Его лицо было мертвенно-бледным, и оттого особенно выделились потемневшие глаза. Они выглядели чёрными дырами-туннелями, а их убийственный взгляд прожигал насквозь. Вот только с плотно сомкнутых губ не слетело ни слова. Впрочем, говорить что-то уже не имело никакого смысла. Это был финал. Рена ощутила это чуть раньше, словно разрезали тугой узел, и тот рассыпался на нитки. И как один оборванный конец, сползающий в сторону, Дарк вдруг развернулся и стремительно зашагал прочь.

* * *

Огонь жадно пожирал подброшенные в камин дрова. В комнате было тепло и по вечернему уютно. Рена сидела в мягком кресле и пристально вглядывалась в пламя, в котором красные и оранжевые трепещущие языки исполняли свой неповторимый вечно изменчивый танец. Тихий стук в дверь заставил её отвлечься. Дверь осторожно приоткрылась, и в комнату вошёл Торик. Он нёс маленький поднос с двумя расписными чашками. Лёгкий дымок, поднимающийся над ними, почти мгновенно заполнил комнату сладко-пряным ароматом.

— Простите за поцелуй, — мягко проговорил он, протягивая чашку.

Рена тяжело вздохнула. Её губы ещё помнили о чужом неосторожном прикосновении, но она настойчиво гнала неприятные и болезненные воспоминания прочь.

— Вы обещали объяснить, кто вы такой, — напомнила она, принимая чашку.

Торик согласно кивнул и устроился в кресле напротив. Пригубив терпкий напиток, он тоже воззрился на пламя, словно ища в нём вдохновения для своего рассказа.

— Наверное, стоит начать с того, где и когда я родился, — задумчиво произнёс Торик, после чего вновь сделал большой глоток и только затем продолжил: — Когда-то я носил иное имя и происходил из древнего клана волшебников южных земель Дэй. Мой клан владел необычным для других магов искусством — менять своё обличие. Кто-то мог превращаться только в зверей, кто-то в птиц или рыб, мне же повезло больше других. Ещё в детстве я умел обращаться в кого угодно, хоть в муравья, хоть в дракона. Не скрою и того, что частенько этим пользовался просто ради развлечения. У меня было много докучливых сестёр, которых я нередко поддразнивал. Чуть позднее меня увлекло более тонкое искусство смены лиц. Надо ли говорить, что своё мастерство я оттачивал на всё тех же сестрах?

Рена улыбнулась уголками губ, искоса поглядев на Торика. Черты его лица разгладились, он стал как будто ещё моложе, почти подростком. Однако взгляд подёрнулся печальной дымкой.

— Мне ничего не стоило превратиться в отца или матушку и дать какое-нибудь глупое задание, — с грустной полуулыбкой продолжил он. — Не скрою, сёстры меня недолюбливали, зато родители очень гордились моими способностями. Они лелеяли мечту, что я стану великим волшебником и прославлю их род и клан. Не могу сказать, что полностью разделял их желание, но я никогда не довольствовался только тем, что давали нам наставники, меня всегда влекло к чему-то большему и, признаться, это любопытство всё же зло посмеялось надо мной. Во время инициации я набрёл на Источник Тёмной магии и оказался не в силах противостоять искушению. В то время мне было ещё неизвестно, что незадолго до этого отец обратился к Оракулу, чтобы узнать будущее клана, и полученное предсказание его очень напугало. Прорицатели в один голос заявили, что в нашей семье растёт тот, кто погубит весь мир. Потому, как только отцу стало известно, что я практикую тёмную магию, меня изгнали. Правда, это вовсе не спасло ни мир, ни мою семью и клан. Губительницей мира стала одна из моих сестёр — красавица Дэйми.

Рена вздрогнула, услышав знакомое имя, и совсем другими глазами взглянула на Торика. Она словно смотрела на ожившую легенду. Когда-то ей довелось познакомиться с историей Дэйми и её сына-полукровки, теперь же перед ней оказался старший брат. Торик же увлёкся настолько, что не обратил внимания на то, что Рена принялась пристально разглядывать его, ища хоть какие-то сходства. Однако красивые черты Торика совсем не напоминали о тех волшебниках, которых можно было увидеть на страницах древних летописей, и лишь странные глаза внушали сомнения.

