— Но если я отыщу вам этого Клуге, вы должны помочь мне с Персике. Братишки чересчур меня разозлили…
Одним прыжком Эшерих догнал его, схватил за плечо и сунул под нос кулак.
— Видишь? — злобно выкрикнул он. — А этого не хочешь, бестолочь? Еще одно слово про Персике, и я тебя в бункер засажу, пускай хоть все на свете Энно Клуге шастают на свободе!
Он угостил захваченного врасплох Баркхаузена коленом под зад, и тот как пушечное ядро вылетел в коридор. А там врезался прямиком в эсэсовца-посыльного, который наградил его еще одним крепким пинком…
Возникший шум привлек внимание двух эсэсовских часовых на лестничной площадке. Они подхватили еще пошатывающегося Баркхаузена и швырнули вниз по ступенькам, точно мешок с картошкой, — шпик аж кубарем покатился.
С минуту Баркхаузен, охая, в кровавых ссадинах, лежал внизу, совершенно оглушенный падением, но тут очередной часовой сгреб его за воротник, гаркнув:
— Ты что, гнида, весь пол решил загадить? — отволок его к выходу и выкинул на улицу.
Комиссар Эшерих с удовольствием любовался началом этой сцены, пока поворот лестницы не скрыл от него дальнейшее.
Прохожие на Принц-Альбрехтштрассе боязливо отводили глаза от лежащего в грязи бедолаги, зная, из какого опасного дома его вышвырнули. Вероятно, с сочувствием посмотреть на страдальца — уже преступление, а прийти ему на помощь тем более никак нельзя. Однако часовой, тяжелым шагом вновь подойдя ко входу, сказал:
— Если ты, гнида, хотя бы еще три минуты будешь уродовать нам фасад, я тебе мигом ноги-то приделаю!
Это подействовало. Баркхаузен, у которого болело все тело, с трудом поднялся и, шатаясь, заковылял домой. Но внутри у него опять разгорелась бессильная ненависть и злоба, куда более жгучая, чем боль от ушибов. Он твердо решил и пальцем не шевелить для этого гада комиссара, пускай сам разыскивает своего Энно Клуге!
Однако наутро, когда злость поутихла и разум вновь обрел голос, он сказал себе, что, во-первых, получил от комиссара Эшериха десять марок и должен их отработать, иначе его неизбежно привлекут за мошенничество. Во-вторых, вообще нехорошо вконец портить отношения с такими важными господами. Ведь в их руках власть, и маленький человек обязан подчиняться. Что вчера его вышвырнули, в конце концов, получилось нечаянно. Не налети он на посыльного, ничего бы не случилось. Для них это, наверно, была просто забава, и Баркхаузен, окажись он свидетелем подобной сцены, тоже от души бы посмеялся, например, над полетом Энно Клуге.
Была и третья причина, по которой Баркхаузен предпочел выполнить комиссарское поручение: таким манером он мог поквитаться с Энно Клуге, который своим идиотским пьянством загубил отличное дельце.
В итоге Баркхаузен, хоть и страдая от побоев, но преисполненный лучших намерений, посетил те две пивнушки, где уже побывал комиссар Эшерих, и еще несколько. У хозяев он про Энно не спрашивал, просто околачивался возле стойки, не торопясь, чуть не по часу с лишним, прихлебывал из кружки пивко, вставлял словечко-другое насчет лошадей, о которых, многие годы слушая здешние разговоры, даже кое-что знал (притом что был совершенно чужд игорного азарта), потом шел в следующее заведение и там действовал точно так же. Терпения Баркхаузену было не занимать, ему ничего не стоило торчать в пивных целыми днями.
Впрочем, большого терпения ему не понадобилось — уже на второй день он увидел Энно в пивной «Очередной забег». У него на глазах хлюпик огреб выигрыш, поставив на Адебара, и Баркхаузен чуть не лопнул от зависти, что подобному идиоту этак подфартило. Вдобавок его удивила пятидесятимарковая купюра, которую Клуге вручил букмекеру. Явно не заработанная, это Баркхаузен сразу учуял. Пройдоха явно хорошо устроился!
Естественно, господа Баркхаузен и Клуге были незнакомы, даже не смотрели друг на друга.
Но куда менее естественно, что хозяин, вопреки своему твердому обещанию, не позвонил комиссару Эшериху. Люди, конечно, боялись гестапо и жили в постоянном страхе перед ним, но отнюдь не каждый спешил помогать этой конторе. Нет-нет, предупреждать Энно Клуге никто, разумеется, не стал, но и о доносе речи не было.
