— Хару-чан («-чан» — японский суффикс, используемый в обращении к девушке или ребёнку), как ты мог так поступить со мной? Куда ты пропал на столько времени?

— Онэчан? — Хару с удивлением разглядывал хныкавшую Хотару. — Что ты тут делаешь? И не называй меня так, я не маленький.

— Молодая госпожа! — Сота и Хибики вежливо поклонились в знак приветствия, а Акико нахмурилась и отошла в сторону.

Хотару мало чем отличалась от Хару — такая же взъерошенная, растрёпанная, говорливая. Хотя её волосы и были убраны в хвост, всё равно торчали во все стороны. Как и все белые тэнгу в их клане, она носила аккуратное белое кимоно с чёрно-красным узором, изображавшим перья и листья, с примесью красных и золотых крапинок. Но либо она слишком торопилась, либо полёт оказался неудачным — пояс развязался, и Хотару предстала не в лучшем своём виде.

— Молодая госпожа, если позволите, — Хибики осторожно подкрался и мигом перевязал ей пояс. Она даже внимания не обратила, а тот уже успел вынуть ленту из её волос, аккуратно пальцами привести их в порядок, расчесать и вновь убрать в хвост. Сота стоял в стороне и посмеивался, после чего поймал на себе сердитый взгляд Хибики, плюхнулся на землю и опёрся спиной о дерево.

— Я такую панику подняла! Нигде не ощущала твоего присутствия, чуть с ума не сошла, боялась, отец убил тебя… — на глазах Хотару выступили слёзы. — И тут ты вдруг объявляешься, живой и невредимый!

— Ты обвиняешь своего брата в том, что с ним всё в порядке? — хмыкнула Акико, стоявшая в тени деревьев.

— Ты ещё кто? — недовольным тоном пробурчала Хотару и вновь повернулась к младшему брату. — Хару, кто эта девушка? Она тебя обижает?

— Нет! — тут же выпалил Хару. — Это жрица Акико, она приютила меня в первый день и теперь помогает мне разыскать Асахи-аники.

Он тепло посмотрел на Акико, в то время как Хотару нахмурилась и покрепче ухватилась пальцами за одежду младшего брата.

— Хару, ты с такими лучше не водись, вот у тебя Сота и Хибики есть.

— На себя лучше посмотри, — прислонившись спиной к стволу дерева, злорадно фыркнула Акико.

Хару удивлённо смотрел то на сестру, то на жрицу, не понимая, из-за чего они решили поссориться.

— Не ругайтесь, — попросил он, чувствуя, как в воздухе повисло напряжение. — Онэчан, лучше расскажи, как дела во дворце Кинъу. У матушки всё хорошо? Отец ещё не простил меня?

Щурясь, Хотару перевела свой взгляд с Акико на Хару.

— Очень скучно и тихо без тебя! — с тоскливым вздохом заверила она его. — Матушка и Мию-нэчан ужасно переживают за тебя, отец и Масао-аники в делах, но тоже беспокоятся. Скорее стань достойным и вернись уже!

Она смотрела на него молящими глазами, как вдруг услышала хихиканье со стороны.

— Может, ты ему расскажешь, как стать достойным? — Акико изогнула брови и слегка склонила голову в сторону, подталкивая Хотару к действию. — Думаешь, это так просто?

Белая тэнгу вспылила, сердито обернулась, бросила на Акико полный ненависти взгляд и выпустила белоснежные перья в стороны.

— Я вырву ей язык, Хару! — на полном серьёзе заявила она, закатала рукава и уверенно шагнула в сторону жрицы, но Хару обхватил старшую сестру за талию и попытался оттащить назад.

— Не надо, Хотару-онэчан.

— Осторожнее, молодая госпожа, нас ещё поранишь! — приоткрыв один глаз, крикнул Сота, вовремя увернувшийся от пера, который врезался в ствол возле его уха.

— Хару, я не хочу, чтобы ты продолжал свой путь… — Хотару задумалась, как бы получше обозвать Акико, но в итоге просто с омерзением выплюнула: — с ней.

— Не тебе решать, кто с ним пойдёт, — уверенно заявила Акико, оттолкнулась от дерева и сама сделала шаг навстречу Хотару.

— Перестаньте! — закричал Хару, продолжая тянуть сестру назад. — Я сам решу, с кем мне идти.

Та остановилась, посмотрела ему прямо в глаза и ответила:

— Вот и реши. Скажи этой девушке, что ты решил, что ей тут не рады, пусть разворачивается и проваливает.

