Щекастый выбрался следом и больно пнул ее ботинком под ребра:

— Говори, бля!

— Что? — всхлипнула она.

Бровастый подскочил к Динке, и она скорчилась под градом ударов. Каратист он, что ли? Или боксер? От боли перехватило дыхание, она разлилась по всему телу, и Динке захотелось опять потерять сознание, чтоб больше ничего не чувствовать. Но, как назло, она не отключалась, только стонала.

— Все, ты меня вывела! — Бровастый направил на нее пистолет.

— Ой, не надо… — Динка беззащитно выставила вперед ладонь. — Я не знаю, что говорить… А Валентина я вообще один раз видела… а потом вы его…

— Слышь, пацаны, я узнавал, — подал голос бритоголовый. — У нее тогда правда первый рейс был.

— А сегодня последний, — отрезал бровастый.

Динка смотрела на дуло пистолета. Оно с каждой секундой казалось все ближе, и скоро весь мир сузился до этой черной пугающей точки.

Неожиданно ее мучители выпрямились и замерли, глядя, как на поляну въезжает потертая «шестерка» с заляпанными грязью номерами. Она остановилась неподалеку от джипа, правое переднее стекло опустилось, и оттуда выглянул представительный седой мужчина.

— Что здесь происходит? — строго спросил он. — Вы на что время тратите, уроды?

— Блин, Папу принесло, — пробормотал бровастый, опуская пистолет.

Щекастенький рысцой рванул к «шестерке», согнулся подобострастно и что-то принялся сбивчиво объяснять седому.

— Кончай балаган, — велел из машины седой.

— Да не она это, я ж говорил, — повернулся к машине бритоголовый.

— Садитесь, — велел седой.

— А она? — ткнул пальцем в Динку щекастый.

— Не натешился?

— Не успели, — хихикнул он.

— Идиоты. — Седой дал команду водителю, и «шестерка» с невиданной прытью рванула с места.

Парни уселись в джип, дверцы захлопнулись. Мотор взревел, и джип, пробуксовывая в снегу и выплевывая из-под колес грязные ошметки, помчался вслед за «шестеркой».

Динка с трудом приподнялась на локте и посмотрела ему вслед. Ей казалось, что сейчас он остановится и бровастый выстрелит в нее напоследок.

Но джип скрылся за деревьями, гул мотора затих, и Динка осталась совсем одна на лесной поляне.

Быстро смеркалось. Тени стали густыми, синими, а стволы деревьев начали сливаться в сплошную серую пелену…

Она вновь открыла глаза, когда было совсем темно. Руки онемели от холода, а ног Динка вообще не чувствовала.

Она перевернулась на живот, и тело сразу пронзила острая боль под ребром. Даже вдохнуть полной грудью было невозможно.

Неужели эти гады сломали ей ребра? Динка поморщилась, осторожно встала на четвереньки и попыталась выпрямиться. В несколько приемов ей это удалось.

Она огляделась в растерянности. Куда идти? Где она находится? В голове шумело, ноги, оттого что Динка начала двигаться, покалывало мелкими противными иголками, но это даже радовало.

Раз у нее что-то болит, — значит, она живая. И слава богу! Честно говоря, она уже не верила, что ей удастся уцелеть.

Шапка и сумочка куда-то подевались. Динка надвинула на голову капюшон пуховика, а вот в сумочке были ключи, деньги, а главное — сигареты. Курить хотелось смертельно.

Динка зачерпнула в пригоршню снег и сунула в рот. Потом слепила снежок и прижала к распухшему носу. Ну и красавица она сейчас, наверное!

Странно, что бандиты ей все же поверили… Но больше так рисковать нельзя, надо избавиться от этого проклятого свертка. От него одни неприятности.

Она побрела наугад, с трудом передвигая ноги, проваливаясь в снег, загребая его голенищами сапог.

Между деревьями показался просвет, и Динка направилась туда. Пару раз она провалилась по пояс в снег и едва сумела выбраться. Сапог слетел с ноги, и его пришлось искать, долго шарить впотьмах в сугробе. Потом Динка напоролась на разлапистую ель и поцарапала лицо об упругие колючие ветки. Но просека с каждым шагом становилась все ближе, и это придавало силы.

