Через минуту, я уже водружал устройство, трясущимися внутри перчаток руками, в вертикальное положение, совсем немного раскидав в разные стороны песок и мелкие камни, с почвы под ним. Внезапно я услышал за спиной какой-то шум, похожий на падение нескольких камней с высоты. Неужели опять вихрь? Как не вовремя! Но его не последовало.

Я насторожено обернулся, но ничего кроме скалы и других камней не увидел. Все-таки, наверное, ветер…

Надавил на колпак предохранителя пиропатрона ‒ хлопок. Надавил ‒ хлопок. И еще надавил. Готово. Потом быстро выставил уровень и все! Пора возвращаться назад. Я поднялся и уже сделал пару шагов на спуск, как снова странный шум, теперь справа от меня. Я поднялся с колен и сделал шаг к скале. С удивлением, сквозь серую пелену, я увидел небольшой подъем и выступ на этом подъеме, на который можно было забраться. Перегнувшись немного через него, я присмотрелся и увидел узкий пологий склон, достаточно ровный и гладкий, такой гладкий, будто отшлифованный специально кем-то. Склон уходил в глубину межскального пространства и конца его я видеть не мог.

Я сделал для себя небольшое открытие, что среди аркообразных больших скал, а так же внутри них есть более маленькие такие же аркообразные скалы, которые преобладают в самом начале гряды, и через их арки, не превышающих человеческого роста, змейкой проходят какие-то странные пологие скаты. Все было удивительно, удивительно и совсем не так как на Земле. Природа этой планеты странна до абсурда. Казалось, она вытворяла с законами физики, создававшими тысячелетиями ее рельеф, поистине фантастические вещи!

Буквально в нескольких сантиметрах от моей головы сверху вниз пролетел булыжник и глухо ударился о пологий склон. Развалившись на несколько частей, он горстью, словно ссыпался по нему в пустоту. Все произошло в одно мгновение, и определить размеры булыжника я не успел, но судя по звуку удара, он был не малого размера и летел с достаточно большой высоты. Я сглотнул. По спине пробежал холодок. Если бы моя голова в этот момент находилась на несколько сантиметров левее, то этот камень угодил бы мне прямо в шлем и возможно повредил бы его. А это привело бы к неминуемой гибели из-за попадания внутрь защитного костюма атмосферных газов.

И все же, испытывая интерес, и надеясь, что этот камень был единственным падающим именно тут и сейчас, я наклонился еще сильнее над выступом и посмотрел наверх. Из темной пелены отвеса на меня сразу же посыпался песок. Испугавшись и инстинктивно зажмурившись, я резко разогнулся, ожидая удара более тяжелого предмета. Но его не было. Стряхнув песок и сочтя причиной странных звуков, падение с высоты камней, я направился, сверяясь с навигатором обратно к квадроциклу.

Дело было сделано, и дорога казалась намного легче, тем более что идти мне приходилось уже не в гору, а на спуск. В теле чувствовалось даже легкость и радость за проделанную мною работу. Я справился. Я в порядке.

Когда я достиг квадроцикла, на связь со мной все же вышел Колл.

– Докладывай!

– Второй координат выполнен. Что-то со связью?

– Разбираюсь. Сигнал подтвержден.

Теперь легко и непринужденно я вел четырехколесный транспорт назад к взлетно-посадочному модулю. Лавируя между валунами и булыжниками, решив, что понял эту планету или, думая, что понял, я по внешнему виду определял на почве те места, куда заезжать не следовало и те места, где зыбкость грунта была такой, что без труда могла затянуть в бездну и меня и мой квадроцикл. Возвращаясь назад, я уже без усилий вычислял такие места и заранее направлял квадроцикл им в объезд.

Я был доволен собой, доволен выполненной не без труда, поставленной передо мной задачей и, вернувшись через сорок минут к челноку, почувствовал на себе одобрительные взгляды Марка и Лены. Так они на меня еще не смотрели. Это были взгляды уважения. Марк одобрительно похлопал меня по плечу. Я был горд и хотел только одного ‒ во чтобы то ни стало, не потерять, только что заработанный в их глазах, такой важный для меня, авторитет.