Сота уже и второй глаз приоткрыл, с интересом наблюдая за представлением, а вот Хибики, тяжело вздыхая, подошёл к нему и опустился рядом на землю, не желая вмешиваться в дела белых тэнгу. Пусть сами разбираются со своими проблемами.

— Но я решил, что хочу странствовать вместе с Акико, — возразил Хару, настолько поразив старшую сестру, что та даже сопротивляться перестала. Она только ошарашенно обернуться успела, как вдруг они вместе с Хару грохнулись на землю — тот-то не переставал тянуть её назад.

Губы Хотару дрожали, глаза наполнились влагой, старшая сестра с таким несчастным видом посмотрела на брата, что у того всё в груди сжалось.

— Как ты можешь такое говорить? — она поднесла руки к лицу и заплакала.

Хару не успел придумать оправдание, как к ним подошла Акико и смирила Хотару надменным взглядом.

— Сама-то, барышня? Вынуждаешь младшего брата сказать то, что угодно тебе, но чего не хочет он. И какая старшая сестра из тебя после этого?

Хотару смахнула слёзы с лица, села и резко поднялась с земли. Хару не успевал следить за происходящим, как его сестра уже попыталась залепить пощёчину Акико, но та, изогнув брови, с лёгкостью поймала её руку и теперь смотрела и насмехалась.

— Хару! — Хотару обернулась на по-прежнему лежавшего на земле Хару, надеясь найти в нём поддержку.

Но тот только сел и смущённо посмотрел вниз, вдруг осознав, что не хотел защищать сестру. Он простил Акико, проникся к ней жалостью и с радостью бы продолжил с ней путь, если она сама того пожелает. Даже сейчас, когда она сцепилась с Хотару, у неё не было того хищнического взгляда и жуткого оскала, она оставалась милой жрицей.

— Извини, Хотару-онэчан, но я думаю, что Акико права.

Губы Хотару вновь задрожали, она надула их и свела брови. Из-за её несчастного взгляда Хару места себе не находил, чувствовал себя виноватым. Сота решил более не оставаться в стороне, а поднялся с земли и приблизился к остальным.

— Ну-ну, чего вы разругались? — он важно прошёлся к девушкам и схватил Акико за руку, заставляя ту отпустить Хотару. — Я на вашей стороне, молодая госпожа, однако молодой господин иного мнения, и мы все должны уважать его.

— А если он ошибается? — возмутилась Хотару, поглаживая свою руку после крепкой хватки Акико, а жрица в свою очередь выдернула свою у Соты и отвернулась, но никуда уходить не спешила.

К ним как всегда незаметно подкрался Хибики и тоже высказался:

— Пусть ошибается, в следующий раз будет ему уроком.

Однако Хотару не собиралась так легко сдаваться:

— Но это же Хару!

— Он не ребёнок, молодая госпожа, — почтительно ответил Хибики, не поднимая головы.

— Всё-всё! — вмешался Сота. — Поумничали и пошли уже, а то к Асахи только следующей зимой придём. И вообще, молодая госпожа, вам бы лучше во дворец Кинъу вернуться, это нас искать не станут, а вот из-за вас господин всех там переубивает.

Он и не понял, что кинул Хотару спасительную палку.

— Отлично! — воскликнула она и усмехнулась, злорадно окинув Акико взглядом. — Я туда не вернусь, пока эта тоже не уйдёт.

— Онэчан, — с неожиданным сожалением позвал Хару.

В его голосе звучала столь неподдельная тоска и печаль, что Хотару вмиг замолкла и обернулась.

— Ты настолько плохого мнения обо мне и моих решениях, ты не веришь в меня? — он сглотнул, не в силах продолжать дальше.

До сего момента она смотрела на него и видела лишь младшего братика — мелкого неопытного птенца, который с интересом слушал её, верил каждому её слову и слепо выполнял любую просьбу. Он никогда не смел перечить ей. И не потому, что не хотел, а потому что не сомневался в её правоте. И даже способы достичь бессмертия он намерился отыскать лишь после того, как она приукрасила рассказы Асахи.

— Я… — Хотару растерялась и не знала, что сказать; она испытывала стыд, но извиняться не хотела, уж точно не на глазах Акико. — Я останусь с вами до вечера, а на закате вернусь во дворец Кинъу.

Она подошла к Хару и упрямо посмотрела на него, поджав губы и чувствуя вину, но говорить об этом не собиралась. Тот наконец-то поднялся с земли и улыбнулся: