Итак, как говорит Гегель: «Дух является во Времени и является до тех пор, пока не постигает свое Понятие, т. е. пока не уничтожает Время». И это уничтожение Времени происходит в последний момент Времени в Науке и с помощью Науки. Действительно, в Науке и для Науки Объект и Субъект совпадают; Человек говорит только о себе самом; это Само-сознание и не внешнее-Сознание. Но Человеку, который не связан более с неким Gegenstand, с противостоящим ему предметом, нет нужды отрицать его, дабы продолжить существование, сохраняя тождество себе самому. А у Человека, который больше не отрицает, нет больше подлинного будущего (ибо он навсегда принял наличное настоящее /1е present donne'/). Он более не есть гегелевское, или историческое, Время. Этот Человек — Гражданин совершенного Государства, полностью и окончательно удовлетворенный этим Государством. Ничего больше не меняется и не может измениться в этом всеобщем и однородном Государстве. Нет больше Истории, будущее здесь — это уже бывшее прошлое; жизнь в нем чисто биологическая. И значит, в нем нет больше Человека в собственном смысле слова. То, что было в человеке человеческого (Дух), после окончательного исчезновения исторического Человека нашло прибежище в Книге. А эта последняя, стало быть, вовсе уже и не Время, а вечность[231].
Значит, можно сказать, как это делает Гегель в приведенном тексте, что Время — это Понятие, которое было лишь «созерцанием» (angeschaut), но не было «постигнуто» (begriffen). И действительно, Anschauung — это созерцание чего-то, что находится вне созерцающего: это состояние внешнего-Сознания, а не Самосознания. Но в самом деле
Время есть лишь там, где есть Bewuptsein, внешнее-Созна- ние, т. е. человеческое-существование в собственном смысле слова, или существование некоторого бытия, радикально противостоящего природному Миру, бытия, сущностно преобразующего Мир с целью «снятия» этого противостояния. В тот миг, когда это, наконец, удается сделать, внешнее-Сознание оборачивается Самосознанием, Субъект совпадает с Объектом, на землю является Наука и Время упраздняется по причине упразднения Желания и исторического, или человеческого, Действования.
В заканчивающем абзац пассаже Гегель развивает свою мысль. Он говорит следующее (р. 558, 12—20-я строки /с. 429, 31 —10-я строки снизу/):
«Время поэтому выступает как судьба и необходимость духа, который не завершен (vollendet) внутри себя, как необходимость обогатить долю, которую самосознание имеет в сознании [внешнем], привести в движение [диалектическое] непосредственность того, что в себе, — форму, в которой субстанция имеется в сознании [внешнем], — или, наоборот, если то, что в себе, понимается как «внутреннее», [как необходимость] реализовать и сделать предметом откровения то, что есть лишь внутренне, т. е. присвоить его для достоверности себя самого».
Это все то же самое. Время — это История; но История сущностно конечна. И История — это постепенное преобразование Bewuptsein в Selbstbewuptsein; т. е. в конечном счете это история Философии. Но эта история Филос; офии предполагает Историю в обычном смысле слова, ход которой «приводит в движение в Себе» и «реализует и делает предметом откровения /manifeste-ou-re'vele/ то, что поначалу было лишь внутренним /interne-ou-intime/». Но это сущностное преобразование Природы и объективное осуществление субъективной идеи происходят не иначе как посредством Действования, с помощью Борьбы и Труда. Пока Человек борется и трудится, есть История, есть Время; и Духа нет нигде, кроме как во Времени, где он существует в качестве этих самых битв и трудов Человека. Но в тот миг, когда История «завершена» (vollendet), т. е. в тот миг, когда становится ясно, что Человек совершил все, что мог, История окончательно останавливается и Время упраздняется, Человек умирает, или исчезает в качестве Человека исторического, и Дух продолжает существовать в качестве Духа, который больше не изменяется и который есть, таким образом, Вечность.
