– С таким же успехом, некоторые независимые институты, выдвигают теории о наличие форм жизни на Титане, которые скрыты под корой этого спутника и что именно они являются источником метана в его атмосфере. Что Вы на это скажете, командир Маер?

– Метан на Титане имеет исключительно геологическое происхождение… – Он насупился.

– Да. – Марта кивнула. – Это основная теория. А разве кто-то пытался бурить его поверхность? Разве кто-то пытался опровергнуть мнения ученых меньшинств? Нет? А знаете почему? Потому что колониальным корпорациям это не нужно. Им нужно было тело, для вывоза туда радиоактивных отходов и он стал этим телом. Какой сейчас радиационный фон Титана? Благодаря Вам командир, этот спутник уже никогда больше не будет доступен человечеству для колонизации и научных исследований.

– Я делаю свою работу! А Титан, из-за своей атмосферы, низкой гравитации, но высоким давлением, абсолютно никчемный спутник, годный только для того, для чего его мы и используем! – Он сделал шаг в ее сторону. – И сейчас у меня, почему-то возникает ощущение, что я разговариваю не с титулованным ученым, руководящий целым исследовательским штабом, а со среднесортным сценаристом одного из развлекательных псевдонаучных видеоблоков!

– Это потому, командир, что я вынуждена говорить с Вами на Вашем же языке. Иначе мы не достигнем понимания в этом еще довольно длительном полете.

В этот момент я понял, что «началось». Пусть. Поделать я ничего не мог. Кто я против Маера? С одной стороны даже хорошо. Сейчас выплеснет весь свой негатив на ученой и мне не придется каждую секунду нахождения с ним в одном модуле, бояться и ждать его мести за сорванное представление.

– Хотите достигнуть понимания? – Маер покачал головой. – Наше взаимопонимание было обречено с того самого момента, как Вы поднялись на борт моего судна! – Он махнул на нее рукой стараясь повторить ее жест.

– Что именно Вас не устраивает, командир Маер? – Вопрос прозвучал из ее уст все так же просто и спокойно, ни один лицевой нерв не дрогнул, за время всего этого разговора. – То, что на борту находится ученый или то, что Вас заставили подчиниться, приказав взять меня в эту экспедицию?

– Кто Вы на самом деле, госпожа Штеер? – Он подошел практически вплотную и уставился на нее.

– Что?

– В каком на самом деле качестве, Вас приписали к моей команде? – Он сделал руками требующий ответа жест. – Хотите сделать шаг к налаживанию нашего взаимопонимания, тогда ответьте правду.

– Я ученый. – Она гордо приподняла подбородок. – Не знаю, что Вы там себе нафантазировали относительно моей персоны, но это явно намекает на маразм или параноидальный бред! – Она вздохнула и уступила его натиску, отступив на шаг назад. – У меня есть регламент работ и Вам он был предоставлен. Мое руководство не ставило передо мной задач по выявлению недостатков в Вашей работе. И к тому же я подчиняюсь не Колониальной Федерации, а главному штабу Научного сообщества. Так что простите. Если наш разговор приобретает не рабочий и ненаучный характер, я вынуждена его закончить. – Она еще раз оглядела всех членов экипажа стоящих в центре модуля в полном безмолвии.

Казалось, поняв, что все мы уже мечтаем вернуться к своим делам и, что все это представление неугомонного командира уже отняло у нас довольно много времени отведенного на отдых, уверенными шагами и с гордым видом покинула технический модуль.

За Мартой стали пятится к выходу и мы.

– Лена! – Вдруг крикнул Маер, все еще стоя на том же месте где его оставила госпожа Штеер и все еще смотрящего перед собой, словно Марта и не уходила.

– Да.

– С-2 готов к спуску?

– Готов.

– Проверь все еще раз.

– Хорошо… проверю.

– Никому не расслабляться! Всем проверить повторно все оборудование!

Лена выходила через переход в лобби впереди меня и, перешагнув небольшой порог, разделяющий модули, сплюнула на металлический пол. Ее глаза горели от гнева. Она знала, что пребывание командира в таком состоянии духа, не сулило никому ничем хорошим и теперь она точно ненавидит Марту не меньше Колла, только за то, что она явилась тому причиной.

