Он снова отвернулся от судна и уставился в темноту планеты.

Все это задумано лишь с той целью, чтобы не отравлять свой дом, Землю, Солнечную систему, отходами, способными нанести непоправимый вред человечеству и его колониям. Вот за что, каждый из них ставит на контрактах свои биометрические подписи и за что получает довольно не малые гонорары.

Но что же там произошло? Там под куполом желто-серой газовой пелены, среди черных камней и скал. Что стало с еще совсем молодым парнем, так хотевшим быть пилотом и так хотевшим именно в эту экспедицию, ставшую для него последней.

Погруженный в свои мысли Грек Маер не вел отсчета времени и скорее всего он не мог определить, сколько минут, а может часов, провел, болтаясь в открытом космосе на страховочном фале. Фал периодически, то вытягивался ровной дугой, оставляя командира как бы позади головного судна, то собирался волной, становясь похожим на условную кривую на экране древнего осциллографа.

Бета медленно и незаметно для гостей из другого мира, так же беспечно, как и миллиарды лет до их прибытия в ее владения, продолжала свой безмятежный путь вокруг Проксимы Центавра, пока та еще незаметнее продолжала свое путешествие по Млечному Пути.

Вздохнув, Маер решил, что хотя новых мыслей в его голове не прибавилось, старые все же встряхнулись и встали на свои места. В сознании появилось четкое представление того, что требовалось делать дальше и первым делом, необходимо было как можно скорее вернуться на СИД. Пора начинать разряжать обстановку внутри экипажа, пока они не перебили друг друга шлемами защитных костюмов.

Маер провел закованными в экзоматериал пальцами по дисплею планшета, осветив его наплечным фонарем и тот «очнувшись» начал предлагать выбор из нескольких стандартных команд. Палец шагнул к надписи управление лебедкой и устройство тяги на массивном поясном креплении пришло в движение. Фал сначала выпрямился, а потом натянулся как струна и немного рывком, стал подтягивать плавающего в свободном полете человека.

Когда до поручня шлюза оставалось всего несколько метров, внимание командира, что-то привлекло. Он остановил лебедку и стал снова отпускать трос, который спиралью разматывался в невесомом пространстве. Через несколько секунд, Маер все же по инерции достиг поручня и схватился за него свободной рукой. Его немного запрокинуло инерцией под выступающий порог шлюза, но он быстро поймал равновесие, и уже мог спокойно висеть рядом с поручнем, освободив обе руки.

Вглядевшись куда-то в нижнюю часть судна, туда, где был стыкован С-2, Маер заметил на его корпусе, с левой стороны там, где к фюзеляжу модуля крепились опоры атмосферных стабилизаторов, отсутствие части отражающей обшивки.

На какое-то время он выкинул из головы все мысли о происходящем на борту СИД и произошедшем на поверхности Беты. Все его внимание заняло желание выяснить, что именно отсутствует на корпусе модуля С-2.

Он двукратно увеличил визуальный обзор и, прищурившись, вгляделся в корпус транспортника. Без сомнения это была одна из технических ячеек. Небольшой плоский люк, каких на любом космическом аппарате было достаточно много. Разбросанные по всему корпусу судна, они давали доступ к некоторым важным частям оборудования, для наиболее удобного его ремонта и настройки. Но на С-2 никто ничего не настраивал и не производил ремонт. А люк все же отсутствовал, оголив внутренности ячейки.

Нужно было выяснить, природу этого явления и командир оттолкнулся от балки и поплыл в сторону пристыкованного аппарата. Отталкиваясь о выступающие части корпуса судна, он корректировал свое плавание, пока не добрался до ребра одного из шарнира турбореактора. Дальше нужно было заплыть под модуль. Маер огляделся и, оценив ситуацию, слегка оттолкнулся от крыла и проплыв еще пару метров запустил реверсы. Сжатый азот дал ему нужное ускорение и, регулируя поочередно правой и левой форсункой, он через десять секунд уже держался за ту самую оголенную ячейку.