Кстати, комиссар Эшерих про несостоявшийся телефонный звонок не забудет. Известит надлежащий отдел, после чего там занесут хозяина «Очередного забега» в картотеку неблагонадежных. Чтобы в один прекрасный день, рано или поздно, тот почувствовал, что значит проходить у гестапо по такому разряду.
Первым из парочки пивную покинул Баркхаузен. Правда, ушел недалеко, спрятался за афишной тумбой, чтобы тихо-спокойно дождаться появления хлюпика. Шпик Баркхаузен свою жертву так легко не упустит, тем более эту жертву. В метро он даже сумел протиснуться в тот же вагон, и, хотя Баркхаузен был высокого роста, Энно Клуге его все-таки не заметил.
Энно Клуге думал только о своем успехе с Адебаром, о деньгах, которые наконец-то опять хрустели в кармане, а потом о Хете, у которой ему, что ни говори, жилось очень хорошо. С любовью и умилением он думал о доброй, немолодой, сентиментальной женщине, но даже не вспомнил, что несколько часов назад обманул ее и обокрал.
Правда, когда он добрался до магазина, увидел, что рольставня поднята, а Хета снова хлопочет в магазине, и сообразил, что она наверняка обижена на его побег, настроение у него опять упало. Однако людям его пошиба свойствен фатализм, заставляющий их мириться с любыми превратностями судьбы, и он вошел в магазин, навстречу взбучке. А что он, поглощенный такими мыслями, не очень-то следил, идет ли кто за ним по пятам, вовсе не удивительно.
Баркхаузен увидел, как Клуге скрылся в магазине. Он стоял чуть поодаль, в подворотне, поскольку, естественно, предположил, что Клуге зашел что-то купить и скоро опять выйдет. Но покупатели приходили и уходили, уходили и приходили, и Баркхаузен сильно занервничал. Неужто он проглядел Клуге, а ведь считал, что пять сотен марок уже сегодня вечером будут у него в кармане.
Тут рольставня с шумом опустилась, и он окончательно уверился: Энно каким-то образом сумел сбежать. Может, все-таки почуял слежку, под каким-то предлогом прошел через магазин в дом и через парадное вышел на улицу. Баркхаузен проклинал собственную глупость, надо было и парадное держать под наблюдением. А не пялиться, как болван, на дверь магазина!
Что ж, зато, понятно, есть шанс завтра или послезавтра снова повстречать Энно в пивной. Теперь, когда этак подфартило с Адебаром, игорный азарт ему покоя не даст. Он будет приходить каждый день и делать ставки, пока деньжата не кончатся. Аутсайдер вроде Адебара бежит не каждую неделю, а если бежит, на него не ставят. Энно быстро останется без гроша.
По дороге домой Баркхаузен прошел мимо зоомагазинчика. И вдруг увидел в окно (рольставней закрывалась только дверь), что в магазине горит лампочка, а когда, расплющив нос о стекло, поверх аквариумов и сквозь птичьи клетки присмотрелся, то разглядел, что в магазине трудятся двое: дебелая тетка в самом опасном возрасте, как он тотчас правильно оценил, и его приятель Энно. Энно без пиджака, в синем халате, Энно, старательно наполняющий кормушки, наливающий воду в поилки, причесывающий скотчтерьера.
Везет же дуракам вроде Энно! И чего бабы в нем находят? Он, Баркхаузен, сидит прикованный к Отти и пятерым ребятишкам, а такой вот старый хрыч живенько попал аж в зоомагазин — там ему и баба, и рыбки, и птички.
Баркхаузен презрительно сплюнул. Ну что за хреновый мир, где Баркхаузену ничего хорошего не достается, а такому вот идиоту все само в руки плывет!
Но чем дольше Баркхаузен глядел, тем отчетливей понимал, что на влюбленную парочку эти двое не тянут. Они почти не разговаривали, почти не смотрели друг на друга, и вполне возможно, малыш Энно Клуге всего-навсего работник, помогающий хозяйке прибраться в магазине. Тогда в обозримом будущем он наверняка выйдет на улицу.
Словом, Баркхаузен опять убрался в подворотню, на свой наблюдательный пост. Поскольку рольставня опущена, Клуге выйдет из парадного, вот туда-то Баркхаузен и смотрел. Но свет в магазине погас, а Клуге не появлялся. И тогда Баркхаузен решился на очень дерзкий поступок. Рискуя встретить Энно на лестнице, он прокрался в дом, благо парадное еще не заперли. Впрочем, дом был большой, с двумя или тремя дворами, такие обычно вообще не запирают, по причине чересчур многочисленных жильцов.