* * *

Примерно через тридцать минут после проверки бортовых систем, показателей полетных данных и произведя с разрешения Лены небольшую корректировку геостационарной орбиты, а после, под очередные байки Марка, съев гарнир из субститурированных компонентов, перешел из лобби в технический модуль. Практически сразу отметил про себя, что здесь значительно холоднее, чем в остальных модулях судна. Я поежился и прошел вдоль довольно широкого помещения. Осветительные элементы, встроенные в потолок начали включаться по мере моего продвижения по модулю, первую половину которого занимал верстак – инженерный интел-центр, сохраняя вокруг себя довольно много места, а так же панорамный витраж, через который еще час назад можно было наслаждаться красотой вида бушующей атмосферы Беты. Сейчас, когда Проксима Центавра, оказалась позади планеты и наша орбита в этом полушарии была лишена ее света, в витраж можно увидеть лишь пустую непроглядную черноту. Дальше все было заставлено оборудованием и техникой, в том числе двумя квадроциклами, грозно выглядывающими из полумрака помещения, узкими люминесцентными сенсорами и блестящими усиленными полиметаллическими бамперами. Узкий проход налево сразу за квадрами вел к инженерному блоку – рабочему месту Колла и медицинскому блоку, еще ни разу, ни кем не посещенному.

… Надеюсь, он так и останется не посещенным.

Ровно такой же проход с другой стороны поворачивал в блок АРМ, а рядом с ним подъемник в панораму – небольшое помещение с куполообразным витражом вместо потолка и двумя небольшими телескопами-магниферами, для картографирования и при необходимости наблюдения за удаленными объектами. Подняться в панораму можно было по металлической лестнице и, именно туда я направлялся.

Дальше по модулю смотреть было не на что. Контейнеры с оборудованием, шкафы с вакуумными костюмами для выхода в открытый космос и для работ на поверхности, какие-то коробки со старыми запасными деталями, которые Марк или Колл не соизволили сдать на утилизацию в Порту и несколько консолей управления локальным освещением модуля, вентилированием и обогревом. Еще нижний шлюз, к которому пристыкован взлетно-посадочный модуль С-2, главный шлюз и грузовой шлюз за которым тянулся сто сорока метровый металлический хвост – траулеры. Восемь оболочек из самого дешевого сплава железа и углерода, таящие в себе сотни тонн непригодных для дальнейшего использования плутония-238, цезия-137 и стронция. На двери в шлюз надпись: «Осторожно вакуум». И ниже: «Не шлюзовать. Радиационная опасность!». Всю эту словесную браваду предупреждений в итоге венчал желтый знак. Маленькое стекло двери шлюза запотело от перепада температур и я, вытерев его рукавом, заглянул внутрь. Там было таинственно и темно. Я ничего не увидел.

Озноб заставил меня встряхнуться и вернувшись к подъему в панораму, я взялся руками за холодный металл перил лестницы. Всего десять ступеней вели вверх. Люковый электропривод раскрыл надо мной проход и когда мои ноги ступили эхом на ребристый пол овального помещения, тут же закрыли его.

В панораме я был только однажды и то, когда СИД стоял еще на пирсе, где на него действовала сила гравитации станции. Сейчас же, стоя внутри этого помещения, я отметил про себя, что действие полимагнитного ядра судна тут ощущается несколько слабее, чем в основных модулях. Одного g тут точно не было. Тело стало легче и, казалось, всего одним прыжком я мог бы преодолеть сразу всю диагональ панорамы.

Нащупав на стене, рядом с входом, сенсор освещения я включил свет. Удивление увидеть тут Марту Штеер я не испытал, наверное потому, что предполагал найти ее именно здесь. Хотя и сделал вид, что удивлен. Она обернулась, взглянув на меня и, немного наклонила голову набок, но уже через секунду снова отвернулась к дисплею одного из телескопов-магниферов.

Пройдя вперед я занял свободное место за вторым устройством, спускающимся на подвижных манипуляционных шарнирах.