— Подумать только, отец в ней души не чаял! — запальчиво заметил он, не скрывая горькой усмешки. — А её же магия его и погубила! Мне же пришлось сражаться с ней. И если бы не ранения, полученные от Главы Гильдии волшебников, боюсь, даже тёмной магии едва ли удалось её одолеть. В том поединке сильно пострадали наши родные земли. Почти лишившись растительности, они превратились в мёртвые пустоши. Нам буквально нечего было есть. Так из великого народа мы вмиг превратились в жалкий сброд. Без крыши над головой и куска хлеба нам приходилось бродить по голой земле, чтобы хоть что-то найти или кого-то поймать. Но это было только началом наших бед. Вскоре обнаружилось, что привычные заклинания действуют всё слабее и слабее. Магия стремительно исчезала. А потом случилось самое страшное. Как я уже говорил, мой клан имел особенность — менять облик, но без магии мы стали терять не эту способность, а свой человеческий облик и превращались уже даже не в каких-то зверей или птиц, а в жутких чудовищ. Многие не выдерживали и сходили с ума. Одни начинали вести себя дико и нападали на собратьев и всех, кого доведётся встретить, другие же предпочитали перерезать себе горло до того, как разум окончательно покинет их головы. Так как наш внешний вид внушал ужас, а многие из нас окончательно одичали, корабли стали обходить наш материк, и за нашими землями закрепилось название Проклятых.

Рена слушала очень внимательно, и воображение рисовало ей невероятные картины. Торик оказался интересным рассказчиком, и она даже не заметила, как за окном почти стемнело, в чашке не осталось ни капли терпкого напитка, а в камине умирало пламя. Лорд, не прерывая своей увлекательной истории, поднялся с кресла и, пошурудив немного угли, добавил новых дров. Огонь с жадностью набросился на свежее угощение, раскидывая по комнате танцующие тени.

— В то время я был уверен, что мы уже обречены, но однажды к нашему берегу прибило пробитый пиратский корабль. Из живых на борту оказалось лишь десяток пленников, которых, покидая тонувшее судно, просто оставили умирать. Их спасло лишь сильное южное течение и наши безумные шторма. Корабль буквально вынесло на скалы. Там-то я и встретил Отрийского лорда. Несколько дней мы выхаживали людей, а затем все вместе латали корабль. Когда же судно было готово к отплытию Тодрин Отрийский, мучимый жаждой мести, предложил нам расправиться с пиратами. Наш внешний вид и кровожадность показались ему весьма подходящими для такой миссии, и мы согласились. Несколько лет наш корабль охотился за морскими пиратами, нам не было равных ни в бою, ни на воде. Всё шло неплохо, мне уже казалось, что разум мой и других начал очищаться. Мы свыклись со своим странным видом, хотя, должен признать, мне единственному удалось сохранить человеческое лицо. Но потом случилось непредвиденное: пиратам удалось заманить нас на Русалочьи рифы как раз в то самое время, когда в небе появляется проклятый Янгус, и оборотни впадают в неистовство. Это было самое кровавое сражение, в котором мне приходилось участвовать. Никто из людей не смог его пережить, в том числе и Тодрин. Перед смертью он взял с меня обещание, что мой народ не бросит бороться с пиратами. Как вы понимаете, его предсмертную волю я выполнил сполна. Ещё десяток лет мы бороздили моря, непрестанно сражаясь, и вероятно, занимались бы этим до сих пор, если бы после захвата очередного судна нам не досталась редкая карта, на которой были обозначены некоторые пиратские тайники. Мне безумно хотелось порыться в пиратских сокровищах, и, как выяснилось не зря. В одном из хранилищ я обнаружил целый сундук кристаллов, в которых сохранились остатки магии. Вероятно, вы меня осудите, но я не смог поделиться этой находкой со своими соплеменниками, и всё забрал себе. Этих крох вполне хватило для того, чтобы вновь вернуть своё умение менять лица и полностью изменить жизнь. Я, зная о хорошем положении Тодрина на Каэре, решил заменить его собой.

Торик смолк и выразительно посмотрел на Рену, словно спрашивая, достаточно ли ей этих объяснений, однако рассказ только подогрел её любопытство, потому она спросила: