— Но это будет означать войну!

— Да, и что? — я насмешливо смотрел на него. — Вот, положа руку на сердце, твоя страна способна сейчас что-то противопоставить шведской армии? А если ей еще и русская армия поможет? Как тебе такой расклад? И, согласись, разве то, что я тебя якобы простил, сохранив жизнь, хотя, видит Господь, мне было чрезвычайно трудно это сделать, да ещё и помогу вернуть трон, не характеризует меня как самого кроткого сына Божьего?

— Ты — сам дьявол! — Фредерик указал на меня трясущимся перстом.

— Тебе виднее, это ты у нас с чертями на короткой ноге, — я замолчал. Он же снова прижал платок к вновь закровившей губе.

Дальше до самого Ораниенбаума проехали молча. Я даже смог задремать по дороге. Фредерик больше тупых попыток на меня напасть не делал, всё-таки зуботычина слегка прочистила ему мозги, и до места мы доехали относительно спокойно.

Был уже поздний вечер, когда меня вытащили из кареты и сопроводили в мои комнаты.

— Я не думала, что ты вернешься ко мне так быстро, — обернувшись, я посмотрел на Марию.

— Почему? — она промолчала, я же снял перевязь и положил её на столик. — Я знаю, можешь не отвечать. Побудешь послушной женой, а не императрицей?

— И что я должна сделать, муж мой? — она слабо улыбнулась.

— Для начала помоги мне раздеться, не зовя слуг, и помыться. Учитывая мою ногу тебе придется меня вымыть, поливая водой, сама понимаешь.

— Для начала? — она подошла ко мне и принялась расстегивать пуговицы на сюртуке.

— Да, для начала. Потому что меня в твоё отсутствие пытались соблазнить и даже опоить, но я держался, собрав всю свою волю в кулак. Только вот плоть слаба, и мне теперь за проявленную стойкость требуется компенсация. — Я обхватил её лицо руками и прошептал в губы. — Бо-о-ль-шая компенсация, чтобы я понял, что не зря страдал. — В ответ она тихонько рассмеялась и стянула сюртук, швырнув его куда-то на пол, в очередной раз поверив в меня.

Мордвинов схватил лежащую на столе бумагу, свернул как бабий веер и принялся обмахивать мокрое от пота лицо. Лицо было не только мокрое, но и настолько загорелое, и он боялся, что даже Сибирские снега не смогут эту черноту с кожи убрать.

— Как же я завидую тебе, просто белой завистью, Фёдор, что поедешь с очередным грузом домой. Ты уж за всех нас Петербургские салоны обойди. — Мордвинов снова обмахнулся веером. — Думаю, твой загар и рассказы об Африке сведут барышень с ума. — Вихров не ответил, только зубами сверкнул, расплывшись в довольной улыбке.

— Не завидуй так громко, Семён Иванович. Сам поди уже несколько раз так точно дома побывал за эти годы. А я впервые еду, после того, как пристал к этому берегу, — и бывший капитан, а ныне уже полковник снова улыбнулся. Но вскоре стал серьезным и, наклонившись к Мордвинову проговорил, понизив голос. — Что-то неспокойно мне. Как англичане эти в Капстад заявились, так и мутят воду среди местных.

— Это понятно, — Мордвинов задумался.

Бунт подавлять ему никак не хотелось. Тем более, что нет никакой гарантии в том, что бриты не попытаются снова кораблями напасть на Алмазный, разросшийся уже в полноценный город. Форт стоящий максимально близко к береговой линии стоял на защите, ну, а вдруг Капстад полыхнёт и в спину ударит? Тогда у бритов будут все шансы взять город, потому что часть кораблей уйдёт в сопровождении. Шутка ли, целых пять кораблей с золотом медью и алмазами пойдет в далекую Россию. За такой барыш и флотилию организовать не зазорно. А Саймонов на пару с Кондратьевым так увлеклись освоением Индийского океана и пощипыванием англичан, что уже и дорогу поди сюда забыли, черти окаянные. И ладно Кондратьев, молод он ещё, а Саймонов-то куда лезет? Волк морской плешивый, так и помрёт, видать, старик за штурвалом своего флагмана. Но разумом ещё не оскудел, и руки да ноги крепки, авось, повоюет.

— На севере какие-то непонятные шевеления начались, — как бы невзначай отметил Вихров. — То ли племена кочевать удумали, а может бегут от кого… Говорят людоеды встречаются.

