Прежде чем продолжить обсуждение основных потребностей человека, я хотел бы коротко остановиться на различных фазах укорененности, которые можно наблюдать в истории человечества.
Так же как ребенок укоренен в матери, человек в своем историческом детстве (которое по времени охватывает большую часть его истории) укоренен в природе. Даже если он отдалился от природы, последняя остается его родиной, в ней он все еще укоренен. Он пытается достичь безопасности путем регресса и идентификации себя с природой, с миром растений и животных. Попытку ухватиться за природу можно ясно распознать во многих мифах и религиозных ритуалах. Если человек поклоняется деревьям и животным как своим идолам, он чтит отдельные явления природы. Это могущественные защитные силы, почитание которых означает почитание самой природы. Если индивид вступает с ними в отношение, он чувствует свое единение с природой и принадлежность к ней, он становится частью природы. То же самое можно сказать и об отношении человека к почве, на которой он вырастает. Объединяющим элементом в роде является часто не только общая кровь, но и общая почва, и только эта комбинация крови и почвы делает род настоящей родиной и ориентиром для каждого его отдельного члена.
На этом этапе развития человек все еще ощущает себя частью мира природы, мира животных и растений. Только после того, как он сделал решающий шаг к выходу из природы, он пытается провести разграничительную линию между собой и миром животных. Наглядным тому примером служат верования индейцев виннебаго, согласно которым тварные существа сначала не имели постоянного облика. Все они были чем-то вроде нейтральных существ, которые могли превратиться либо в человека, либо в животное. В определенный период они окончательно решают, развиться ли им в животное или в человека. С этого времени животные становятся животными, а люди — людьми[332]. Подобная идея выражается и в верованиях ацтеков: до новой эры, в которой мы теперь живем, мир был населен только животными, пока Кецалькоатль не открыл эпоху человеческих существ. То же ощущение выражено в верованиях, до сих пор встречающихся у некоторых мексиканских индейцев (определенное животное соответствует определенному человеку) или в верованиях маори (определенное дерево, посаженное при рождении человека, соответствует этому человеку). Подобное ощущение нашло также свое отражение во многих ритуалах, где человек идентифицирует себя с животным, либо рядясь им, либо выбирая животное-тотем.
Это пассивное отношение к природе соответствует определенной хозяйственной деятельности человека. Первобытный человек начал ее как собиратель и охотник, и если бы он не имел примитивных орудий и не мог разводить огонь, то можно было бы сказать, что он едва ли отличается от животного. В ходе Истории усовершенствовались его навыки, его отношение к природе из пассивного преобразовалось в активное: он приручил домашних животных, научился обрабатывать землю и стал более ловким в ремесле и искусстве. Человек обменивал свои изделия на изделия, изготовленные в других странах, и таким образом стал путешественником и торговцем.
Соответственно изменились и его боги. До тех пор пока человек идентифицировал себя с природой, его боги тоже являлись частью природы. Когда же человек обрел навыки в ремеслах, он сотворил себе идолов из камня, дерева или золота. Продвинувшись еще дальше в своем развитии и ощутив свое могущество, он придал своим богам человеческий образ. Прежде всего — и это, вероятно, соответствовало ступени развития человека как земледельца — возникло божество в образе все-защищающей и все-кормящей Великой Матери. Наконец, он начал почитать отцовские божества, которые представляли разум, принципы и законы. Этот последний и решающий поворот от укорененности человека в природе и от его зависимости по отношению к любящей матери мог начаться с появлением великих рациональных и патриархальных религий; в Египте — с религиозной реформы Эхнатона в XIV в. до н. э., в Палестине — примерно в то же время с развитием религии Моисея, в Индии и Греции — вскоре после вторжения завоевателей с севера. Новая идея выразилась в многочисленных новых обрядах. В ритуале жертвоприношения животных животное в человеке было принесено в жертву богу. Библейское табу, которое запрещало вкушать кровь животного (поскольку «кровь есть его жизнь»), провело резкую разграничительную линию между человеком и животным. В образе Бога, невидимого и бесконечного, представляющего объединяющий принцип всего сущего, был создан противоположный полюс конечному разнообразному миру природы, миру вещей. Созданный по образу Бога человек частично обладает его качествами; он вышел из природы и стремится к абсолютному рождению и полному пробуждению[333]. В Китае с середины первого тысячелетия до н. э. указанный процесс вступил в новую фазу с появлением Конфуция и Лао-цзы, в Индии это произошло при Будде, в Греции — при философах эпохи греческого Просвещения и в Палестине — при библейских пророках. Затем была достигнута новая вершина в этом процессе — эпоха христианства и стоицизма в Римской империи, Кецалькоатль в Мексике[334], а еще 500 лет спустя — деятельность Мухаммеда в Африке.
Наша западная культура покоится на двух основаниях: еврейской и греческой культуре. Что касается еврейской традиции (основные ее положения изложены в Ветхом завете), то она отражает сравнительно чистую форму патриархальной культуры, которая строится на власти отца в семье, священника и царя в обществе и Бога-Отца на небе. Несмотря на эту крайнюю патриархальность, в ней все еще можно распознать старые, матриархальные элементы, характеризующие связанные с природой (теллурические) религии, вытесненные рациональными, патриархальными религиями в течение второго тысячелетия до н. э.
В библейской истории сотворения мы еще находим человека в первобытном единении с родной почвой. Ему не надо работать, у него нет осознания самого себя. Женщину отличает больший ум, активность и смелость, и только после ее «грехопадения» патриархальный Бог провозглашает принцип, согласно которому мужчина должен господствовать над женщиной. Весь Ветхий завет является развитием патриархального принципа посредством создания иерархически-теократического государства и строго патриархальной организации семьи. В структуре семьи, как она описана в Ветхом завете, мы постоянно находим образ любимого сына: Авеля в противоположность Каину, Иакова в противоположность Исаву, Иосифа в противоположность его братьям, а в более широком смысле любимый сын Бога — народ Израиля. Вместо равенства всех детей в глазах матери мы видим здесь любимого сына, который наиболее похож на своего отца и которого последний любит больше других как своего преемника и наследника. В борьбе за положение любимого сына, и тем самым за наследство, братья становятся врагами, равенство уступает место иерархии.
Ветхий завет налагает строгое табу не только на инцест: он запрещает также привязанность к земле. Согласно Библии, история человечества начинается с изгнания человека из рая, с земли, с которой он связан глубокими корнями и с которой чувствовал себя единым. Еврейская история начинается с того, что Авраам получает наказ покинуть землю, в которой он родился: «Пойди из земли твоей, от родни твоей и из дома отца твоего, в землю, которую я укажу тебе» (Быт. 12, 1). Из Палестины племя исходит в Египет, оттуда возвращается назад в Палестину. Но и новая попытка закрепить оседлость еще не окончательна. Учения пророков направлены против новой инцестуальной привязанности к родной почве и природе, как она проявляется в ханаанском идолопоклонстве. Они возвещают, что народ, который отступился от основ разума и законности и избрал инцестуальную привязанность к родной почве, будет изгнан из нее, станет бездомным, и должен будет скитаться по миру без родины, пока он полностью не разовьет основы разума и не преодолеет инцестуальную привязанность к родной почве и природе. Только тогда этот народ сможет вернуться на свою родину, только тогда родная почва станет благословением, станет человеческой родиной, свободной от проклятия инцеста. Представление о мессианском времени означает полную победу над всеми инцестуальными связями и окончательное сформирование духовного царства моральной и интеллектуальной совести не только у евреев, но и у всех народов на Земле. Вершина и центральный момент патриархального развития в Ветхом завете — это, конечно, представление о Боге. Среди разнообразия явлений этот бог выступает объединяющим принципом. Человек создан по образу Бога; отсюда следует, что все люди равны — равны в отношении своих общих духовных качеств, своего разума и своей способности любить ближнего.