День на Проксима b подходил к концу. До наступления на планете кромешной темноты, а единственным источником света на этой планете была звезда Проксима Центавра, оставалось по нашим подсчетам чуть больше двух часов. Ни Луны, как на Земле, не звезд на ночном небе с поверхности желтой планеты увидеть было нельзя. Спутников у Беты не было, а звезды, сквозь плотные слои атмосферы, вряд ли смогут пробиться своим светом для взора человека. Иные, по крайней мере, известные нам источники света на планете отсутствовали, а, следовательно, после наступления ночи, тьма на поверхность опустится совершенно непроглядная.

Но пока, абсолютно ничего не указывало на приближение сумерек. Свет, доносящийся до поверхности планеты, сквозь бурные и плотные циклоны в атмосфере был, как и четыре часа назад на уровне вечных сумерек. Отражающая способность плотных газов сводилась к тому, что в какой бы фазе не находилась Проксима, ее свет распределялся равномерно и, не вооруженным глазом было практически невозможно определить ее местоположение на небе. А это значит, что темнота окутает полушарие за десять-пятнадцать минут.

Впрочем, наша работа на поверхности была полностью закончена. Кратер подготовлен, реперы установлены. Дело оставалось лишь за головным судном под управлением командира Маера. Ему теперь предстояло направить траулеры на сброс в атмосферу планеты, взяв курс согласно сигналам отправляемыми реперами. В нужный момент система курсовой навигации траулеров сообщит о том, что курс определен и система готова к расчету маневрового маршрута. Маер должен будет выполнить расстыковку траулеров от СИД и те самостоятельно, корректируя свою траекторию с помощью собственных маневровых ускорителей, ориентируясь строго по сигналу меток, совершат спуск прямо в лоно кратера. Теоретически, траулеры, упав, должны будут сложиться в аккуратный круг, а их целостность не должна быть повреждена. Однако, Александр Колл, считал, что из-за ошибки Марка, крайняя нижняя отметка кратера сместилась и траулеры упадут не ровно, и скорее всего, будут повреждены. Радиоактивные отходы, наполняющие их, окажутся на поверхности, и планета будет заражена.

Еще одно препятствие к безупречному сбросу, являлась сама атмосфера Беты. Бури, обладающие огромной мощью в плотных слоях атмосферы. Конечно, расчеты Колла, по выбору места сброса, опирались на что, что траулеры, проходя сквозь них, должны будут миновать постоянные мощные вихри и выбрасываемые ими непостоянные потоки, однако, все равно оставался шанс того, что траулеры могут под воздействием атмосферных сил сместиться с траектории. Тут вся надежда возлагалась на реактивные турбины, которыми они были оснащены и которые, как предполагалось, должны были корректировать траекторию спуска в условиях агрессивных атмосфер. Одним словом: или турбины победят ветер, или ветер победит турбины, и если победит все же природа то, скорее всего, человеку придется искать новое место, для вывоза с Земли опасных радиоактивных отходов.

Но это уже будет не наша задача. В подобной ситуации, если таковая произошла бы на Титане мы, скорее всего, начали бы корректировку меток, чтобы исключить нарушения целостности траулеров, но мы не на Титане и времени у нас не много. Короче говоря, у нас нет возможности ждать нового дня и заново опускаться на планету. Да и атмосфера на Титане совершенно иная.

У нас оставалось два часа и пока командир Маер проводил необходимые приготовления для сброса траулеров, мы пытались чем-то себя занять, чтобы скоротать время до того момента пока система навигации СИД подтвердит координаты и не будет готова к самому сбросу. Только тогда мы должны будем покинуть поверхность желтой планеты и подняться на орбиту. А пока должны оставаться тут на случай если сигнал меток будет не корректен и нужно будет наше вмешательство.

Но это ни сколько не напрягало. Больше неудобств доставляли оранжевые защитные костюмы, вес которых уже начал ощущаться из-за общей усталости организма. Но, в конце концов, не каждый же день прогуливаешься по поверхности планеты за пределами Солнечной системы. При другом раскладе миссии и с другим грузом на орбите, все это вообще могло бы стать историческим для человечества моментом. Так что какую бы сильную я не чувствовал усталость, как бы я не мечтал завалиться в свою соту и уснуть на несколько часов здоровым и естественным сном, не активируя «химию», я все же пытался насытиться каждой минутой пребывания на Проксима b.