— Не стоит. Отключишь, выбросишь или нет, если придется, я тебя хоть из-под земли достану, веришь?

Вынул сухую веточку из моих волос, мимолетом коснувшись костяшками пальцев заплаканной щеки.

— Не придется, — буркнула, — зачем пришел? Мы, кажется, с утра уже поговорили, или на закуску ты придержал что-нибудь более оригинальное?

— Нет. Я искал тебя… потому что хотел извиниться.

Я хмыкнула. Вырвавшись, резко отодвинулась на другую половину скамьи, приводя себя в порядок. Он меня не остановил.

— Ты? Извиниться? Ага, конечно. Ври больше. А придумать что-нибудь более правдоподобное мозгов не хватило?

— Закрой рот, Ника, — неожиданно резко и хрипло приказал он, и я закрыла, — ты меня не дослушала… черт, испортила такой офигенный момент. Ладно. Я все равно продолжу. Сегодня утром… я сказал все это, не подумав. Я перегнул палку, однозначно… сильно перегнул… я не должен был этого говорить. Знаю, как это выглядело, но… я не имел в виду ничего… такого, поняла? Да я вообще ничего не имел в виду. Считай, я просто неудачно пошутил. Согласен, это была не очень смешная шутка, но я не ожидал, что ты отреагируешь на мои слова так… по-детски глупо… даже не попытавшись дать мне отпор.

— Хреново ты извиняешься, Макс.

Он дернул плечом, было видно, даже эти слова дались ему нелегко.

— Как могу, так и извиняюсь. Не придирайся, тебе это не идет. Ну, если настаиваешь, вечером пришлю белого голубя с оливковой ветвью в клюве, хочешь? Нет?.. А парочку голубей?

— Не хочу. Я ничего от тебя не хочу. Не надо ничего присылать. Лучше не подходи ко мне. Ни вечером, ни вообще… Чтоб ты знал… мне вообще не интересно… ни эти твои извинения… ни твоя комната… ни все твое… огородное хозяйство… Я приходила, чтобы поблагодарить тебя за то, что вписался за меня… вчера… и только…

Макс не дал договорить, расхохотался, безудержно и откровенно, как глупый несдержанный мальчишка. И этот смех — задорный, чистый, заразительный — был так ему к лицу. Я смотрела на него, еще дуясь, но уже с недоверчивой полуулыбкой, с изумлением, позабыв, над чем он смеется. Потом опомнилась. И что смешного, собственно, нашел в моих словах?

— Договорились, — хлопнув себя пару раз по бедру, наконец, смог выдавить из себя, — в этот огород мы больше не лезем. Будем считать, ты меня поблагодарила, а я перед тобой извинился. В расчете, куколка. По рукам?

Я брезгливо посмотрела на протянутую ладонь, в искрящиеся весельем серые глаза. Сморщила нос.

— Просто оставь меня в покое, идет?

Он пожал плечами, согнув руку в локте и приподняв манжету, вдруг обеспокоенно глянул на часы.

— Как скажешь… Мне надо ехать, Ника. Так и быть, подвезу тебя… в качестве жеста доброй воли. Если поторопимся, еще успеешь к следующей паре.

— И чего ты вдруг стал таким любезным? — подозрительно сощурилась, поднимаясь вслед за ним, — не иначе, не всех девчонок в универе успел окучить… Что, уже ищешь себе новую подружку, потому что старая вот-вот бортанет?.. Не все телефоны утром собрал? Неурожайный день, да? Стареешь, Макс?

Я не знаю, почему меня так понесло, хотелось ударить его побольнее хоть чем-то. Он сразу догадался, о чем говорю, и, конечно, использовал эту информацию в свою пользу.

— Так, значит, ты меня видела на парковке. А чего тогда не подошла? Поиграть в прятки решила? А может… нет, этого просто не может быть! Ты, что же, приревновала меня к другим девчонкам? Потому и укрылась тут, рыдая как белуга? А ты, оказывается, законченная собственница, вот уж кому-то не повезет…

— Ну, вот, ты опять начинаешь! Что и требовалось доказать. А ведь десяти минут не прошло… Иди уже себе куда шел. Катись отсюда. И чего вообще приперся, не знаю… видеть тебя не могу.

— Эй, ты выражения-то фильтруй… И пошевеливайся… я опаздываю в одно место.

— Вот и вали… в одно место.

