Нет, придумано хорошо, тем более, что Георг не может не заглотить такую наживку. Давно уже эти ребята грезят о Российской империи, чтобы чувствовать себя здесь вольготно и как дома, и чтобы все ресурсы наши, включая, кстати, людские в виде армии, были в их распоряжении. И, похоже, Картерет и сам Георг созрели. Долго думали, надо сказать. А я-то всё идиот пытался понять, почему они активнее с Фридрихом не контачат, почему Петька уже почти всю Голландию к присяге привел, а они даже не почесались. И вот он ответ. Я постучал пальцем по письму Бестужева. Как же сильно они меня хотят, я аж польщен, мать их за ногу.

Требовалось всего-ничего, подтверждение от самого несчастного угнетённого императора. Что странно. Раньше они как истинные джентльмены на слово заговорщикам и разным интриганам верили. Но тут видимо куш слишком велик, как бы поперек глотки не встал, вот и решили подстраховаться. И отправили герцога Кента за подтверждением. И я сегодня его Кенту дал. Мало того, и Машку втянул, как чуть ли не главную угнетательницу, и Польшу подтянул, вообще не понятно зачем, но пусть будет.

— Ваше величество, Андрей Иванович Ушаков прибыл, вы просили сразу же его к вам доставить, — в кабинет заглянул Бехтеев. Я встрепенулся и кивнул.

— Давай его сюда, голубчика. Я ему сейчас покажу и Кузькину мать и где раки зазимовали. — Рыкнул я, поднимаясь из кресла.

Наконец, я выдохся, прошел к двери и крикнул Бехтеева. Ушаков всё так же сидел с безучастным видом, а я принялся диктовать секретарю приказы.

— В связи с изменившейся ситуацией, приказы Ласси и Салтыкову — выступать и прижать Фридриха к ногтю. Англичане не придут, они сильно заняты.

— Чем? — Бехтеев поднял на меня глаза.

— Российскую империю делят между собой в палате лордов, — ядовито произнёс я, поглядывая при этом на Ушакова. М-да, заварили кашу, старики-разбойники, мать их. — Мордвинову — путь на Индию частично открыт. Англичане увязли на Мальте и опять же у них дела, чтобы отреагировать вовремя. Выслать на подмогу Мордвинову эскадру. Цейлон сделать неприступной крепостью, пусть используют голландцев. Они как раз внешнее управление получают от графа Румянцева. Письмо Ван Вену — пускай отправляется в Португалию. Обещает, что хочет, хоть жениться, мне плевать, но мне нужна земля на территории Бразилии. Сколько продадут, столько и забрать. Видишь, какие мы мирные? Земли покупаем, а не завоевываем.

— Кстати, почему? — Ушаков впервые подал голос.

— Потому что так дешевле. — Довольно резко ответив, я повернулся к Бехтееву. — Записал? — Бехтеев кивнул. — Да и ещё. Усилить охрану её величества. Доставить из Ораниенбаума. Все поездки только с моего согласования или с моим участием. Иди выполнять, — я проводил Бехтеева долгим внимательным взглядом, а затем перевел его на Ушакова. — Ну, а мы с тобой, Андрей Иванович, сейчас сядем и начнем думать, что же с Георга запросить. Потому что задешево я не продаюсь, я не девка портовая. И заодно надо подумать, как во всю эту схему вплести Польшу. — Я сел за стол и подвинул себе и ему бумагу и протянул ручку. — Итак, среди моих угнетателей есть продажные шкуры? Может её величество у нас алчная змея? И за хорошую мзду её сумеем вывести из игры и из-под удара? А может кто-то из вас, тварей ненасытных землями взятки берет? Мне бы Новый Амстердам вернуть, желательно без военных действий. Конечно, не получиться, но помечтать-то мы можем? — Переглянувшись, мы рассмеялись. Я немного отошел от гнева, и Ушаков это с точностью до секунды уловил. Он взял ручку в руку, и мы приступили к детальному обсуждению их хорошей, чего уж там, но не продуманной до малейших деталей аферы.

— Ваше величество, к вам господин Эйлер и господин Даниил Бернулли, — Бехтеев заглянул ко мне в кабинет, спрашивая разрешения впустить упомянутых господ.

