Однако, напрямую резонаторы использовали довольно редко, потому что многократно пересыщенное энергией плетение требовало невероятного контроля, чтобы не распасться до своей активации. А вот в артефактах с этим устройством такой проблемы избегали благодаря стабилизирующим блокам.

Пока я размышлял, главный оценщик успел сплести несколько сканирующих конструктов, а его лицо из расслабленного изменилось на сосредоточенное. Неужели что-то нашел? Да нет, плетения не должны были ничего показать. Для активации нужно просто направить энергетический поток определенной мощности, а без него любая диагностика покажет лишь простую железяку.

Но Зимин продолжал играть на моих нервах. Видимо, не удовлетворившись результатами сканирования, он нахмурился и засунул баранку в одно из своих устройств, стоящих на соседнем столе. К сожалению, я так и не смог определить их предназначение, потому что они не были похожи ни на один из известных мне приборов для анализа.

Провозившись минут пять, он перешел к следующему непонятному устройству, а потом еще и еще. Так долго он не осматривал еще ни один предмет, что создавало дополнительное напряжение. Монотонный гул толпы поутих, а пацан, притащивший бублик, уже совсем извелся.

Лица его я не видел, потому что он стоял спиной ко мне. Но по нервным подергиваниям и сжатым кулакам было понятно, что внутри него сейчас бушуют эмоции. Всё-таки интересный парниша. Не только раздобыл где-то деньги, но и каким-то чудом нашёл редчайший артефакт. И ведь, судя по всему, совершенно случайно!

Наконец, Зимин закончил исследовать резонатор и протянул устройство мальчишке. Тот осторожно забрал железный бублик из рук оценщика и напряженно застыл, в ожидание вердикта.

— Я не смог определить предназначение этого предмета, но и назвать пустышкой твою вещь я не могу. Скорее всего, это составляющая какого-то серьезного механического устройства, или быть может даже артефакта, но как самостоятельная единица не несет в себе никаких свойств.

Отлично! Настроение улучшилось. Зимин не понял, как использовать резонатор, и его осталось только выкупить у пацана. Тот, кстати, понуро опустил плечи, услышав про бесполезность его находки.

— Однако, сделан он из довольно дорогих материалов, — продолжил оценщик свою речь. — Тритий, немного платины, и еще несколько металлов, идентифицировать которые я не смог. Так что его вполне вероятно купят артефакторы или алхимики, но точной цифры я не скажу. Думаю, не более пятидесяти золотых.

Вокруг послышались разочарованные вздохи толпы. Естественно, все ожидали увидеть какое-то чудо, не зря же Зимин потратил столько времени, а по итогу даже до третьего места ещё ой как далеко. Но вот пацан, услышав про полсотни желтых монеток, заметно повеселел и широко расправил плечи. Судя по всему, ему было достаточно не уйти в минус, заоблачными надеждами он не грезил.

Забрав баранку, пацан не стал возвращаться в строй к остальным конкурсантам, а исчез в толпе, видимо, не желая дожидаться окончания состязания. Вот черт!

Я тут же развернулся к выходу из толпы, расталкивая людей локтями, которые будто специально не желали меня пропускать. На матерные возгласы, доносящиеся мне вслед, я не обращал никакого внимания — не хватало еще упустить мальчишку.

Наконец, вырвавшись из кольца людей, я огляделся и увидел сорванца, уже сворачивающего в один из торговых рядов. Тот не бежал, но двигался довольно быстро, явно куда-то спеша.

Не стал щелкать клювом и таким же быстрым шагом направился вслед за ним, медленно, но верно сокращая расстояние. Догнать мальчишку получилось уже на самом выходе с площади, на одном из последних торговых рядов. Людей тут было всего ничего, лишь пара случайных зевак. Видимо, все остальные сейчас наблюдали за состязанием.

— Парень, постой, — окрикнул я сорванца, когда между нами осталось метров десять.

Мальчишка развернулся и настороженно уставился на мою маску.

— Че надо? — с наездом спросил он. Дитя улиц, эту породу ни с чем не спутаешь.

