Я много слышал о нем, но не видел в своей жизни никогда. Отец часто рассказывал о нем, но рассказывал только плохое, потому что ненавидел большие города и сам старался бывать там как можно реже и только по крайней необходимости. Для него пропахшая навозом, соломой и лошадиным потом ферма, была райским островом на бренной погрязшей в разврате, жадности и пороках Земле.

Все же я хотел знать, какой он. Мне было интересно, как примет меня столица мира, будет ли он мне другом или сразу покажет свой суровый нрав и даст понять, что благосклонность его нужно заслужить.

Завтра я это все узнаю. Всего каких-то пара часов в пути, и я увижу на горизонте пики одних из самых высоких в мире зданий, рекламные голограммы в небе и свечения фемтосекундных лазеров. А потом я увижу Академию, обучение в которой и в самом деле, стоило моим родителям, а точнее моему отцу… при мысли о нем на меня снова напала тоска и обида, немалых денег.

Журчащие воды ручья, в потоке которого трепетало отражение моего лица, не дали мне возможности услышать, как сзади ко мне кто-то подкрался и закрыл ладонями глаза.

Да! Я знаю кто ты!

Я ловко извернулся и схватил в объятья легкое женское тело и повалил в траву. Это была соседская дочь такого же фермера, как и мой отец, чья семья жила за холмом, у подножья которого бил ручей. Она засмеялась, я тоже. Мы вот уже почти два месяца встречаемся каждый вечер возле ручья, она – веселая жизнерадостная и очень красивая девушка, была единственным тем, что я, уезжая учиться, не хотел оставлять позади. Я знал, что уехать сейчас в самый разгар наших бурных отношений, значит поставить на них большую и жирную точку, раз и навсегда. Остаться же, значило, что связав свою жизнь с ней в будущем, мне придется завести семью. Она нарожает мне кучу детей и тогда точно придется продолжать дело отца, которое я теперь ненавидел всей душой.

Интересно, а она меня любит? Мы еще не успели рассказать друг другу о своих чувствах, да я как-то этого и не хотел, но видел, как она смотрит на меня, как дышит в моем присутствии. Как дрожит от прикосновений к своему телу. Я не мог сказать о себе того же. Мое сердце было занято желанием вырваться из этого мира, быть пилотом, а она, какая бы не была милая и красивая, может стать для меня лишь вечным замком на двери ведущую в другую иную лучшую жизнь. Я должен был сказать ей что уезжаю. Для нее я уезжал навсегда. Ее сердце, наверное, будет разбито.

После нескольких минут катания в траве и шалостей, я все-таки сказал ей, о том, что нам нужно было серьезно поговорить. Она уселась напротив и довольная встречей все никак не могла понять, что разговор и вправду будет серьезным. Она все думала, что я шучу, и строгое свое лицо делаю специально. У нее то и дело вырывались смешки и мне потребовались некоторые усилия, чтобы до нее дошло, что я и в самом деле хочу с ней поговорить. Когда же она поняла, что шалости и шутки закончились, она насторожилась, а ее брови нахмурились. Я почувствовал ее волнение, я знал, что она испытывает предчувствие чего-то нехорошего. Вот только, она пока что и представить не могла, что нам предстоит расстаться.

Здесь, в Холмове, в предместье Варны, где люди сами по себе редкость, встретить между фермерскими угодьями нормального перспективного и доброго молодого парня, просто заветная мечта любой девушки, обреченной на фермерскую жизнь. Понимая это она, моментально привязалась ко мне и уже, наверное, видела себя моей женой с кучкой детей, в окружении прислуги и меня… приходящего с фермы домой каждый вечер по колено в навозе и воняющего свиньями. Для нее это было счастье. Для нее это был бы лучший исход в ее жизни. Она стремилась к этому и в ее глазах, ничего ее планам не препятствовало.

Как же ей сказать? Мне было ее жаль.

Я захотел обратиться к ней. Назвать ее по имени, но с удивлением почему-то понял, что не помню, как ее зовут. Я сам нахмурил брови и, чувствуя себя глупо, уставился на нее.

– Что с тобой, Корин? – Она ласково улыбнулась и спросила так, словно и не должно было быть никакого расставания, а потом протянула ко мне руку, но едва коснувшись до моего лица, почему-то резко одернула ее.

– Я… – Вдруг что-то пошло не так.