— Ну, ты с местными на короткой ноге. Пока конвой полноценный не подошёл, будь другом уточни, — Мордвинов в упор посмотрел на полковника. — Бриты-то моменты умеют угадывать, а как нападут на нас с трех сторон? Приедешь к руинам догорающим. А ведь среди нас и женщин уж много, да ребятишек полно. Вот кто жару эту переносит как родную.

— Я узнаю, — кивнул Вихров. — Но, что же это получается, Семён Иванович, дюже это место нужно англичанам. А что, если… — он замолчал, закусив губу, прищурившись, глядя на генерал-губернатора Южно-Африканской губернии, которая разрослась и окрепла. И ведь всё равно, англичане как коршуны вокруг вьются. Не по нутру им, что русские так далеко от дома забрались, да ещё и на них внимания почитай не обращают. — А насчет ребятишек, так ведь родились они здесь. Домом своим считают эти жаркие земли. Для них Петербург будет таким же чудом чудным, как для тамошних жителей наш Алмазный.

— Ты что-то говорить начал, Федя. — Мордвинов уже не спускал с него глаз. — Вижу, придумал ты что-то.

— Придумал, Семён Иванович, ой придумал. Только боязно, дюже, но, если сработает… — Вихров задумался, а потом заговорил ещё тише, почти шёпотом. — Англичан же Саймонов и Кондратьев совсем от рук отбившиеся почём зря бьют. Уже с двух сторон повадились на флотилии нападать. А те, кто вырваться от индийских берегов может, так домой на всех парусах прут, ни в жизнь не догонишь. Уже даже приказ пришёл, половину груза брать, чтобы осадка не проседала, скорость чтобы не потерять. А тут у нас такой куш. Да любой адмирал за такой удавится. А ведь, если к нему то присоединить, что безбожники эти, морскому дьяволу поклоняющиеся, припрут, так и вовсе несметными сокровищами может кому-то показаться. У бритов колонии, говорят чудить начали, вякать на метрополию. Им сейчас сильно и корабли нужны, да и солдаты их красномундирные, чтобы все колонии к порядку призвать.

— Не тяни кота за причинное место, — поторопил его Мордвинов.

— Давай соберем все добро здесь, под охраной пушек форма. И пустим слух про то, что Кондратьев и Саймонов в раж вошли, выгрузили добро и снова ушли на восток. А конвой ещё не скоро подойдёт. Ну не поверю я, что неподалеку пара флотилий английских не кружит. Ждут удобного момента, сволочи. А чем момент не удобный? Да они по всей округе соберутся, со всех фортов своих снимутся и пушки поснимают, чтобы усилиться…

— Вихров, ты что же хочешь не просто попытаться их отсюда выбить в ловушку заманив, но и форты пожечь? — ахнул Мордвинов. — Не идиоты английские адмиралы, ой, не идиоты. Сразу поймут, что ловушку готовим.

— Конечно, поймут, мы же скрываться сильно не будем. — Вихров ухмыльнулся. — Риск будет великий, но и добыча какова?

— А ежели проиграем? И город пропадёт, и флот… Хотя, мы всё одно под Дамокловым мечом ходим. Однажды они и без такой славной добычи решаться ещё раз попробовать нас взять. И тогда помощи флота мы тоже не дождёмся. Черт подери, — Мордвинов отбросил свой бумажный веер и закусил сустав указательного пальца. — Такие авантюры только с высочайшего позволения делаются.

— Так, государь далеко, пока до него вести дойдут, пока он решение примет, точно всех здесь положим. И так с каждым новым открытием новых копий поджилки трястись начинают. А так, может, и государь о нас вспомнит, и пару полков пришлёт, да оружием подсобит. И потом мы сами такую оборону отгрохаем, ни одна падла не сможет к нам сунуться. Стыдно сказать, уже и продвигаться на север бросили, от дома отойти боимся.

— А давай, только продумаем всё как следует, да при любом раскладе отписаться Петру Фёдоровичу. И ты, Федя, коль жив останешься, сам на доклад поедешь. Стар я уже по шее получать. Да, надо один корабль держать в отдалении и временный лагерь соорудить для баб с ребятишками. Как только этих стервятников разглядим, так их туда и свезём, а там, в случае поражения — на корабль и на всех парусах в Петербург. И всё время молиться будем, чтобы пронесла нелегкая.