— Всё нормально, — поднял руки в примиряющем жесте. — Просто хотел купить у тебя ту штуку, что ты откопал среди местных гор мусора.

— Не продается, — отрезал парень и развернулся, собираясь уходить.

Да, немного воспитания ему всё-таки не помешало бы. Схватил сорванца за плечо и развернул к себе.

— Почему не продается?

— Не важно, — парень недовольно дернул плечом. — Отпусти меня.

— Поговорим и отпущу, — отрицательно покачал я головой. — Я заплачу столько, сколько сказал оценщик. Пятьдесят золотых.

— Нет.

— Шестьдесят?

Думаю, даже лишние десять золотых — гигантские деньги для мальчишки. И появившийся блеск в глазах лишь подтверждал мое предположение.

— Нет, — тем не менее ответил пацан. Хочет еще больше?

— Семьдесят, — твердым голосом сказал я. — И это последняя цена, больше не дам.

Блеск в глазах сорванца загорелся еще сильнее, однако вместе с этим появилась и какая-то безысходность.

— Я всё равно не могу продать, — устало ответил парень. — Эта вещь не принадлежит мне, как бы странно это ни звучало.

— И что? — не собирался я отступать. — все слышали, что главный оценщик сказал про пятьдесят золотых. Владельцу скажешь, что за столько и продал, а разницу заберешь себе.

— Ага, — сорванец невесело усмехнулся. — Только есть одно но. Владелец прекрасно чувствует ложь. А если говорить точнее, то всегда.

— Это как? — удивился я.

— Просто, — парниша пожал плечами. — Как одаренным стал, так обмануть его стало невозможно. Барон его зовут. Может слышал?

Я отрицательно помотал головой и задумался. Конечно, существуют плетения, отделяющие правду от лжи, однако будто бы сейчас речь идет про самую настоящую эмпатию. Такая особенность действительно присуща некоторым расам, но люди к этому списку не относятся. Или дело опять в аспектах?

— А как так получилось, что этот бублик не твой? — молчание несколько затянулось, и я задал первый пришедший в голову вопрос, не особо ожидая ответа. Но мальчишка неожиданно начал говорить.

— Меня Ник зовут. Кликуха — счастливчик, — с нотками превосходства в голосе сказал парень. Смекаешь?

— Не совсем.

— Везет мне часто, поэтому и прозвали так. Барон решил попробовать на этом заработать и отправил сюда. Если бы не выгорело — я бы крупно встрял.

В каждом слове сорванца звучала неприкрытая гордость. Счастливчик значит. Снова аспект или дело в чем-то другом? Он ведь, скорее всего, даже не одаренный.

— А как проявляется это твое везение?

— По-всякому, — с превосходством ответил Ник. — В карты часто выигрываю, менты никогда не останавливают, деньги на улице нахожу. В общем, получаю от жизни различные плюшки.

Интересный парень. Не думаю, что мне он сам когда-нибудь пригодиться, но вот попробовать исследовать его аномальное, как по словам, везение хотелось.

— А если я куплю у тебя эту штуку за пятьдесят золотых, но еще, например, найму тебя на работу? — появилась у меня одна мысль. — Скажем, за десять золотых.

— Зачем? — не понял моей идеи парень.

— Барону своему скажешь, что продал бублик с торгов за пятьдесят золотых. Все честно. А десять золотых за работу заберешь себе.

— Хорошо, — немного подумав ответил Ник. — Только смотря что за работа.

— Не знаю, — покрутил в воздухе рукой. — Скажем, выполнишь простое поручение, когда мы встретимся в следующий раз. Точнее не когда встретимся, а если встретимся.

— То есть никогда, — нагло увернулся сорванец.

— Ага, — кивнул я, параллельно прикрепляя к Нику отслеживающий конструкт. Простейшая метка, показывает лишь направление до цели и при этом жрет дофига энергии. Но с моим пятым рангом проблем с поддержанием плетения возникнуть не должно.

— Тогда по рукам. Только не здесь, отойдем немного.

— Давай, — согласился я с Ником.

Мы вышли с площади и, поплутав, оказались в узком переулке, где не было ни единого человека.

— Деньги вперед, — мальчишка требовательно протянул руку.