Меня как окатило ледяной водой с ног до головы. Я вдруг перестал понимать, что происходит, все вокруг стало каким-то серым и холодным, а красивая девушка напротив меня все еще мило улыбалась.

– Кто я, Корин? – Она заглянула мне в глаза, склонив голову немного на бок так, что локон светлых волос упал на ее лицо.

Но ее взгляд вдруг стал не добрым. Она выглядела так, словно узнала обо мне что-то очень плохое и теперь ждет объяснений. Она как будто знала о моей глупости, словно догадывалась, что я не могу вспомнить ее имя.

Я посмотрел на нее. Как такое возможно? Что происходит? У нее другая прическа? За все, то время что я знаю ее она ни разу не меняла прическу! А теперь у нее совершенно другие волосы, они стали намного светлее и локоны больше не вьются, они стали совершенно прямыми и теперь заканчивались, едва касаясь плеч, а не у пояса как раньше, как всегда! И лицо! Почему-то оно стало старше, как будто на меня смотрела не пятнадцатилетняя девочка, а двадцатипятилетняя девушка! Улыбка ее пропадала очень быстро, но не резко, а плавно сменяясь ехидным и злым оскалом.

– Кто я, Корин? – Она повторила вопрос и, схватив руками за плечи, тряхнула изо всех сил.

– Как такое может быть? – Я прошептал, ощущая непонятно откуда-то появляющийся страх, но глаз не отводил.

– Ты меня слышишь? – Ее голос становился грубым и низким, он отдавался эхом, заполняя все пространство вокруг меня, а в глазах ее горел гнев.

Внезапно, вся реальность окружающая нас, начала ломаться. Вся. Холмы, ручей с источником, зелень травы и деревьев, изгородь отцовской фермы выглядывающей из-за склона. Все рушилось и казалось ненастоящим. Картинка трескалась как стекло, разрастаясь все новыми и новыми витками паутины. А потом начала распадаться по крупицам, как пазл из миллиона кусочков. В голове вдруг начали всплывать события последних шести лет, заполняя бреши в сознании и заставляя меня вновь чувствовать всю боль от того, что произошло со мной. С каждым моим воспоминанием в черную пустоту моего сознания падал оторванный кусок реальности, обнажая что-то холодное и отвратительное.

С ужасом пришло понимание происходящего. Это была не моя первая любовь из прошлого. Просто воображение на фоне моих страданий выстроило из пережитых когда-то событий, приятную для восприятия иллюзию, которая осыпалась, как только в нее каким-то образом попала эта девушка.

– Корин, у тебя кровь! – Ее голос все еще был в моей голове, а ее образ, рассеченный трещиной в нескольких местах, все еще сидел напротив меня, хотя вокруг уже не осталось практически ничего.

Я дотронулся до своего лица и понял, что из моего рта по подбородку и ниже по телу вытекала густая горячая кровь. Тут же появился жуткий привкус и запах нашатырного спирта, тошнота и опять стало невозможно дышать.

– Марта… – Сквозь короткие попытки вдохнуть в себя такой необходимый для выживания воздух, я выговорил имя той, что все это время видел перед собою, давая ей понять, что вспомнил ее имя.

– Да. – Она спокойно кивнула и я все понял.

Потом она покачала головой и с безразличным видом наклонилась ко мне, приложила свою ладонь к моему лбу и толкнула вперед. Потом молча, поднялась на ноги, перешагнула через меня и ушла, а я упал на спину и отчетливо видел, как падает в бездну последний пазл моей иллюзии с кусочком голубого неба, белым облаком и верхушкой кроны ивы, растущей над ручьем с холодной хрустально чистой водой.

* * *

Я резко открыл глаза и в смятении понял, что все равно ничего не вижу. Вокруг меня царила кромешная тьма. Я жив? Я попытался сделать вдох, но не смог. Там, где находилось мое тело, не было, ни грамма воздуха или какого-то другого газа. Смятение. Очень хотелось дышать. Еще попытка. Еще. Но вместо вдохов, я чувствовал, что мои легкие просто расширяются и сокращаются, наполняясь чем-то явно непохожим на то, чем я привык дышать. Я остановился. Подождал немного. Я не задыхаюсь. Я не чувствую нехватку кислорода. Чтобы жить, мне не нужно было дышать! А может слово «жить» больше не применимо ко мне? Значит мертв? Но я не задыхался.