— Ника, все это уже попахивает абсурдом. У меня нет времени, чтобы тебя уговаривать, не в куклы играем, я итак убил на тебя полдня… а мне это вообще нахрен не упало, поняла? Последний раз спрашиваю: едешь со мной или нет?

— Черта с два я с тобой куда-нибудь еще поеду, ты же гоняешь, как придурок.

— Сама ты дура. Но дело твое, играй дальше в свой имбецильный детский сад… и добирайся, как знаешь, — сунув руки в карманы парки, Макс сделал несколько шагов по пустынной аллее, осыпаемый редким снежком, но вдруг остановился, обернулся, мазнув по мне прощальным жестким взглядом, — именно по этой причине я и не связываюсь с малолетками. Вы же тупые как пробки, чувство юмора отсутствует напрочь. А еще — просто феерически обидчивые и ревнивые. Все до одной. А ты… так даже с опережением графика.

Издевательски козырнув мне ребром ладони, отвернулся. Еще ни разу не вышло так, чтобы последнее слово осталось за мной. Мы с Максом, донельзя недовольные друг другом, решительно разошлись в разные стороны… А к следующей паре я из-за него, естественно, опоздала.

Обычно допоздна никогда не засиживалась, но в тот зимний вечер пробрало: почему-то не спалось. Долго сидела на балконе, слушая ветер в голове и особенную морозную тишину. Потом надоело — воткнула наушники, раз за разом прогоняя по памяти излюбленные треки, мечтая. Пока совсем не замерзла. И даже толстый плед, в который завернулась — нос наружу — не спасал.

Закрыв на щеколду балконную дверь, плотно задернула шторы. Не люблю, когда в ночное время комнату видно с улицы. Воздух внутри бодрил. Свежо. В пижаме, когда переоделась, стало совсем зябко. Надо было прикрыть балконную дверь, пока проветривалась. Вот балда… Прохватило до костей. Сдернув со спинки стула теплую кофту, набросила на плечи. И вдруг услышала стук в дверь. В такое время? Не успела повернуться — дверь отворилась, а в образовавшийся проем вдруг просочился… взъерошенный Руслан. А этот что здесь делает так поздно?

Не дожидаясь, когда мой рот начнет выдавать нежелательные обертоны, вихрастый торопливо заговорил:

— Только не ори, блин. Я стучал, но ты не открывала… а свет горит. Ты почему не открывала?

— На балконе была и… — остолбенело ответила. Пришла в себя. И он меня допрашивает?! — А что ты вообще здесь…

— Аптечка есть? — я подавилась следующими словами, а он настойчиво продолжал, — так есть или нет? Соображай быстрее… Если нет, пойду вниз… поищу. Не хочу будить его родителей…

— Зачем?.. А что случилось? — подошла, уже замечая, что Руслан выглядит неважно: кровь на рассеченной губе успела засохнуть, видать, рана неглубока, одежда грязная, оторванный карман висит на честном слове, руки прячет. — Ты что, подрался? — догадалась, смекая, — есть пара бинтов, перекись, салфетки. В общем… ты садись… — он увернулся от моей руки, и я нахмурилась: не время играть в героя, — садись сейчас же, надо обработать…

Засуетилась, хлопая створками шкафа.

— Да это не мне, — поморщился Руслан, — со мной-то порядок.

Какой там порядок, когда щека опухла. Парень бравирует передо мной, это ясно. Выудила, наконец, аптечку из третьего ящичка. А потом вдруг по меня дошло. Дошло так, что руки опустились. Если Руслан смог попасть ночью в этот дом… в мою комнату, значит, это Макс его привел… А где сам Макс?

Похолодела, оборачиваясь, но уже не от ночной свежести.

— Где он? С Максом что? Он здесь? Говори. Руслан?!

— Не шуми. Просто дай мне аптечку, — настойчиво протянул руку, — и я пойду. Макс не хочет, чтобы ты…

Я решительно схватила аптечку со стола, показывая, что без меня он ее получит вряд ли. С вызовом посмотрела. Плевать мне на то, что хочет Макс.

— Так. Веди меня к нему.

Было видно, Руслан колеблется. Прикидывает. Сомневается. Даже положил руку на дверной косяк, перекрывая проход. Неуверенно мялся, хмуря разукрашенное лицо. Но другого выхода не было.

— А ты… не боишься вида крови? — моргнула, — потому что, если тебя сейчас откачивать придется, Макс будет в ярости…

— Не боюсь, — отрезала. — Теряем время. Веди!