И далее в свете такого понимания рассматриваются отношения Вечности, Времени и Понятия (р. 558, 21—28-я строки /с. 429, 9—2-я строки снизу/):
«На этом основании следует сказать, что не познается ничего, чего нет в опыте (Erfahrung), или, выражая то же самое другими словами, — познается только то, что имеется налицо (vorhanden) как прочувствованная истина, как вечное, внутренне данное в откровении, как составляющее предмет веры священное, или какие бы еще выражения мы ни употребляли. Ибо опыт в том и состоит, что содержание — а оно есть дух — есть в себе, [т. е. оно] есть субстанция и, следовательно, предмет сознания [-внешнего]».
Вполне очевидно, что это парафраз начала Введения в «Критику чистого разума». Во Времени, говорит там Кант, реальное предшествует познанию. И Гегель явно соглашается: пока Понятие есть Время, оно соотносится с чем-то другим, чем оно само, и в этом смысле вещь — раньше Понятия. Но Гегель берет понятие «Erfahrung» /«опыт»/ в очень широком смысле. Среди прочего он подводит под него и религиозный опыт. Таким образом, в разбираемой фразе он говорит еще и следующее: для того чтобы Вечность могла стать предметом откровения /puisse etre leveler/, нужно, чтобы сначала было Время. Но во Времени Понятие обретается вне Реального. Значит, точно так же должны обстоять дела и с понятием Духа: понятие Духа должно быть осмыслено как внешнее по отношению к реальному Духу. Но Дух внешний по отношению к понятию о себе (внешний по отношению к Человеку) — это Бог. Следовательно, пока длится Время, т. е. до появления Науки, Дух раскрывает себя /se re'vele/ Человеку в форме тео-логического Знания. Стало быть, пока длится История, обязательно будут существовать и Религия, и, если угодно, Бог. Но последняя причина и глубинное основание существования Религии (и Бога) заключены в самой природе Времени, или Истории, т. е. Человека. (Не Бог творит Человека до Времени, а Человек сотворяет Богов в ходе Истории). В самом деле, говорит Гегель, Опыт (Erfahrung) религиозный и другой — «это тот факт, что Дух существует как предмет внешнего-Сознания». Но Человек как раз и есть противостояние Сознания и Реального. Ибо
Человек есть наличное /rexistence-empirique/ (Dasein) откровение /revelation/ Мира, которое, целиком умещаясь в Мире, все же представляет собой что-то другое в сравнении с Миром (природы), в нем открывающемся. И это внешнее- Сознание приходит к Знанию, лишь соотносясь с предметом. Таким образом, чтобы Человек мог познать самого себя, он сперва должен опредметиться, овеществиться, стать Миром: «Человек, говорит Гегель, должен сперва осуществиться и объективироваться с помощью Действования, прежде чем он сможет познать себя». Объективность же Человека — это как раз его Труды и Сражения, т. е. История, которая есть Время. И пока длится Время, пока есть История, Объект остается внешним для Субъекта, и Человек не узнает себя в своих объективно существующих произведениях; созданный им исторический Мир представляется ему созданным кем-то другим, неотмирным: Духом, конечно, но не его Духом, а божественным. Вот почему обязательно существует Религия (и Бог), пока существуют Человек, История и Время.
Религия, стало быть, — это эпифеномен человеческого Труда. Это по существу историческое явление. Таким образом, даже в своем тео-логическом обличьи Дух по существу есть становление. Значит, Бог не является вне Истории. Или лучше: Вечность может быть Истиной, т. е. реальностью, раскрытой Человеком (его Логосом-Речью), только при том условии, что она — результат становления, т. е. Времени. Следовательно, гегелевский «абсолютный Дух» — это не «Бог» в обычном смысле слова: это Дух, который есть свое собственное становление, это становление раскрывается как целокупное Речью и таким образом превращается в Истину; но становление, которое есть Дух, — это Время, это человеческая История.