Я же внимательнейшим образом изучал отчеты комиссии, которая проводила инспекцию в тех местах, где, ещё будучи Великим князем, я наложил взыскания на проштрафившихся купчин. Они должны были свои недоимки пустить на развитие благосостояния городов. Когда я вернулся в Россию после смерти тетки, то уже через месяц отправил комиссию с наказом сделать подробные отчёты о проделанной работе. И вот они вернулись и вывалили на меня ворох бумаг с подробным описанием. Уж не знаю, то ли штрафники действительно меня испугались, то ли то, как я на Демидовых наехал, их впечатлило, но работу они выполнили. Кто лучше, кто хуже, но откровенных сачков вроде не было. Работать, конечно, было ещё над чем, но, самое главное состояло в том, что начало положено. Сейчас самое главное довести до конца, а потом ни в коем случае не запускать. Потому что стоит раз слабину дать, и снова всё через одно интересное место пойдёт.

Но, работа была начата, в то ведь я понятия не имел, с чего начать приводить города, а там и села в порядок. По крайней мере во всех городах улицы засыпали щебенкой и выделили тротуары, выложенные каменной плиткой, для пешеходов. Не асфальт, конечно, но начало положено. Так же в каждом городе были примитивные канализации сделаны с кирпичными коллекторами, которые впадали в систему селитряниц. А вот Тверь додумалась до отстойника. Молодцы, что тут сказать. Если их опыт с течением времени покажет хорошие результаты, будем внедрять повсеместно.

Также в городах и весях появились водонапорные башни и аналоги центрального водоснабжения. Воду, правда, из них поставляли только к обеспеченным гражданам, а большая часть населения продолжала брать воду из колодцев, и с этим надо было что-то решать. Уж про болезни и отравления через колодцы еще в раннем средневековье было известно. Рек у нас, поди в достатке, да и колодца не самые глубокие роют. Так что, думаю, водоснабжение — это вопрос времени и денег, конечно.

Ну и напоследок школы. Со скрипом, но поднятые указы Петра Алексеевича к которым присоединили указы из моего манифеста, начали понемногу исполняться. Но медленно, как же всё медленно. Спокойно, Петька, это время просто такое неторопливое. Вот уже лет через пятьдесят, всё понесётся галопом. И твоя задача сделать так, чтобы этот галоп здесь у нас в Российской империи образовался. Не где-то там, кого мы всю дорогу будем пытаться догнать и перегнать, а здесь у нас. Чтобы они все пытались догнать, но перегнать уже никогда бы не получилось. Вот тогда можно будет сказать, что всё было не зря.

— Ваше величество? — Бехтеев кашлянул, а я посмотрел на него и моргнул. Совершенно не обратил внимание ни на секретаря, ни на то, что он, оказывается, ко мне обращался.

— Да, Фёдор Дмитриевич, вы что-то говорили? — спросил я, пытаясь сосредоточиться.

— Господин Эйлер и господин Даниил Бернулли нижайше просят вас их принять, — повторил Бехтеев.

— А что Бернулли разве здесь, а не в Петербурге? — я протёр глаза. Был уже вечер и пора было прекращать работать. Я и так здесь полдня просидел, разбирая отчёты.

— Наверное, — Бехтеев закусил губу, видимо, чтобы не улыбнуться. — Раз он просит его принять, то, наверное, от в Петербурге. — Шутник, мать твою. Видишь же, что устал государь, нет, обязательно надо сострить.

— Что-то я совсем ничего не соображаю. Принеси мне кофе, сейчас я взбодрюсь и тогда приму этих уважаемых господ.

Бехтеев поклонился и вышел, я же придвинул бумаги и рассортировал на кучки: к кому нет претензий и надо поблагодарить за работу; к кому есть минимальные замечания, этим дать срок на исправление; ну и кому пистон вставить. Последних было меньше, чем остальных, всего трое. Среди пострадавших оказалась Пермь, Новгород и, как ни странно, Тула. Вот здесь надо будет разбираться, причём серьезнейшим образам. Тула у меня сейчас на особом счету. Я уже отдал распоряжение поставить там усиленный гарнизон, а то мысль дурная ещё прилетела, вообще закрыть город, въезд по особым пропускам и так далее. Но я быстро выкинул её из головы. Тогда нужно будет его полностью на государственное обеспечение переводить, а я, хоть и не бедствую, очень уж вовремя с Ост-Индийской компанией да африканскими алмазами провернул, дело, но деньги мне ещё понадобятся. Потому что проектов, в которых не будет прибыли в денежном эквиваленте много, а вот финансовых кормушек пока маловато.