исчез. — Почему? Это интересная история.

Он не просто попытался перевести тему, а собирался рассказать нечто важное для него.

— Мне неинтересно, — усмехнулась девушка и поднялась на ноги, после чего двинулась в сторону прохода в другую комнату.

— Ты передумаешь, как только услышишь, — кинул ей вдогонку Хару.

— Сомневаюсь! — крикнула из соседней комнаты хозяйка дома… или храма?

Некоторое время Хару сидел на полу, пытаясь нащупать перо, чтобы всё-таки перерезать верёвки, но, сколько ни водил руками, так и не сумел найти. Вскоре, ступая бесшумно, вернулась уже знакомая девушка и присела перед Хару. Себе на ноги она положила какие-то тряпки, от которых оторвала несколько полосок и взяла тэнгу за руку.

— Что ты делаешь? — спросил он, с подозрением наблюдая, как влажной тряпкой она протёрла его руки и смыла кровь, а лоскутками замотала порезы.

— Не хотелось бы, чтобы ты истёк кровью прежде, чем я тебя съем.

На её лице застыла столь невозмутимая улыбка, что Хару и сам засмеялся, решив, что она шутит.

— Теперь ты готова услышать историю о том, как я стал бездомным?

Продолжая сидеть на полу, она вгляделась в его лицо и прищурилась, что-то высматривая. Некоторое время они сидели в тишине, как вдруг девушка схватилась за живот и разразилась смехом.

— Нет, серьёзно, это единственное, что тебя волнует? Не где ты оказался, не кто я такая, не почему ты связан, в конце концов?

Она перестала смеяться и вновь с интересом уставилась на Хару. Тот бы сейчас развёл руки в стороны, будь они свободны, но в итоге потупил голову и сказал:

— Это тоже. Ещё мне интересно, как ты появилась передо мной… То есть, я даже не заметил тебя. В той стороне же нет дверей или других ходов? И как тебя зовут?

— Я приползла, — усмехнулась девушка и вскинула свои брови. Она так выразительно это сделала, что Хару даже в полумраке сумел разглядеть.

— Я не видел, чтобы тут кто-то ползал, — задумчиво произнёс он. Вряд ли бы он не заметил ползущую перед ним девушку, даже пока пытался перерезать верёвки.

— Кто-то очень невнимательный.

— Сама такая! Ты же не змея, чтобы незаметно проползать.

Девушка, что так и не назвала своего имени, сильно напоминала Хотару. Сестра также передразнивала Хару, ни разу не давала ему победить в словесных перепалках, также отвечала лишь на часть предложения или с лёгкостью переводила тему. Хотя она и была старше, даже не думала переставать шутить над братом. Хару всего ничего провёл на земле, а уже скучал по родным. Последние недели он не так часто виделся с Хотару и другими членами семьи, так как целыми днями торчал в кладовой, ища способы обрести бессмертие.

— Надо найти Асахи! — вдруг осенило Хару, он даже подскочить попытался, но снова запутался в верёвках и упал на больное место.

Хозяйка молча смотрела на него, не задавала ни единого вопроса и не помогала подняться.

— Ты не знаешь, где живёт Асахи? — с надеждой поинтересовался Хару, уверенный, что та точно знает, о ком он говорил, будто тот был единственным человеком на земле.

— Я даже не знаю кто это.

— Помоги мне найти Асахи, пожалуйста, — жалобно попросил Хару. Мысль найти друга осталась единственной в его голове, она могла стать спасением и путём домой. Асахи точно придумает, как Хару вернуться, а если нет, то хотя бы приютит на время.

— Почини мне крышу для начала, — вдруг потребовала девушка и, не дав возразить, добавила: — Которую ты же и пробил.

— Когда? Я… — Хару вдруг запнулся, осознав, что вполне мог приземлиться на крышу, пока падал из дворца Кинъу. — Ты развяжешь меня?

— Поклянись, что не сбежишь, — потребовала она, по-прежнему сидя на полу.

— Клянусь.

В её руке вдруг оказался нож, блеснувший в полумраке. Хару не увидел, откуда девушка достала его, то ли в рукаве прятала, то ли где-то ещё. Она с лёгкостью перерезала толстые верёвки, а Хару принялся разминать затёкшие руки.