— Фрау фон Криббе, — Хельга подняла глаза от огромного гроссбуха, в котором сводила счета компании за последний месяц и посмотрела на стоящего перед нею Хайма.

— Да, Ганс, ты что-то хотел мне сообщить? — Хельга отложила ручку и посмотрела на застывшего перед ней юношу.

— Я готов предоставить доклад его величеству, — юный агроном слегка покраснел. — Я долго изучал структуру почв, климатические условия, мы долго беседовали с господином Ломоносовым, и… в общем, я составил доклад, который его величество попросил меня составить, как я вижу систему четырехполья, применительно в каждой отдельной губернии.

— Это очень хорошо, Ганс, но я не уверена, что вы должны говорить об этом мне, — Хельга улыбнулась. Она до сих пор не могла понять, почему Хайм выбрал именно её своей покровительницей. Она не могла сказать, что имела большой вес при дворе, и уж тем более не могла влиять на императора Петра. — Его величество, насколько мне известно, давно ждёт от вас этот доклад.

— Его величество в последнее время пребывает в жутком настроении. Его сложно в этом винить, но, я не думаю, что мои проекты сейчас уместны. — Пролепетал Ганс.

— Не нам с вами судить, что сейчас уместно, а что нет, — Хельга нахмурилась. — Не далее, чем вчера он спрашивал у его светлости графа Криббе о вас, и Гюнтер не мог ответить его величеству, с чем связана такая задержка обещанного проекта. Вряд ли мой супруг мог предположить, что вы просто боитесь принести государю давно обещанные бумаги.

— Его величество спрашивал обо мне? — Хельге на мгновение показалось, что Ганс сейчас потеряет сознание.

— Господи, Ганс, возьмите себя в руки и завтра же ступайте к его величеству, — Хельга взяла ручку и снова склонилась над своим гроссбухом.

— Но, я всё же опасаюсь, фрау Хельга, — Хайм вздохнул. — Идёт война, и ходят слухи, что его величество будет скоро воевать на несколько фронтов.

— Тем более нужно немедленно предоставить проект его величеству. Или вы думаете, что во время войны остальная жизнь останавливается? А чем вы думаете государь будет кормить своих славных солдат? — Хельга снова отложила ручку. — Ну хотите, я обращусь к мужу, и завтра граф сопроводит вас к его величеству?

— Да, это было бы просто чудесно, как мне вас отблагодарить? — Хайм сложил руки на груди.

— Ганс, просто делайте свою работу и не расстраивайте его величество, ради бога. — Хельга закатила глаза, и в который раз за сегодняшний день взяла в руки ручку. Эту ручку когда-то подарил ей Пётр. Она предпочла бросить в горящем доме вещи и кое-какие драгоценности, но эту ручку никто не сумел бы у неё отнять.

— Благодарю вас, фрау фон Криббе, благодарю. — И Хайм, наконец, убрался, а Хельга вернулась к прерванной работе.

— Дверь что ли закрыть, — пробормотала она, и тут же сама себе ответила. — Нет. А вдруг с Петером что-нибудь случится, и нянька не сможет до меня достучаться. — И она взяла в руки очередную сказку с прибывших в Кронштадт последних в этом сезоне кораблей Ост-Индийской компании. — Так, что тут у нас? Чай, индиго, рис, — она тщательно переписывала позиции в свой гроссбух, но внезапно её рука замерла над очередной строчкой. — А почему такая цена? Как будто… — она зашуршала свитками, пытаясь найти информацию, которая её на данный момент очень сильно интересовала. — Они покупали их непосредственно в Индии. Неужели флоту его величества удалось выбить англичан, хотя бы частично? Но, я даже не представляю, какой величины флот сейчас будет собран взбешенным Георгом. Господи защити нас всех, — и Хельга закрыла гроссбух и бросилась прочь из конторы, чтобы добраться до своего поместья, и поговорить с мужем, если он, конечно, уже вернулся от государя.

— Что за суета? — Михаил Бестужев довольно легко выскочил из кареты и обратился к первому же знакомому придворному. — Лорд Велиар, я не понимаю, во всём Лондоне твориться черт знает что.

