— Что ты такое говоришь? Конечно ты поедешь, — Криббе нахмурился.

— Я не могу, — она заломила руки. — Как я смогу предстать перед его величеством, если я беременна?

— Что? — Криббе моргнул.

— Я жду ребенка, — она испуганно посмотрела на него.

— И ты молчала? — он невольно подался вперед, а Хельга отшатнулась. — Господи, женщина, я так могу подумать, что ты меня боишься.

— Я не знаю, как ты это воспримешь? — пробормотала она.

— Конечно, я весьма положительно это восприму, — он шагнул к ней, рывком поднял на ноги, а потом подхватил на руки. — Я и так шёл, чтобы сделать тебе предложение, теперь же всё стало куда проще.

— Ты мне делаешь предложение? — Хельга почувствовала, как по щеке побежала слезинка. С её настроением творилось что-то странное, но она не могла этому сопротивляться.

— Нет, конечно, — Криббе усмехнулся. — Время для предложений прошло, мы с тобой просто сейчас поженимся. Найдем священника посговорчивее и вступим в законный брак. Наверное, ты хотела другую свадьбу, но тут уж ничего не поделать. — Он медленно опустил её на пол. — Мне тут птичка на хвосте принесла весть, что, возможно, если ничего не измениться, по возвращению в Петербург, меня ждёт титул. И, значит, тебя тоже. А по Российским законам дворянка должна поступить на службу. Понимаешь, что я имею в виду?

— Я никогда даже не думала о свадьбе, — Хельга в упор смотрела на Гюнтера. — Но, черт подери, я всё же надеялась, что получу однажды нормальное предложение.

— Хорошо, — и Криббе опустился на одно колено. — Ты окажешь мне честь и станешь моей женой?

— Да, — и Хельга разревелась, спрятав лицо в ладонях.

— И из-за этого столько переживаний, — Криббе поднялся на ноги. — Раз сейчас мы всё прояснили, значит, пойдём, найдём священника, чтобы время зря не терять.

Я отшвырнул зашифрованное донесение от моего шпиона в Париже, и в ярости саданул по столу.

— Суки! — схватив стоящий передо мной стакан с водой, швырнул его в стену. Во все стороны полетели осколки, а я почувствовал небольшое облегчение. Но, когда мой взгляд упал на письмо, я снова почувствовал подступающий к горлу комок. — Твари!

— Ваше величество, — дверь приоткрылась и в кабинет заглянул Бехтеев.

— Прикажи тут всё прибрать, — я указал на осколки и рухнул в кресло.

— Что случилось? — Бехтеев зашёл в кабинет, глядя на меня с беспокойством. Он проверял письмо, но прочитать его не успел, тем более, что оно нуждалось в расшифровке.

— Этот озабоченный мудак Луи заключил договор с Фридрихом и австриячкой против меня. Более того, эти твари ещё и Порту в свой заговор втянули. Как же я не хотел сейчас с турками воевать, но, похоже, придется. Да ещё и против французов и, наверное, австрийцев. Дранг нах Остен очередной задумали, сволочи. И, самое главное, мне ни слова не передали о том, что наши отношения несколько изменились. И мои ребята всё также под французскими флагами… Так, стоп. Я вам устрою кузькину мать. Пиши приказ Кондратьеву, пускай нападает на всех англичан без разбора. Можно даже не ввязываться в затяжные бои, напакостить и быстро уйти. Главное, флаг французский чтобы получше англичане рассмотрели. Сюда же пусть идут испанские и португальские корыта. Олсуфьеву, пускай все верфи в округе выпотрошит, но мне нужны ещё корабли. Сколько найдёт, пускай оснастит командами. Преимущество отдавать немцам и французам. Они пойдут навстречу флоту Кондратьева. Шифром в конце приказа Кондратьеву, этих первыми пускать в бой. Чтобы их речь была жертвам хорошо слышна.

— Что вы задумали, ваше величество? — спросил Бехтеев слегка побледнев.

— Ничего такого, что эти сволочи никогда сами не проделывали. — Мрачно ответил я. — Витус Беринг открыл путь к Америкам. Северный путь. И я даже знаю, что, если двигаться по этой открытой земле на юг, то можно быстро достигнуть Канады. Отправить туда войска в помощь нашим отважным исследователям. Оснастить их новыми винтовками и мортирами. Пускай движутся к границам Канады. В бои не вступают, но прямо на границе закладывают крепости. Я пока много людей не могу туда послать, мне с турками воевать скоро придется. Помощи я не смогу долго прислать. Так что, на рожон пущай не лезут.