Наконец Динка обхватила руками опору высоковольтной линии, прижалась щекой к холодному металлу и отдышалась. Боль под ребрами стала тупой и ноющей, и это вселяло надежду, что там все же не перелом, а просто ушиб.

На открытом пространстве гулял ветер, с тонким свистом завывая в проводах. Отсюда было видно небо, темно-синее, усыпанное звездами. Ажурные мачты тянулись в обе стороны и терялись вдали, сливаясь с небом.

Однако справа вдруг промелькнули два далеких огонька. Потом еще. Словно кто-то далеко-далеко поводил фонариком.

Да это же шоссе! — с радостью сообразила Динка. Высоковольтная линия пересекает какую-то трассу…

Она отлепилась от опоры, покачнулась и двинулась потихоньку вперед, к мелькающим огонькам, передвигаясь от столба к столбу…

— Подождите, я поднимусь за деньгами, — попросила Динка.

— Только недолго.

— Не бойтесь, не обману, — попыталась улыбнуться она.

— А я и не боюсь, — усмехнулся водитель.

Динка поймала его в пятидесяти километрах от города на Щелковском шоссе. Он долго торговался о цене, несмотря на то что видел, в каком она состоянии. На удивление омерзительный тип. Голос по-бабски визгливый, нос свернут на сторону. Наверное, кто-то дал ему от души за вредность, злорадно подумала Динка.

Она глянула на себя в зеркало заднего вида и ужаснулась. В гроб краше кладут. Под носом и на губе запеклась кровь, щека расцарапана.

— Где это тебя так? — неприязненно покосился на нее водитель.

Наверное, принял за проститутку, что катаются с дальнобойщиками.

— Бандиты, — честно ответила Динка.

— Да ну тебя, — отвернулся он. — Кому ты сдалась! Ты мне, кстати, накинь еще сотню за грязь. Вон с тебя какая лужа натекла, всю обивку испортишь.

Гнусный жлоб. Интересно, есть у него девушка? И как она умудряется любить такого урода?

— Вместе пойдем, — сказал парень, выходя с Динкой из машины. — Так надежнее, а то ищи тебя потом.

Динка напрасно трезвонила в дверь, Антон не открывал.

— Ну что? — нетерпеливо спросил поднявшийся с ней водитель. — Никого?

Динка пожала плечами:

— Не знаю, куда он делся…

— Картина Репина «Не ждали»! — хохотнул парень. — И что дальше? Кто мне деньги отдаст?

Они спустились к машине. Динка подняла голову и посмотрела на Антоновы окна. Темно. Куда он мог уйти? Хотя, может, спит? Все-таки три часа ночи…

Она тоже ужасно хотела спать, просто глаза слипались. А еще хотелось в горячую ванну… и снять с себя эту противную мокрую одежду, выпить кофе и выкурить наконец сигаретку.

Этот убогий жлоб даже сигаретой не мог угостить. Он, видишь ли, не курит! Праведник чертов!

— Давай на Каширку, — вздохнула Динка.

Придется ехать домой. Хоть и не хочется, там не убрано с тех пор, как братки учинили погром, но не родителей же пугать в таком виде. И потом, с ней уже побеседовали по душам, так что хуже не будет.

— Через всю Москву? — взвизгнул парень. — Совесть имей! Ты уже на четыре сотни накаталась.

— Еще сто для ровного счета, — устало сказала Динка. — Тебе выбирать не из чего. Денег у меня все равно с собой нет. Не хочешь, я могу и в подъезде посидеть, пока метро не откроется.

Она и вправду с удовольствием свернулась бы калачиком хоть на ступеньках.

— Ну ты и сучка! — ахнул водитель.

— Я знаю. — Динка вздохнула. — Думай быстрее, я правда уже отрубаюсь.

— Ладно, — решил он. — Садись.

Деньги Динка заняла у соседки, тети Кати. Она долго всматривалась в глазок, потом охнула, открыла, сунула пятисотку стоявшему рядом с Динкой водителю, а ее втащила в квартиру.

— На меня напали, — пожаловалась Динка. — Сумку вырвали и шапку сперли.

— Тебя не изнасиловали? — сверлила ее глазами тетя Катя.

— Нет, что вы! Не сезон, — грустно пошутила Динка. — Холодно…

— Ну и слава богу, — решила тетя Катя.