— Ах, граф, его величество получил жуткие вести. И не далее, как вчера и палата лордов, и палата общин проголосовали за то, чтобы послать к берегам Индии огромную флотилию из пяти десятков вымпелов. — Велиар с удовольствием решил посплетничать с русским графом, посматривая на царящую вокруг суету с видимым удовольствием.

— И против кого собрали такую силу? — осторожно спросил Бестужев, хотя уже и сам догадался, кого хотят наказать англичане.

— Против вашего бывшего сюзерена, императора Петра, — Велиар широко улыбнулся. — Видит Господь, граф, его величество вложил в молодого императора достаточно средств, и не получил взамен ничего, кроме постоянных обещаний. В то время, как корабли Российской империи вместе с каперами-лягушатниками нанесли казне просто чудовищный ущерб.

— Но, лорд Велиар, значит ли, что этот благословенный остров останется совершенно беззащитен? Ведь корабли не успеют вернуться, в случае беды. — Бестужев лихорадочно соображал, что ему делать. Эту новость нельзя было доверять курьеру. Да и не знал Михаил Петрович никого больше в Лондоне. А после того, как уехал Демидов, он один проживал в доме, который Прокофий Акинфиевич приобрел для нужд короны.

Велиар хотел было опровергнуть дерзкое замечание Бестужева, но тут его кто-то окликнул и он, коротко поклонившись, скорее даже просто кивнув, поспешил на зов, оставляя графа одного. Бестужев некоторое время постоял в коридоре дворца, глядя Велиару вслед, но уже через минуту повернулся и быстро пошёл к выходу.

Бегом забежав в дом, он крикнул.

— Никита! — перед ним тут же материализовался личный слуга. — Немедленно собирайтесь, мы сегодня же уезжаем. Нужно успеть в Дувр пока выход в море не перекрыли. Быстрее, песий сын, быстрее.

— Слава тебе, Господи, — Никита перекрестился. — Домой едем. Прошка! Прошка! Собирайтесь, мы домой едем, прямо сейчас!

Слуги забегали по дому как те мураши, а Михаил Петрович стоял посреди холла и пытался понять, правильно ли он поступает, и как отреагирует на всё это государь? Наконец, мотнув головой, он выпрямился. Как бы то ни было, но государь должен знать, что король Георг решил оставить Российскую империю без океанского флота. Может быть, если он успеет вернуться вовремя, то Пётр Фёдорович успеет что-нибудь предпринять. Главное с острова успеть уплыть, иначе неизвестно, на какой срок он может здесь застрять.

Я стоял у карты, занимающей практически всю стену.

— О чем думаешь, государь? — Румянцев вошёл неслышно, и остановился у меня за спиной. Всего пять человек могли называть меня так, точнее, уже четверо, потому что пятым был Ушаков.

— Нам не нужно столько посевных, сколько пытаемся освоить сейчас. Один хер земля через раз родит. — Задумчиво произнёс я. — Ломов там не помер, принимая наследство Андрея Ивановича? А то я его женить ещё хочу успеть. Девушку порадовать.

— Татищева? — Румянцев улыбнулся.

— Татищева, — я кивнул. — Они вроде нежно друг на друга смотрели, не должны слишком сопротивляться. Он ведь даже мне про Литовское княжество не всё рассказал. Кстати, вестей нет из Речи посполитой? Шляхта там друг друга ещё не поубивала к чертям собачьим?

— Не слышал. Но мне интересно другое, почему они просто не могут остановиться и сесть за стол переговоров? — Румянцев принялся разглядывать карту вместе со мной.

— Они не умеют, Петя. Их на протяжении всей истории кто-то постоянно принуждал к миру. Я почти уверен, что они в тайне ждут этого кого-то. Только некому им на помощь прийти, я не пропущу через границы даже блох верхом на собаках.

— А сам? — Петька встал вполоборота, чтобы видеть меня, и одновременно смотреть на карту.

— Мне что, по-твоему, заняться больше нечем? — я быстро глянул на него, усмехнулся и снова посмотрел на карту. — Я не могу заниматься полноценно реформами, пока идёт эта война. Пока нас пытаются обложить со всех сторон. — Не выдержав, стукнул кулаком по карте.

— Софья беременна, — выпалил Петька, а я развернулся и пристально посмотрел на него.