Мы уже знаем, что только потому, что абсолютное Знание Мудреца есть сознание себя, оно отличается от абсолютного Знания Верующего (христианина). Об этом Гегель и напоминает в следующих двух фразах (р. 556, 19—22-я строки /с. 428, 8—10-я строки/):
«Истина [т. е. Наука] есть [то же самое] содержание, которое в религии еще не равно своей достоверности. Равенство же это [объективной истины и субъективной достоверности] состоит в том, что содержание [теологическое, т. е. Бог] получило [в Науке] форму самости [человеческого Я].»
В теологическом Знании Истина раскрывает существенно другую реальность, нежели та, каковой является это Знание и его эмпирический субстрат: Бог — это иное, чем Богослов и Богословие. Напротив, в Знании Мудреца Объект Знания, само Знание и Субъект, им обладающий, — одно и то же. И Гегель говорит, что эта coincidentia oppositorum /совпадение противоположностей/ имеет место, поскольку «Содержание получило форму Самости». Содержание же теологического Знания — Бог: значит, можно сказать, что Мудрец — это такой человек, который понял, что он и Бог — одно и то же, и смог отождествиться с ним в том смысле, что приписал полноту Знания не какому-то Бытию, отчасти иному, чем он, а Бытию, каковое есть он сам, этому бытию, обнимающему собой все Бытие.
Разумеется, здесь нет речи об ипio mystica /мистическое единение/, и понятие Бог здесь лишь метафора: нет Бытия, с которым Мудрец соединяется, ибо он есть полнота Бытия; он — «Бог» единственно в том смысле, что полнота /totalite/ его Знания, которое есть полнота Истины, — это не что иное, как некое развитие sum qui sum [191]: он действительно есть все, что есть; и он это говорит, и он есть все то, что он говорит. Другими словами, его Бытие есть его Знание собственного бытия: он есть Раскрытие /Откровение/ Бытия, потому что он есть раскрытое Бытие. Или лучше: Знание, которое у него есть о своем бытии, есть само его Бытие; он есть Знание как таковое, и именно будучи Знанием, он есть то, что он есть, т. е. Мудрец.
Об этом две следующие фразы Гегеля (р. 556, 22—27-я строки /с. 428, 10—14-я строки/):
«Благодаря этому стихией наличного бытия или формой предметности [существующей] для сознания [-внешнего] стало то, что есть сама сущность, а именно понятие. Дух, являющийся сознанию [-внешнего] в этой стихии [наличного бытия], или, что здесь одно и то же, порожденный сознанием [-внешним] в этой стихии, есть наука.»
Наука производится Мудрецом, Мудрец — производитель Науки. В той мере, в которой Мудрец представляет собой некое «Dasein», наличное бытие /ипе existence-empiri- quе/, т. е. в той мере, в какой он является реальным человеком, он — еще «Bewuptsein», внешнее-Сознание, которому открыт предмет /un objet-chosiste/, «Gegenstand». Но для Мудреца этот предмет более не Мир, или Природа, но Наука, или Begriff, понятие. Он живет и действует, но он живет лишь Наукой и действует лишь для Науки. И поскольку он живет и действует как реальный человек, то продукт его деятельного существования, т. е. Наука, или Понятие, также обладает наличным бытием, Dasein: если Мудрец — это человек во плоти и крови, то Наука — это речь /discours/ (Логос), действительно произнесенная, или книга («Библия»), действительно написанная. Эта Книга произведена Мудрецом; и в то же самое время она ему «является» как Gegen-stand, как предмет, внешняя вещь. Но содержание этого предмета — сам Мудрец. Бытие же, производящее само себя и раскрывающееся себе самому, — это Дух. И Дух, налично существующий в форме Речи, Логоса, Понятия, — это Наука, Wissenschaft, изложенная в Книге.
Мудрец отождествляется с Наукой, и эта Наука раскрывает Целостность /Totalite/ Бытия. Мудрец, стало быть, отождествляется с этой Целостностью: его Я — это всеобщее Я; он осуществляет в своем личном существовании осознанную целокупностъ /Vintegrite consciente/ Бытия. Но Знание Мудреца — его Знание в двояком смысле: это его произведение и оно раскрывает бытие, которое есть он сам. Таким образом, обязательно будучи всеобщим /universel/, Я Мудреца по-прежнему — его Я; это Selbst, Самость /Moi-personnel/, личное Я, Я конкретного человека по имени Георг Вильгельм Фридрих Гегель.