Наплечный фонарь, дергаясь из стороны в сторону, из-за неустойчивого положения командира, осветил корпус. Маер поморщился. Не нужно было быть инженером, техником или обычным механиком, чтобы понять, что тут не хватало одного из трех предохранителей. На оставшихся двух, было изображение антенны в кружке, а значит, полагалось думать, что они отвечают за связь. Сама же крышка люка, отсутствовала вовсе. Значит, кто-то кто с какой-то целью залез сюда, в спешке видимо не успел полностью закрутить болты, на которых он держался. Вот только кто и зачем. Марк при обслуживании «когда-то» или это произошло позже? Во время спуска на поверхность Беты? Причина отсутствия цифровой связи заключалась в этом? Поэтому Лена не могла связаться с Корином и определить его местоположение?

Судя по всему, неудачно закрытый люк отскочил при атмосферных нагрузках во время взлета или посадки. А вот предохранитель? Кто-то извлек его специально или его тоже вырвало при маневрах?

Командиру вдруг стало как-то не по себе. По спине, закованной в блестящую броню вакуумного костюма, пробежал холодок. Ему вспомнились слова Лены о гниении внутри команды. Не стоило спешить с выводами, нужно во всем разобраться, ведь в команде только два человека, которые знают о том, что и в каких технических ячейках находится.

Маер, вытащил еще один из двух предохранителей, спрятал его в специальном отделении на поясе, потом отпустил люк и включил лебедку. Фал снова натянулся и потащил его к шлюзу. Теперь он хотел вернуться на борт как можно скорее.

Вернувшись на СИД, Грек Маер оказался в полном одиночестве. По крайней мере, ему так показалось. Его никто не встретил. Впрочем, как оказалось, никто ровным счетом никак не отреагировал на его спонтанный выход за пределы судна. Никто не связался с ним, пока он парил в свободном падении в черноте ночи Беты. А ведь консоль управления в кабине пилотов сигналила об открытии шлюза. Но всем было видимо наплевать, так что вместе с чувством одиночества его встречало еще и чувство обиды, которое быстро переросло сначала в злость, а после в понимание того, что членов команды не следует считать друзьями. Они все, его подчиненные и относиться к ним надлежало так же. Даже к Кравец.

Тем более к Кравец.

Он преодолел технический модуль, тускло освещенный световыми панелями, переведенными в режим гибернации и демо-заставкой интел-центра верстака, который не выключила его первый пилот.

Марка он нашел все в том же состоянии, в каком видел его в последний раз, в медицинском блоке. Действие препаратов, что ввели его в медикаментозный сон, еще не закончилось, и он спокойно спал, а его грудь медленно поднималась при вдохе и опускалась при выдохе.

Марта и Лена оказались в сотах. Лена отключилась, настроив ее на восемь часов сна, а Марта просто спала в ней, повернувшись на бок и оставив капсулу открытой. Ну а Колла тут не было. Видимо он закрылся у себя в инженерном блоке, что Маер проверять не стал. Он просто взял чистый одноразовый стакан и, набрав в него холодной воды из куллера, в который она подавалась из кондиционного репродуктора, залпом выпил, утолив жажду и ушел из лобби в модуль управления. Усевшись в кресло первого пилота, он отрегулировал его в лежачее положение и, закрыв глаза, стал слушать монотонные редкие щелчки навигационной панели и ровное тихое жужжание воздушных рециркуляторов. Потом его поглотил сон, а ведь он даже не представлял себе, насколько сильно устал.

Проснулся он так же внезапно, как и уснул и даже не сразу понял, где находится. А когда до него дошло, что кресло пилота это не сота и не диван в блоке АРМ, то попытался подняться, старчески кряхтя, но почувствовав, что правая рука онемела до самого плеча, находясь, долгое время под весом его тела. Пришлось повернуться на другой бок и лежать так еще несколько минут.

Когда же он все-таки вышел в бытовой модуль, то увидел Марка. Техник сидел за круглым столом и, обхватив левой ладонью одноразовый стакан, мелкими глотками пил горячий кофе. На правой руке была наложена регенерационная шина, скрыв конечность до середины предплечья и он, постоянно забывая об этом, пытался схватиться за стакан, но тут же, вспоминал и одергивал ее. Его лицо было бледное, как простыня, а на плечи было накинуто согревающее одеяло. Тело трясло и знобило, а в перерывах между глотками он закрывал глаза и как-то отрешенно, какое-то время, сидел не шелохнувшись. Потом будто очнувшись, резко поднимал веки, и снова забыв о травмированной руке, подносил чашку ко рту.