— Готовить армию к войне с Портой? — деловито уточнил Бехтеев.

— Пускай гарнизоны в готовности пребывают, но пока ничего конкретного никому не говори, узнаю, что кто-то болтает про Порту, башку отверчу. Потому что кроме нас двоих про это никто пока не знает. И верните Ласси. Салтыков остаётся командовать армией Берлине. Пока никаких телодвижений пущай не делает. Посмотрим, как себя немцы поведут. — Бехтеев поклонился и вышел из кабинета, я же заметался по комнате, как зверь по слишком тесной клетке. — Как же всё не вовремя.

Дверь снова приоткрылась и в кабинет протиснулся лакей, который принялся убирать осколки стакана. Я несколько минут смотрел на него, затем сел за стол и вытащил ручку. Подумав ещё немного, я принялся писать письмо Луизе, в котором весьма пространно сообщал, что обстоятельства вынуждают меня поторопиться, и что ждать до следующего лета нет никакого смысла. В общем, пускай хватает этого слизняка Фредерика и едет в Петербург вот прямо сейчас, когда в Европе стало чуть-чуть поспокойнее. Закончил я письмо пожеланием, что увижу её вживую в ближайшие пару месяцев. Мол, она лучше, чем кто-либо другой знает своего брата, и что он никогда не смирится с поражением, и сделает всё, чтобы отыграться. Сделать это ему без посторонней помощи будет слегка проблематично, потому что он в первую очередь отрезан от казны, именно поэтому я жопу рвал, спеша попасть в Берлин первым. Но, это не значит, что Фридрих не будет пытаться. Будет, ещё как, правда, ему понадобиться для того, чтобы подготовиться, время. И мы как раз успеем всё подписать, пока я снова не буду связан с ним войной. В самом конце традиционно написал, что целую ручки. Всё, а теперь запечатать и послать гонца, но этим Бехтеев пускай занимается. Вызвав его колокольчиком, я вручил письмо с наказом отправить как можно быстрее.

Зная турок, я не сомневаюсь, что приготовления и различные церемонии у них на год, как минимум, затянутся. То есть, немного времени у меня есть. Надо в Грецию кого посмышленей послать. Греки уже давно созрели к бунту, их нужно слегка ускорить. Оружие подкинуть, деньжат опять же. Нужно же проявить христианскую солидарность, тем более, что греки в большинстве своём православные.

И что там, мать их, в Польше и Литовском княжестве творится? Это самые слабые звенья в моем плане. Но тут уж ничего не попишешь, надо ждать послания от Турка, или же его самого с новостями.

А вот Мария Терезия меня весьма неприятно удивила. Ведь умная же баба, какого черта она на поводу у Луи пошла? Я ведь ей честно хотел Силезию вернуть. Ну, значит, не судьба.

Но как же всё не вовремя! Ладно, волосы на башке буду позже рвать. А пока надо Машу предупредить, что гости нас гораздо раньше посетят. Это пока что всё, что я могу сделать. Вот ведь твари. Я ещё ни одной реформы не закончил, до ума не довел. Ну, ничего, нужно просто немного ускориться. А что-то долгоиграющее заморозить. Ничего, прорвёмся. Я во всяком случае, на это очень надеюсь.

Луиза Ульрика остановилась возле дверей в тронную залу, Георг снова опаздывал, и она раздраженно похлопала сложенным веером по ладони. Бал должен был уже начаться, но его величество изволил задерживаться. Она стояла перед дверью и чувствовала себя идиоткой. А когда из бокового коридора послышался смех, и король вывалился оттуда с какой-то девицей, которую он обнимал за талию, Луиза ощутила такую ярость, что она не удержалась внутри и сверкнула в её голубых глазах, направленных на мужа.

— Ваше величество, вы опоздали, — сухо проговорила она, а Георг нехотя отпустила девицу, в которой Луиза узнала графиню Броудштейнскую. Приложив руку к груди, которая была хороша видна в глубоком декольте, она постаралась успокоиться. Так далеко Георг ещё ни разу не заходил в своих игрищах. — Гости ждут.