Гегель говорит это в следующей фразе (р. 556, 28—32-я строки /с. 428, 15—18-я строки/):
«Природа, моменты и движение [диалектическое] этого знания, следовательно, раскрылись [благодаря проделанному анализу] в том смысле, что [можно сказать, что] это знание есть чистое для-себя-бытие самосознания; оно [это абсолютное Знание, т. е. Мудрец] есть „я", это и никакое иное „я" и оно столь же непосредственно опосредствовано /unmittelbar vermittelt/ или есть снятое [диалектически] всеобщее „я".»
Единичность не упразднена, но «диалектически снята» во всеобщей Науке, в Мудреце: следовательно, она сохранена здесь в том, что в ней есть существенного, и возвышена /sublime'e/ в этой своей ип9стаси. Речь не идет (как в богослове кой мистике, пытающейся — безуспешно впрочем — осознать unio mystica) о единении с некой наличной Всеце- лостью /Totalite/, существенно отличной от Единичности, каковой являюсь Я; нет речи и об отречении от собственной Единичности или Личности и погружении в Абсолют. Нет, Мудрец перестает быть Единичностью, Einzelheit, потому что он сам становится всеобщим, оставаясь при этом тем, что он есть, — Отдельным лицом /ип Particulier/. Его Единичность и Личность сохраняются в его Всецелости /sa Totalite/: он по-прежнему некто /ип homme/, и он по-прежнему этот человек, он, как и раньше, — Г. В. Ф. Гегель. Конечно, он редуцирован к своему Знанию, и его Знание всеобще; но тем не менее это его Знание, которое мог осуществить только он и никто другой.
И это возможно не иначе, как внутри гегелевского «абсолютного Знания», знания атеистического, антропо-теисти- ческого или эго-теистического. Теологическое Знание, имеющее своим содержанием некое абсолютное Бытие, отличное от человека, упраздняет человеческую индивидуальность, вместо того чтобы снять ее диалектически, сохранив тем самым и возвысив. Мудрец лишь потому являет собой синтез Единичного и Всеобщего, т. е. подлинную «Индивидуальность», что содержанием его Знания выступает то самое Я, каковое он сам и есть.
Вот что пишет Гегель (р. 556, 32—39-я строки /с. 428, 19—26-я строки/):
«У него [у Я Мудреца] есть некоторое содержание, которое оно отличает от себя; ибо оно есть чистая негативность или самораздваивание; оно [следовательно] есть сознание [-внешнее]. [Но] Это содержание [содержание Я] в самом своем различии [от Меня] есть „я", ибо оно есть движение [-диалектическое] снятия себя самого, или та же чистая негативность, которая есть „я". „Я" внутри содержания как того, что различено [отличено от Меня], рефлектировано в себя; содержание только благодаря тому постигнуто в понятии, что „я" в своем инобытии остается у (bei) себя самого.»
Я Мудреца — это внешнее-Сознание, противоположное предмету: Мудрец отличается от своей Науки, и Наука отличается от своего объекта. Есть, стало быть, три разные вещи: Мудрец, его Книга и реальный Мир, вмещающий обоих. Все, следовательно, происходит здесь, на земле, в рамках наличного существования, Dasein. Мудрец остается человеком; значит, он продолжает выражать своим существованием саму сущность человеческого бытия, т. е. Негативность /Negativite/. Вот почему оно по-прежнему противоположно не-Я, предмету, который, не будучи Я, должен быть снят этим Я, если оно желает самоосуществления. Но снятие предмета и, следовательно, отмена противостояния Я и предмета теперь осуществляются не с помощью Действия (которое «отрицает» лишь единичный объект и, значит, никак не способно снять объективность как таковую, т. е. вообще противостояние Субъекта и Объекта), но с помощью самой Науки, которая, раскрывая Целокупное /Totalite/ Бытие, снимает в этой раскрытой целокупности все существующие оппозиции, и прежде всего оппозицию Субъекта и Объекта. Наука Мудреца — сама по себе отрицающая; это сама негативность /la Negativite negatrice — отрицающая отрицательность/ как таковая, потому что она снимает не только Объект, но и оппозицию Субъекта и Объекта. Негативность же — это Человек, это Я. Следовательно, Наука есть Я; она есть творящий ее Мудрец. Таким образом, объ- ективируясь в качестве Науки, Я Мудреца «в своем событии остается у себя самого», как и говорит Гегель.
